Когда мама пахнет луком...

      Меня разбудил тёплый свет - мама всегда открывает окна по утрам, чтобы я просыпалась вовремя. Она говорит, что я должна соблюдать режим, чтобы быть здоровой и красивой. Я стараюсь слушаться маму, ведь я очень хочу быть здоровой и особенно красивой. Но я не понимаю, почему мы должны ходить к дяде-доктору каждый вторник, ведь я соблюдаю режим.       Сегодня был кислый день. Мама называет его понедельник. Она всегда всё называет словами.       Если встал - нужно умыться.       До ванной было тридцать шесть шагов, два косяка по правую руку и четыре по левую.       В ванной пахло алоэ, немного грейпфрутом и дыней. За стеной что-то шумело, мама говорит, что это вода бежит по трубам. Не понимаю, как она бежит?...       Умывшись, я отправилась на кухню, это ещё пять шагов и семь ладоней по стене.       Мама открыла холодильник. Холодильник мне трогать было нельзя, потому что из него на меня могли выпасть стеклянные банки. А на маму не могли, маме можно было его трогать.       Мама пахла корицей. - Доброе утро, Солнышко, - сказала она. Мама часто называла меня солнышком, но я не понимала почему.       Мама загремела посудой - принялась что-то готовить, а меня отправила в Тихую комнату, я ещё звала её Пустой.       Снова тридцать шесть шагов и тёплый пол Чайной комнаты.       Была зима. От батарей исходил запах горячей воды. Я пила чай. Потом пришла мама и сделала так, чтобы мне было слышно книгу. Мама говорила, что сейчас мне можно не учиться, потому что каникулы, но я не знала, что такое «каникулы», а учиться было интересно. Я думала, что «каникулы» это когда ты плохо себя ведёшь и не соблюдаешь режим.       Слушать книжки тоже было интересно. Ещё я любила рассказывать истории своему Другу, мама говорила, что он попугай.       Потом мы выходим с мамой на Улицу. Зимой она пахла сырым деревом и водой, а ещё рябиной.       Но вот мы возвращаемся домой. Холодная дверь, сырой подъезд, слышно, как что-то капает в подвале. Потом Лифт, ощутимая тряска, тусклый свет и горький запах, мама называет его «курево». И наконец Дом.       Двадцать девять шагов, и я в Тихой комнате. Обычно в это время я читаю Шершавую Книгу, но сейчас «каникулы», поэтому мама включает мне Вивальди. Я плохо понимаю, что это такое, но мне нравятся звуки, которые мама зовёт музыкой. Я особенно люблю две: одна вся гладко серебряная, чуть холодная, а другая вязко синяя, где-то даже фиолетовая и пахнет чем-то пряным.       В прихожей раздаётся резкий металлический скрежет - пришёл папа. Папа холодный после мороза и пахнет бумагой и краской. Он приносит мне новые книжки. Одни шершавые, а другие квадратные и плоские, открывать их могут только мама и папа, потому что их боится Ток.       Мама готовит ужин, а папа рассказывает мне про свою работу. Мой папа на работе самый главный - он должен печатать на принтере документы для своих коллег, потому что кроме него Ток никого не боится, разве что маму.       Мама пахнет луком. Это плохо. Когда мама пахнет луком, родители закрывают меня в Тихой комнате, а сами кричат в Чайной. Я тоже хочу кричать с ними, но мне не разрешают, наверное, потому что «каникулы».       Проходит несколько минут, и меня правда закрывают. Я сижу на ковре шершаво-зелёного цвета вместе с Другом. Из Чайной доносятся крики. Папа кричит, что он устал работать, и что ему тяжело делать всё в одиночку. Мама кричит, что папа думает лишь о себе, что мама делает всё, чтобы дом оставался в приличном виде. Папа кричит, что хочет отдохнуть, что им обоим давно пора съездить в «отпуск». А мама кричит, что у них слепая (ещё одно слово, которое я не понимаю) дочь, что они не могут её бросить. А папа кричит, что они могут взять дочь с собой. Крики смолкают. В Тихую комнату входит мама и, велев ложиться спать, уходит, не зашторив окна и не поцеловав меня на ночь.       Я лежу в кровати и боюсь. Не люблю, когда мама пахнет луком. Когда мама пахнет луком, я задыхаюсь от её слов.