Женское счастье

Смотрю на него и не могу оторвать глаз, потому что этот мужчина - мечта. Да-да, мечта. Нет, я не молоденькая глупая барышня, влюбившаяся в супергероя и покупающая все постеры с его изображением. Я вполне самостоятельная женщина двадцати шести лет отроду, только в жизни мне не очень повезло, потому что я родилась женщиной. Все дело в том, что мужчины в нашем мире делятся на три вида: альфы, беты и омеги, а вот женщины – как бы сами по себе. Омеги могут рожать, но только от альф, беты для них совершенно бесполезны. Женщины могут зачать как от альф, так и от бет, но альфы нами мало интересуются, потому что их привлекают исключительно омеги, причем там все дело в каких-то течках, которые у омег случаются два раза в год. Вот скажите мне, почему такая несправедливость? Почему у женщин это случается каждый месяц, при этом кроме боли и дискомфорта мы ничего не чувствуем, а они текут два раза в год, при этом трахаются сутки напролет и кайфуют в сцепках? Почему им достаются альфы, а нам, в большинстве случаев, только беты? Это несправедливо, потому что я тоже хочу альфу! И не любого, а того, кто мне нравится уже год, вот только у него уже есть омега. Маленькая вертлявая зараза, которая веревки из мужика вьет, пользуясь своим положением. А я… меня он просто не замечает, хотя мы и работаем в одном кабинете уже год, да и живем в соседних подъездах. Вот если бы я была омегой… Ох, мечты-мечты. Звонок телефона заставил меня отвлечься от мыслей о несбыточном. Сделав вид, что внимательно читаю текст на экране, прислушиваюсь к разговору альфы. - … да, дорогой. Сегодня мы не сможем. Ты забыл, у меня в восемь корпоратив? - … как не придешь? Мы же договаривались? - … до утра? Марк, мы же… - … ну, хорошо, иди. - … я тоже тебя люблю. Ортис положил трубку, разочарованно вздохнув, а я возликовала, но исключительно в душе. На сегодняшнем вечере он будет без своего омеги! Значит, у меня есть шанс. Совсем крохотный, но есть! Корпоративная вечеринка началась обычно. Сначала наш директор выступал полчаса, рассказывая, как он горд и счастлив… а также посвящал нас в свои планы относительно будущего компании. Потом начались тосты в его честь, потом за долгое и плодотворное сотрудничество, потом… пошло по накатанной. Ортис традиционно не пил. Он вообще у нас был спортсменом-трезвенником, предпочитая сигаретам, вину и женщинам – здоровое питание, бег по утрам и своего омегу. Вот и сейчас, стоя в углу, он потягивал сок, лениво обводя взглядом собравшихся. Я прекрасно понимала, что он ждет подходящего момента, чтобы незаметно улизнуть домой, к своему загулявшему омеге. Не знаю, что у них там произошло, но Ортис уже три дня ходит какой-то мрачно-задумчивый. Недавно он обмолвился, что уже три года они вместе, а ребенка у них все нет. Я тогда еще подумала, что его омега явно не хочет ходить беременным, но промолчала. Если мой план удастся… - Тьфу, тьфу, тьфу, - чтоб не сглазить, - скрестила я пальцы и пошла к бару. Пакет с соком, таблетка. Поболтаем, чтобы быстрее растворилась. Теперь себе налью, но уже чистый, без химии. И вперед. К своей цели. - Ортис, я смотрю, у тебя сок закончился. Держи. Протягиваю ему бокал с соком, непринужденно отпивая из своего: - Чего такой хмурый? Случилось что? Альфа пожимает плечами, делая глоток из принесенного мной бокала: - Нет, все в порядке, Мила. Просто Марк прийти не смог. У него какая-то встреча с бывшими одноклассниками. Сказал, что до утра. - Понятно, - я сочувственно покивала, искоса следя за тем, как пустеет бокал. – А как ваши дела? Малыша еще не завели? - Нет, - Ортис вздохнул и стал еще печальнее. – Хочу на следующей неделе наведаться к врачу. Кажется, со мной не все в порядке. Три года… и ничего. Так, его уже потянуло на откровенность, значит, все работает. Продолжаем разговор. - А он ребенка хочет? - Конечно, - альфа возмущенно вскинулся, - он очень любит детей. Ага, знаю я, как он их любит. Недавно видела, как во дворе