Смерть, но не твоя

«They're coming in the morning with a truck to take me home…» – Хайл, Роланд... Дойди... до Тёмной Башни... и поднимись на неё... за всех нас. Чтобы расслышать последние слова, стрелку пришлось наклониться так близко, что его спутанные волосы окунулись в лужу крови, растекавшуюся вокруг головы Джека Морта. Роланд кивнул. Он привык терять. Думал, что привык. Сначала Джейк. Теперь Джек. «Someone saved my life tonight…» Тогда, в пещерах, несмотря на слова Уолтера, Роланд не бросил Джейка и помог ему перебраться через пропасть. Но потом... Когда человек в чёрном предложил Роланду сделку, он сам пустил мальчику пулю между глаз. Мальчик не зажмурился, когда древний как сам грех предательства револьвер стрелка направил на него свой чёрный глаз. «Тогда стреляй. Есть и другие миры». И сердце Роланда выстрелило, не осеклось. Мальчик умер, и человек в чёрном выполнил своё обещание – указал путь к Дверям. Когда они с Эдди вытащили Джейка из второй Двери, он не захотел стать частью ка-тета. «Ты уже достаточно предавал меня» – сказал он Роланду и ушёл. Стрелок не посмел остановить его, хотя интуитивно чувствовал – Джейк необходим ка-тету. «Ка – это колесо. Он опять вернётся» – вздохнул он, извлёк из третьей Двери человека по имени Джек Морт и продолжил свой путь к Башне с двумя спутниками вместо трёх. Каждую ночь стрелок видел во сне, как убивает Джейка. Каждый раз это случалось по-разному. Вот он стреляет в мальчика, вот он толкает его в пропасть, вот он оставляет его, раненого, в пустыне и бежит, бежит за человеком в чёрном. А ещё ему снились Катберт и Алейн. «Я с тобой, Роланд! Я жив!» – говорил Катберт, и на душе у стрелка становилось легче. Но иногда появлялся Алейн, и просил спасти его. По крайней мере, эти сны продолжались до одной ночи. В эту ночь Роланд не спал, охраняя их жалкий лагерь. Джек Морт подошёл сзади так неслышно, что даже тренированный слух стрелка уловил эти шаги поздно. «Слишком поздно!» – сказал бы Корт и врезал бы Роланду так, что кровь полилась из ушей. – Иди спать, – сказал Роланд, не поворачиваясь. – Как твоя нога? – спросил Морт и положил тонкую руку на плечо стрелка. Эта забота насторожила Роланда – обычно только Эдди справлялся о его здоровье, и то, из деликатности, нечасто. – Как обычно. Иди спать. Морт, однако, не двинулся с места и руку с плеча Роланда не убрал. Постояв так с минуту – стрелок был уже готов прогнать его – Морт опустился на колени и обнял Роланда, прижавшись лицом к его небритой впалой щеке. Роланд напряжённо застыл. – Не нужно, Джек. Это не нужно ни мне, ни тебе. Это совершенно неуместно, – процедил он. Но когда, вместо ответа, губы Морта нашли его губы – тогда Роланд уже не был уверен в неуместности происходящего. Он почувствовал внутри горячее желание. Как давно у него никого не было? Никогда раньше он, однако, не чувствовал влечения к мужчине. Ну, может быть, кроме тех моментов, когда рядом был Алейн. Тогда, очень давно... Когда Алейн испускал последний вздох у него на руках, Роланда одолело безумное, страшное желание, которое он со стыдом подавил в себе. Ему показалось, что если вот сейчас, пока Алейн ещё дышит, стрелок трахнет его – то спасёт. Абсурдная мысль, учитывая тот факт, что Роланд уже хорошенько начинил его тело, и не собственной плотью, а свинцом. О, Дискордия! Ужасная ошибка, выстрелы во тьме. Старая жадная сволочь Ка! Воспоминания о смерти Алейна, наконец, растворились в желании, и Роланд не стал противиться естественному ходу вещей. Стрелок принял Морта и то, что между ними происходило, как принимал до этого всё, что преподносила ему Ка. Он молча положил левую руку на талию Морта. Тот улыбнулся и снял очки в золотой оправе, блестевшие в свете костра. («И как он умудряется их не разбить?» – постоянно недоумевал Эдди.) Роланд начал было раздеваться, но Джек остановил его с проявлявшейся у него порой нескромной прямотой, которая так раздражала Эдди в первое время их знакомства и так нравилась Роланду. – Не нужно. Холодно. И потом... ты не должен снимать одежду. Только... штаны... Роланд расстегнул