Стать лучше

— Пап, а почему ты так делаешь? Спирит отрывает взгляд от окна, в котором яркие звёзды плескаются в ночном небе, соревнуясь с гнусно ухмыляющейся луной, кто больше внимания к себе привлечёт. В такие моменты Спирит ощущает себя чем-то незначительным и призрачным, но вместе с этим и особенным. — Как — так? — удивлённо спрашивает у ещё маленькой, но не по годам догадливой Маки Спирит. И внутри понимает, о чём конкретно спрашивает его дочь, но виду не подаёт. Пусть для Маки Спирит навсегда останется глупым наивным отцом, который только красиво врать и умеет. Хотя это так и есть, но для Маки пусть эти слова приобретут особенно экспрессивный смысл. Спирит так хочет. Так будет справедливо. — Уходишь куда-то по ночам, пропадаешь сутками, а потом приходишь пьяным и с каким-то непонятными красными пятнами на шее, плечах и груди. Иногда ещё они бывают синие, словно синяки. Ты дерёшься по ночам, да? Мама очень переживает, но когда я спрашиваю её о тебе, она говорит, что ты просто очень хороший человек. Очень хороший человек… Ками как всегда умеет задеть так, что не можешь избавиться от стыда и переживаний иногда целыми неделями. И Спириту стыдно… но вместе с тем и почему-то так сильно больно… Он подходит к дочери и гладит её по голове. С этим действием совесть немного успокаивается. Он отец. Плохой, но все же… — Я обещаю исправиться. Иди спать. Вот только исправиться никак не получается. Даже если пообещал это собственной дочери, даже если увидел доверчивый блеск в её глазах. Исправиться и что-то перестроить в своей жизни невыносимо сложно. Поменять себя может только человек со стальной волей. Сила воли Спирита же поверхностная, легкая и воздушная. Сегодня она есть, а завтра о ней все забыли. Человек не меняется ни с годами, ни даже со столетиями. — Помнишь, как ты обещал мне исправиться? А что я вижу сейчас? Ты не сдвинулся ни на шаг, Спирит. Спирита передергивает, когда Мака обращается к нему по имени. Как будто у него и нет дочери. Никогда не было. А больше всего горько от того, что он сам тому и виною. — Я всегда с восторгом смотрела на тебя. На твой залитый рассветами и закатами силуэт: высокий, статный, идеальный. Да, пожалуй, в детстве ты мне часто казался идеальным. Не таким, как многие папы, которых я на тот момент видела. Другим. Добрым, храбрым… благородным? Я считала тебя очень красивым. И думала, что я тоже красивая, ведь я — твоя дочь. Ты был Косой Смерти. Я думала, что ты очень сильный, терпеливый и одарённый. Я возносила тебя. Знаешь, это очень больно — разочаровываться в людях. Хотя я не помню свои эмоции тогда, это же давно было. Помню только то, что идеальный ты в моих глазах был растоптан. И за то, что ты убил этот образ, к которому я стремилась и который меня все время вдохновлял, я тебя до сих пор не простила. Возможно, не прощу никогда. Ты задушил мою детскую мечту. Молодец… пап. Последнее слово Маке особенно тяжело даётся: она говорит его с хрипотцой и шёпотом. Она давится им, а вместе с ней давится и Спирит. Идеал… дети очень часто в корне ошибаются. Спирит всегда даже боялся думать о том, что он идеал. Если он и идеал, то окончательно упавший лицом в грязь. Кому нужен такой идеал? — Ты мне нужен, — говорит Мака и, когда видит шокированные глаза Спирита, продолжает. — Ты такой глупый. Ты хоть раз видел, чтобы детям были не нужны их родители? Такие есть, но не будь обо мне настолько плохого мнения. В конце концов, я тебя… А вообще, забудь. Спириту хочется обнять Маку и крепко прижать к себе, чтобы они оба от этих объятий задохнулись. Но вместо этого он только простирает правую руку к ней и опускает. Он не может. Слишком виноват. Не заслуживает. — Знаешь, возможно, это было правильным решением. Но ты как всегда всё сделал не так. Спирит вздыхает и горько усмехается. — Я бы хотел стать тем, кого ты считаешь идеалом. Мака недоверчиво пытливо смотрит на Спирита, а потом беззаботно пожимает плечами. — Так стань. Ещё не поздно, ты в моих глаза не утерян. Сдержи, наконец, обещание, которое дал много лет назад, и исправься. Построишь заново когда-то разрушенный фундамент. Спириту хочется заорать или заплакать. Содрать чёртову оболочку, в которую уже почти все отказались верить, и разорвать на клочья душу, пропитанную алкоголем, обманами и изменами. Хочется прочитать над собой молитву и отчиститься. Но он не может. Он сжег мосты к исправлению собственных ошибок. Он уже никогда не станет хорошим отцом. — Прости меня, Мака. Мака печально улыбается и подходит к Спириту. Как-то нежно и по-детски влюблённо смотрит на него. Однако именно сейчас Спириту Мака кажется слишком взрослой и самостоятельной. Мака сильная, всегда была, «отсутствие» отца её только закаляет. Вкладывает в неё волю, стержень и духовную силу. Поэтому, может быть, всё верно. Он отпустит её, рано или поздно, но отпустит. Уже отпустил. И почти не жалеет. В конце концов, он уничтожил её идеал в своем лице. Сам виноват. — Я люблю тебя, — Мака встаёт на цыпочки и целует Спирита в лоб. А потом легко отстраняется, смеётся и исчезает: медленно, таким образом, чтобы для Спирита это стало настоящей пыткой. — Ты навсегда будешь для меня идеалом. Спирит смотрит с минуту удивлённо и поворачивается спиной к призраку, которого он именовал Макой. Сильнее облокачивается на перила и усмехается. Для Маки Спирит сейчас, наверное, пустой звук. Она обижена, зла, ненавидит, считает его мусором, но, наверное… любит. Он же её отец. Может быть, на самом деле идеал. Просто… человек, который несмотря ни на что всегда находится где-то рядом, охраняет и защищает. И то, что сейчас произошло у него в голове, может быть подсказкой, возможностью исправиться. Шансом, который он обязательно упустит. В конце концов, в этом мире ничего не происходит случайно. Хотя Спирит начинает думать, что сходит с ума. С одной стороны он хочет исправиться, но с другой — не может. Он готов идти вперед, но… это вряд ли что-то изменит. Спирит всю свою жизнь идёт вперед, но то и дело падает. А какой смысл идти дальше, если всё равно упадешь? Наверное, смысл всё же есть. Ради дочери — обязательно. Спирит поднимает глаза к небу — чёрному, красивому и таинственному. Всё так же, как семь лет назад. Те же звёзды, краски и образы. Вот только луна стала немного добрее, по крайней мере, Спириту так кажется. Он улыбается и протягивает руки к небу, закрывая глаза. Шепчет что-то трудно узнаваемое, пока пытается не заплакать. Спирит вглядывается в звёздное небо и мечтает стать лучше.