он кричал на мальчишку, нечаянно обляпавшего его из лужи. Думала, прибьет пацана, любитель хренов. Ладно, кажется, пора приступать ко второй части плана. - Шумно тут. Может, пройдемся? – закидываю "пробный шар", и Ортис послушно кивает. - Пошли. Идем в холл, выходим на улицу, но долго там не стоим, потому что оба без теплой одежды, а на улице все же ноябрь. - Холодно, - говорю я, передергивая плечами, - пойдем к нам в кабинет, я чаю заварю. И он послушно идет, время от времени немного встряхивая головой, словно пытается прочистить мозги. Ничего, скоро он совсем перестанет сопротивляться. И пусть кто-то скажет, что я жестокая стерва, без этого в жизни ничего не добиться, и если ради своего счастья я должна врать и изворачиваться – я буду это делать. Ортис послушно сел на диван, растеряно моргая, а потом расстегнул ворот на рубашке, словно ему жарко. Впрочем, почему словно? Ему действительно сейчас должно быть жарко. - Сними пиджак, - ставлю чайник, а потом подхожу к нему и помогаю снять пиджак, затем расстегиваю ему рубашку. Он не сопротивляется, только дышит все чаще. На лбу выступает испарина, глаза затуманились, щеки раскраснелись, а брюки определенно увеличились в нужном мне месте. Тянусь к молнии и медленно расстегиваю ее. Ортис откидывается на спинку дивана и выдыхает: - Марк. - Да, милый. Сегодня я буду для тебя Марком. Я согласна заменить его. Пока. Повинуясь моим рукам, он ложится на спину, позволяя стащить с себя брюки и белье. Говорят, что альфы и омеги чувствуют запах друг друга как-то по-особенному. Не знаю, правда ли это, но меня всегда привлекал запах этого мужчины. Мужественный, терпкий аромат его духов дразнил меня в течение года, а теперь я получу то, чего так долго добивалась. Его член уже стоял, крепкий и довольно большой. Девственницей я перестала быть четыре года назад, но до этого у меня были только беты, так что я ощущала некое волнение и трепет в связи с его размерами, но отступать было поздно. Возможно, я сделала самую большую глупость в своей жизни. Вполне возможно. Но это мой выбор, мое решение, и я сама буду нести за него ответственность. Ох, принимать в себя альфу оказалось весьма непросто. Все-таки размер имеет значение, потому что вместить в себя ВСЕ я так и не смогла. Не знаю, как они не рвут омегам все внутри своими узлами, но я могу сказать, что поначалу это неприятно и даже больно, потом, в конце, мне было хорошо, как никогда, хотя узел практически весь остался снаружи. Я специально щупала там рукой, боялась, что он меня в кровь разодрал, а оказалось, что все нормально. Эх, мне бы побольше практики, я бы непременно приняла бы его весь, но… не могу же я его каждый день так «соблазнять». Когда каждый из нас получил свою долю удовольствия, при этом он все время выкрикивал имя своего мелкого засранца – омеги, я, едва передвигая ноги, добрела до туалетной комнаты, подмылась, как смогла, потом намочила полотенце и привела в порядок своего партнера по сексу. Увы, но любовью это никак нельзя назвать. Одеть его и доставить домой оказалось делом сложным, но я справилась. Правда, грузить его в такси мне помогали ребята из охраны, а во дворе я справилась уже сама, благо, что он к тому времени почти оклемался. Видимо, свежий воздух подействовал. По крайней мере, до квартиры он дошел сам, я его только под руку поддерживала и направляла. Завела в квартиру, помогла раздеться, лечь в кровать, поцеловала в щеку и пожелала спокойной ночи, на что получила в ответ: - Спокойной ночи, Марк. И ведь понимала, что не осознает он, с кем, чем и где занимался, а вот резанули его слова меня по сердцу острой сталью. Вернее, не сами слова, а имя. В общем, ушла я из этой квартиры с тяжелым сердцем. Поняла, что любит он своего изворотливого и хитрого Марка. - Вот уж действительно, любовь зла – и всякие козлы этим пользуются. Под утро (я так и не смогла уснуть) я имела «счастье» лицезреть возвращение блудного омеги домой. Он вылез из шикарной