ширинку. Эта ширинка на брюках, принесённых из другого мира, из Нью–Йорка Эдди, открывалась с тихим рвущимся звуком. Велкро. Напрягшийся член стрелка покачивался в свете костра. Морт разделся полностью, сложил одежду аккуратной стопкой и лёг подле Роланда на холодной, мокрой от ночной росы траве. Он оценивающе посмотрел на внушительные размеры того, о чём попросил, потом посмотрел в глаза Роланду. – Можешь сразу. Джек встал, приподнял ягодицы и уперся коленями и локтями в холодную землю. Роланд, не искушённый в таких вещах, секунду поколебавшись, раздвинул узкие ягодицы Джека и начал входить в него. Джек со свистом вдохнул сквозь зубы и закусил губу от боли, но постарался расслабиться и немного подался навстречу стрелку, глубже насаживаясь на его ствол. Две тонкие струйки крови потекли по ногам Джека, но Морт, видимо, был отчасти привычен к таким вещам. Он был «из этих», как сказал бы Эдди. Но Эдди крепко спал, или хорошо делал вид. – Я делаю тебе больно, – заметил стрелок, остановившись на полпути. – Я хочу, чтобы мне было больно... так должно быть... мы оба это знаем, – срываясь на болезненный шёпот, отвечал Джек, – ну, смелее, стрелок! Роланд тоже знал в глубине души, что должен сделать, но не был уверен. Он презирал Морта, однако сделал его своим спутником – так решила Ка. Он знал абсолютно точно, хотя и не мог бы объяснить, откуда: то, что он должен сделать сейчас, принесёт Джеку Морту пользу, хотя любому другому человеку принесло бы исключительно вред. Даже видавшему всякое Роланду трудно было поверить этому ощущению. – Не в моих интересах калечить кого-то из своего ка-тета, пусть даже такого говнюка, как ты, – сказал Роланд и начал, хоть и с заметным сожалением, выходить из Джека. – Не забывай – я убил Джейка. – Нет, уже не убил. Я это предотвратил. – Я убил ещё многих людей. Я сбросил кирпич на голову маленькой девочке. Я толкнул мальчика под поезд. Я сбросил старика в шахту лифта... Морт перечислял и перечислял свои злодейства, как на исповеди, и Роланду оставалось только удивляться тому, насколько хорошо Джек успел узнать стрелка и изучить его реакции. Вскоре перед глазами у Роланда всё помутилось и он начал давать Морту отпущение, о котором тот просил. Он достал свой револьвер и приставил холодное дуло к анусу Джека. Потом вставил ствол в сфинктер и начал продвигать его дальше и дальше, безжалостно царапая мушкой стенки прямой кишки. Боль пронзила Джека Морта, когда древняя сталь обожгла холодом всё его нутро и нашла, наконец, нечто, сидевшее в нём, сколько он себя помнил. Это нечто, чужеродное, но ставшее уже частью личности Морта, взвыло от боли и ярости, когда освящённый поколениями битв металл начал выжигать, вытравливать скверну одним своим прикосновением. Морт закричал, когда чёрная тень внутри него наконец не выдержала, разорвалась на части и кровавой слизью потекла наружу. Когда стрелок почувствовал, что с этим делом покончено, он, не в силах игнорировать своё неудовлетворённое желание, вытащил револьвер и вошёл в Джека сам, резко и грубо, вышел полностью и снова вбил свой огромный, уже совершенно отвердевший член по самые яйца в тело Морта. Тот издал сдавленный всхлип и потянулся к собственному члену, но Роланд перехватил его руку, а затем и вторую, и прижал их своей сильной рукой к земле. После того, как Морт оказался полностью обездвижен, Роланд стал трахать его грубыми, сильными толчками, стараясь причинить как можно больше боли, пытаясь войти как можно глубже, жалея, что ограничен длиной своего члена, удивляясь самому себе. Морт стонал под ним, колени его дрожали, он уже инстинктивно пытался уклониться от яростного вторжения, но это было всё равно, что пытаться в одиночку остановить револьвер стрелка, идущего сквозь ряды врагов в своей последней битве. Роланд, наконец, отпустил руки Джека, обхватил его член и, не переставая насаживать худое дрожащее тело на себя, в том же ритме начал грубо мять и дёргать сжатую в кулаке обмякшую плоть. Морт тонко вскрикнул, а потом продолжил стонать уже в голос. – Скажи... кто... я... – задыхаясь, простонал Морт – Ты