Miles, You Mine

Кого из нас никогда не постигали муки творчества? Когда вместо мыслей и идей, бьющих фонтаном, пустынное шоссе, по которому изредка пробегают перекати-поле? Думаю, каждый хоть раз испытывал такое чувство, будто его голову выпотрошили, набив затем спрессованными опилками. Для Алекса конец ноября всегда был периодом хандры и потери всякой тяги к творчеству и жизни в целом. Вот и в этот раз Муза, с наступлением первых холодов, поспешила собрать вещички, вышла за дверь квартиры Тёрнера и помахала ему рукой из окна такси. Вот уже на протяжении недели он либо зарывался с головой под одеяло, слушая, как за окном завывает осенний Шеффилдский ветер, заставляя холодные крупные прозрачные капли срываться с серого неба и ударять в стекла пристанища парня; либо вызывал такси, говоря водителю отвезти его в ближайшее ночное питейное заведение, где надирался до чертиков, только сильнее закрепляя за собой звание одного из самых известных Юных Алкамэнов Британии. Каждый раз, отправляясь на такие вот ночные вылазки с рейдом по клубам, барам и кабакам – на утро он оказывался дома, иногда не один, а в компании девушки (или девушек). Он не имел ни малейшего понятия, каким образом он добрался прошлой ночью до постели. Да, ему это и не было интересно. Все, чего он хотел в те моменты – чтобы девушка (или девушки), лежащая в его постели, принесла ему стакан воды и таблетку болеутоляющего, а затем выметалась из его квартиры. Так и происходило. Парни из группы знали, что это временное помешательство, которое пройдет, как только землю припорошит снегом, а по телевизору начнут крутить рекламы, на рождественскую тематику. Они знали и поэтому не трогали Алекса, который в дни этой весенне-зимней хандры становился просто невыносим для всех окружающих. Для всех, кроме Майлза Кейна – единственного, кто мог усмирить этого разбушевавшегося ребенка с непреодолимой тягой к алкогольным напиткам. Он всегда был готов забрать Алекса из кабака, находящегося в любой точке планеты; он всегда был готов подобрать худощавую, пьяную, полуокоченевшую тушку со своего порога (и как он там оказывался), перетащить его в постель, накрыть одеялом и следить за тем, чтобы этот Алкопринц не захлебнулся собственной рвотой в пьяном угаре. Майлз нянчился с Алексом, как с собственным ребенком. Майлз любил Алекса. Быть может, это была немного странная и искаженная любовь.