тачки, поднял голову, посмотрев на свои окна, а потом повис на шее привезшего его мужика и долго целовался с ним, позабыв обо всем. Сволочь! Сначала я решила, что непременно надо открыть Ортису глаза на эту мелкую шваль, даже сфотографировала их на телефон, а потом на душе стало так мерзко, что я поняла: не смогу это сделать. Просто не смогу, и все! И удалила фото. - Дура слабохарактерная. И все же та ночь не прошла для меня даром. После Рождественских каникул я вдруг начала чувствовать себя плохо. Тошнило все время не в тему. Вроде бы и не ела ничего такого, а выворачивало меня знатно. Пока дома сидела – как-то нормально еще было, а как вышла на работу – стало туго. Даже любимые духи Ортиса, которыми я так восхищалась всего несколько дней назад, заставляли меня вприпрыжку нестись в туалет, чтобы не опозориться при всех. Ортис, так и не вспомнивший тот вечер, вел себя как обычно, разве что несколько дней ходил еще мрачнее и все время отмалчивался, кидая на меня странные взгляды, но потом все наладилось. К праздникам он накупил своему неверному-благоверному кучу подарков и даже несколько раз советовался со мной, что лучше взять, на что я, скрепя сердце давала советы, делая вид, что мне все равно. Когда же мое плохое самочувствие начало сказываться на работе, он внимательно посмотрел на меня, а потом предложил подвезти к врачу после работы. Сначала я гордо отказалась, а потом подумала, что провести с ним в одной машине лишние полчаса – не такая уж плохая идея. В общем, я дала свое согласие, решив, что уйду, когда он отъедет подальше, но Ортис вместо того, чтобы отвезти меня в поликлинику и свалить, проявив благородство, отвез меня в частную клинику к знакомому врачу, лично препроводил в его кабинет и не ушел, дождался меня внизу, в холле. Пришлось мне проходить чуть ли не полный осмотр, в том числе кровь сдавать, зато потом у меня вновь была поездка с тем, о ком я грезила последний год, и вспоминала два месяца. А уж как мне захотелось плакать, когда он попрощался со мной возле моего подъезда и пошел к себе – я передать не могу. Наревелась я тогда и уснула, уткнувшись носом в подушку, а утром привела себя в порядок и отправилась на работу как ни в чем не бывало. Сижу я, значит, проверяю очередную статью. Обед скоро. Тошноты нет, так что я уже думаю, что взять - пиццу или картошку с курицей, и тут звонит телефон. Ортис берет трубку, слушает то, что ему там говорят, а потом, радостно улыбаясь, поворачивается ко мне: - Поздравляю, Мила. Ты – беременна! Помню, как поплыла перед глазами комната, и все. Темнота. Следующее, что увидела – его испуганные глаза и вопросы о моем самочувствии. Оказалось, что я брякнулась со стула. - Нормально, - отвечаю я хриплым голосом, пытаясь подняться, а он вдруг подхватывает меня на руки и тащит на тот самый диван. Уложил, а потом встал надо мной и смотрит так странно, пристально-пристально. - Что? – спрашиваю я, стараясь сделать свой голос как можно грубее, а лицо безразличнее, но предательская краска смущения все же заливает мои щеки, опаляя жаром. - Да нет, ничего. Водички? Отрицательно мотаю головой, сажусь и смотрю на часы. Обед начался две минуты назад, только есть совсем не хочется. - Ты полежи пока, - спохватился Ортис, - а я сбегаю в столовую и что-нибудь тебе принесу. Что ты хочешь? «Тебя и чтобы меня оставили в покое», - чуть не выдала я, но вовремя опомнилась. Нельзя такое говорить. Никак нельзя. - Мне есть перехотелось. Сока принеси, пожалуйста. Кислого. Ортис понятливо покивал и сбежал в столовую, а я осталась размышлять над своей проблемой. Как-то я не ожидала, что залечу с первого и единственного раза. С одной стороны – плохо, беременность мне сейчас нужна, как рыбе зонтик. Я же только начала карьеру делать, а там пеленки-распашонки пойдут, какая работа? И кому я нужна буду через три-четыре года, когда надумаю вернуться на работу после декрета? Незаменимых людей не бывает. А кормить нас кто будет? С другой