грязный ублюдок. Кусок дерьма. Вонючий педераст. Сволочь. Убийца. Шлюха. Дрянь – отвечал Роланд, наконец высказывая всё, что думал о Морте. – Да! Да! – отвечал Джек Морт, всхлипывая и плача от боли. – Ты мерзкий подонок! Скотина! Ты пойдёшь со мной к Тёмной Башне! Ты отвергнешь Дискордию! Ты теперь мой, мой, мой! – Я... отвергаю Дискордию... я твой... Роланд, сын Стивена... мой ка–дин! – стонал Джек Морт сквозь слёзы. Он никогда не испытывал такой боли, но чувствовал, как с каждым безжалостным движением стрелка его душа очищается от той отвратительной черноты, в которой она пребывала долгие годы, с тех самых пор, как тень Алого Короля коснулась его. Стрелок не кончал очень долго. Когда он почувствовал приближение оргазма, он прекратил терзать зад Морта и, вытащив член, развернул Джек лицом к себе. Торопясь, Роланд пальцами разжал челюсти Морта, сведённые судорогой боли, вставил член глубоко в его горло и кончил. Джек закашлялся, захлёбываясь спермой, но Роланд зажал ему рот и заставил проглотить всё. Спермы было очень много. С каждым мучительным глотком Джек Морт чувствовал, как в него, вместе с семенем рода Эльда, проникает Белизна, очищая и наполняя его. Наконец поток иссяк и стрелок, тяжело дыша, отпустил Джека, в изнеможении лёг на траву и смотрел, как Джек несколько минут продолжал стоять на коленях, голый и дрожащий, покрытый свежими синяками, с мокрым от слёз лицом и кровавыми потёками на бёдрах. Но Роланд с радостью заметил, что Джек не так искалечен, как можно было ожидать – основной удар принял на себя тот самый «толкач», бездумный раб Алого Короля, которого Роланд только что убил в Морте. Остался только Джек, и ему, похоже, добровольная экзекуция не очень сильно повредила. Джек подполз к Роланду, лёг рядом и нерешительно обнял его одной рукой. Стрелок ещё более нерешительно протянул руку и прижал Джека к себе. «Завтра он сможет встать и идти дальше, как ни в чём не бывало» – с удивлением осознал стрелок. Если бы на тот момент Роланд знал о Стивене Кинге и о том, какую роль тот играет в судьбе его ка-тета, он подумал бы, что всё, что сейчас произошло – авторский произвол, deus ex machinа. Что сай Кинг, вероятно, не очень хорошо себе представлял последствия некоторых действий, но реальность подчиняется любому капризу автора, и если тот напишет, что завтра они попадут в страну сигаретных деревьев и лимонадных источников – именно там они и окажутся. Или же сай Кинг всё знал, но нарочно усложнил сюжет, чтобы сделать сцену именно такой. А если бы Роланду была охота размышлять дальше, он бы подумал – а сай ли Кинг вписывал эту сцену в такой неподходящий для неё сюжет с упорством, достойным лучшего применения? Но кто ещё мог бы это сделать? Воображение, как мы знаем, никогда не было присуще стрелку, поэтому, придя вплотную к этому вопросу, он отбросил бы его, как бессмысленный. Но, поскольку сая Кинга, своего второго отца, Роланд ещё не знал, то мысли его не простирались так глубоко. Морт дрожал, и стрелок повернулся в поисках его одежды. Джек резко вдохнул: ему вдруг показалось, что он почувствовал новую эрекцию Роланда. Неужели всё повторится прямо сейчас? Но он ошибся – это был только рог, всегда висевший на поясе стрелка. Этот рог трубил на Иерихонском холме, и дул в него... не Роланд... кто–то... может быть Эдди? Откуда он знает? Ведь Роланд никогда не рассказывал ему ничего ни о роге, ни о той битве... «Someone saved my life tonight» Джек Морт отогнал странные мысли и крепче прижался к своему дину. *** – Ты спас Стивена Кинга, Джек. Ты вспомнил лицо своего отца. Я назову твоё имя, когда подойду к Тёмной Башне, Джек, сын Роберта. – Роланд... Стрелок напряг слух, чтобы услышать, что говорит ему умирающий под колёсами минивэна Джек Морт. – Спасибо… что… спас меня. «So save your strength and run the field you play alone» *** P.S. – А теперь расскажите мне обо всём с самого начала, – попросил Джейк, садясь на ступеньку рядом со своими новым приятелями Бобби и Кэрол, – кто такой этот Тэд? –Эд? – вопросительно повторил ушастый зверёк и положил голову на колени Джейка.