стороны – это его ребенок, Ортиса, так как же я смогу сделать аборт, если во мне зреет частичка того, кого я люблю, хоть он меня и не замечает? Думала я, думала, но ничего так и не придумала, а тут шум в коридоре, крик. Вваливается в комнату Ортис с тетрапаком сока и пакетиком с булочками, а за ним залетает его омега, голосящий: - … не можешь так со мной поступить! Да, я сделал ошибку, признаю. Если тебе так нужен ребенок, рожу я его тебе. Вот в следующую течку и займемся. - Нет, - хмурый Ортис ставит принесенные для меня продукты на стол, а затем оборачивается к омеге, окидывая его хмурым взглядом. – У тебя была такая возможность. Два раза была. Третий раз - я не хочу. Я долго терпел, но я не железный, да и твои… отлучки… - Ах, мои отлучки тебе не нравятся, а сам-то скольких повалял уже? Думаешь, я не вижу, как ты на других смотришь?! В общем, их милое общение явно переросло в семейный скандал, так что я попыталась выйти из кабинета, но Ортис, заметив моим поползновения, рыкнул: - Сядь. А лучше ляг, пока опять не свалилась. Марк уже уходит. - Ах так, ты заботишься о какой-то бабенке больше, чем обо мне?! Что подумываешь ее обрюхатить? Я вздрогнула и чуть не свалилась второй раз в обморок, а Ортис вдруг словно взбесился. Он буквально вышвырнул омегу из кабинета и сам выскочил следом. Они еще что-то выясняли в коридоре, а я почувствовала, что мне действительно лучше прилечь, пока опять на полу не оказалась. Через некоторое время в коридоре все затихло, и Ортис вернулся. Он присел перед диваном на корточки. - Я прошу прощения за безобразную сцену, свидетелем которой ты стала. Мы с Марком разводимся. - Почему? – кажется, мои глаза открылись так широко, как у нарисованных героев аниме. - Потому что он за три года нашей совместной жизни сделал два аборта, не посоветовавшись со мной. - О-у, - протянула я сочувственно, а он только хмыкнул и попытался улыбнуться, вот только криво это как-то у него получилось. - А ты когда надумаешь познакомить нас с отцом ребенка? – попытался он перевести разговор на другую тему, только теперь она не понравилась мне. - Никогда, - буркнула я, садясь и усиленно поправляя кофту, благо она не сильно помялась. – У нас был… случайный секс. Ортис сразу помрачнел: - Будешь делать аборт? Отрицательно качаю головой, и только тогда понимаю, что действительно не смогу этого сделать. - А как же отец ребенка? – не унимается Ортис. - Он мой, и только мой, - решительно произношу я, вставая с дивана. – Сколько я тебе должна за сок? - Ничего не должна, - Ортис тоже поднимается, отряхнув брюки. – Значит, отцу ты сообщать о ребенке не намерена? Тут мне бы признаться, но гордость проклятая помешала. Как же, признаюсь я, что урвала кусок с чужого стола. Стыдно и… противно, если честно. Было бы все по любви, я бы сказала. Честно. А тут… не могу. - Нет. Это было… случайно. Он мне ничего не должен, я – ему. - А ребенок? Вдруг он захочет принимать участие в воспитании? - Не захочет. Он же не будет знать. - Понятно, - Ортис тяжело вздохнул и направился к выходу, бросив мне: - Булочки тоже тебе. Нельзя морить себя голодом в таком положении. Следующие несколько месяцев прошли под гнетом мрачных взглядов Ортиса, искоса бросаемых на меня. А еще Ортис теперь утром привозил меня на работу, перехватывая во дворе, а вечером увозил с работы. Причем все мои попытки отказаться ни к чему не привели. Он просто брал меня за руку, тащил к машине, приговаривая: - Нечего в твоем положении по автобусам мотаться, вдруг плохо станет, а мы все равно рядом живем, так что мне не тяжело подбросить по пути соседку. Ох, знал бы он, как мне при этом было тяжело. Сижу рядом с ним и не смею прикоснуться. И слова сказать не могу, потому что раньше надо было говорить, а теперь… Ой, дура я, дура. Сама наворотила, а теперь кто расхлебывать будет? Хорошо, что после того дня меня хоть тошнота оставила в покое, а то представляю себе, что бы я чувствовала, выверни меня в его машине. Да я бы со стыда сгорела! А он смотрит на меня так странно, словно пытается что-то сообразить, при этом я чувствую себя мышкой, загнанной в угол большим котом. «Будет есть или нет?» – вот в чем вопрос. Через два месяца после происшествия Ортис, совершенно не спросив, вновь возил меня к своему доктору. Тот долго осматривал меня, пока Ортис мерил шагами коридор, брал какие-то анализы, пробы, после чего мужчины долго шептались в кабинете, а стоило мне выйти, как оба замолчали, уставившись на меня. - Что? – я осмотрела себя с ног до головы, не понимая, что такого они на мне увидели, может, у меня кофта навыворот надета? Но все было нормально. А потом меня как шарахнуло: - Что-то с ребенком? Я инстинктивно ухватилась за живот, покачнувшись, а Ортис тут же оказался рядом поддерживая. Врач тут же бросился убеждать меня в том, что все в порядке и мне нечего опасаться. В общем, кончилось все тем, что Ортис на руках отнес меня в машину, а я чуть не разревелась. Он такой заботливый, милый, а я… Ох, как же мне было плохо, но я сдержалась, пока за мной не захлопнулась дверь квартиры, и только потом наревелась вволю. На следующее утро он снова вез меня на работу, а я сидела в его машине и чувствовала, как внутри меня что-то переворачивается, словно… Охнув, я схватилась за живот, и он тут же вильнул в сторону, останавливаясь. - Что? Что случилось? Плохо? Немедленно в больницу! - Нет-нет, не плохо, - я замотала головой, прижимая обе ладони к животу. – Он… пошевелился. Не знаю, была ли на моем лице такая же глупая улыбка, как на его, но в этот момент я поняла, что люблю его больше жизни, и ребенка его буду любить так же сильно. А он… - Выходи за меня… - Что? – Мне показалось, что я ослышалась, но он повторил свое предложение, взяв меня за руку. - Вчера пришли документы на развод с Марком, так что я совершенно свободный альфа. Выходи за меня. - Но… альфы и омеги… - А у нас будет альфа и женщина, - перебил он меня, не дослушав. - Но у меня ребенок, - попыталась напомнить я. - Мой ребенок, - кивнул он. - Весь вопрос в том, когда ты собиралась мне об этом сказать. Вот тут я второй раз в жизни потеряла сознание, а очнулась уже в клинике, и Ортис хлопотал надо мной как встревоженная наседка. Необычно, но приятно. Там же мы и поговорили. Оказалось, что он не помнил о нашем вечере, но догадался обо всем на следующий день по запаху (все-таки странный у альф нюх), только говорить мне ничего не стал, ждал, что я предприму, а я тоже молчала. Поцелуй своего неверного омеги он тоже видел. Проснулся к тому времени, пошел на кухню воды попить, после моей «отравы», и все увидел сам. Сначала не поверил, голова болела и все такое, но потом понял, что это правда. Говорить с Марком сразу не стал, но через несколько дней пошел в клинику, сдал сперму, чтобы убедиться в своей «мужской состоятельности», а там случайно узнал, что его омега уже состоит на учете в клинике, потому что делал два раза аборты. Это так разозлило Ортиса, что он на следующий же день подал на развод. Когда же он узнал, что я беременна, заподозрил, что ребенок его. Вот и вся моя история. Осталось досказать совсем немного. Поженились мы быстро, но с шиком, пригласив всех сослуживцев и друзей, хотя я пыталась настоять на скромной свадьбе, потому что невеста в белом платье и с животом смотрелась, мягко говоря, странно. Но он настоял на своем. А потом я родила двойню, об этом и шептались мой альфа с доктором. Мальчики-альфы, похожие на отца как две капли воды – это ли не счастье? Сказать, что Ортис был горд – значит, ничего не сказать. Покидая роддом, он нес своих сыновей на руках, раздувшись от гордости как индюк. Домой нас вез нанятый им свадебный лимузин. Ах, да, свои квартиры мы продали и купили дом за городом. Большой красивый дом с садом, где будут играть наши дети. И знаете что? Я уже не обижаюсь на судьбу за то, что родилась женщиной в мире альф, бет и омег. Потому что мне повезло, как никому другому. Конец.