***
Рэндаллу Боггсу пришлось полюбить тишину. А что ещё сделаешь, когда тебя изгнали из родного мира какие то два идиота, учинившие самосуд? Когда тебя фактически отправили умирать? Когда ты, и без того никогда не знавший любви и сочувствия, остался совсем один? Теперь сделать больше нечего. Так распорядилась Судьба. А ещё Рэндалл теперь будет скрывать лицо. После того, как он попал под раздачу какой-то женщине, которая абсолютно беспричинно избила его лопатой до потери сознания, действительно есть что скрывать. Его лицо теперь изуродовано огромной царапиной, которая позже превратится в шрам. Другие увечья — ещё цветочки по сравнению с этим, так он считает. Ему кажется, что теперь он — урод. Того, что с ним случилось, Рэндалл не забудет и не простит.***
Баронесса Гольданская сидела в саду своего поместья и думала о своей прошлой и настоящей жизни. Воспоминания не давали ей покоя. Раз за разом она прокручивала в голове картины того дня, когда из-за пожара она лишилась своей красоты. Раз за разом в сознании Гольданской вспыхивала ярким огоньком мысль о том, что тогда она потеряла не только лицо. Она стала одинокой. "Друзья отвернулись от меня", — вспоминала она. — "Неудивительно. Кому я нужна с изувеченным лицом, затаившая обиду на весь свет? Я стала уродом. Никому не нужным уродом". По щеке баронессы потекла одинокая слеза. Гольданская удивилась такому порыву своей души,но слезу не вытерла. "Я ряженый, пусть маска и краснеет", — подумала она и стала смотреть в тёмное ночное небо. И вдруг, когда часы в доме пробили полночь, возвещая начало нового дня, баронесса еле слышно прошептала: — Если бы кто-то мог разделить мою боль со мной... Стоило этой фразе сорваться с губ Гольданской, как в тишине сада послышались шорохи. Они были совсем тихими, но баронесса отлично их слышала. Шорохи все приближались. Складывалось ощущение, что в саду был ещё кто-то. И этот кто-то уже совсем близко. Так как Гольданская была медиумом, она явственно ощущала чье-то присутствие. Почему-то она даже не удивилась этому. Как будто так и должно было быть. Поэтому она только спросила: — Кто здесь? Выходи, я знаю, что ты рядом! Снова послышался шорох, и прямо в метре от баронессы словно из воздуха материализовался... Фиолетовый ящер с четырьмя парами лап! — Простите, это ваш сад? Я не хотел вторгаться к вам. Если хотите, я сейчас же уйду, — Рэндалл (а это был именно он) стал сыпать извинениями. — Ничего страшного. Можете остаться, — ответила Гольданская. Она снова не удивилась. Столько разных монстров и привидений повидала она за свою жизнь, работая медиумом, что говорящая фиолетовая ящерица в её саду казалась чем-то естественным. — Спасибо. Вы очень добры. Кстати, меня зовут Рэндалл Боггс. — Ангелина Гольданская. — Очень приятно, Ангелина, — улыбнулся хамелеон и устроился рядом с Гольданской. — Вы так грустны. Что заставило вас грустить в такую чудесную ночь? — Сначала скажите, кто вы и откуда. Иначе я не смогу довериться вам, дорогой Рэндалл, — с достоинством ответила баронесса. Новый знакомый заинтересовал её, но она старалась не подавать вида. Нельзя доверять свои тайны первому встречному. Но... Так хотелось поделиться с кем-то своим горем... Так хотелось выговориться... И так хотелось найти того, кто разделит с Гольданской её боль... Ведь разве не об этом она только что просила звезды? Но пришлось сдержаться. Сначала нужно узнать, кто он. — Хорошо, я расскажу вам, — согласился Рэндалл. — Но прежде я сделаю кое-что, чтобы наш разговор был комфортнее для вас, — Он щелкнул пальцами верхней правой "руки" и через секунду превратился в симпатичного парня лет пятнадцати на вид. Он был одет в сиреневое пальто с высоким воротником и брюки похожего цвета, но чуть темнее. На ногах у парня были тёмно-фиолетовые ботинки. Волосы, тоже тёмно-фиолетовые, были заплетены в хвост. Неимоверной длины челка закрывала правый глаз. А левый, фиалкового цвета, пронзительно смотрел на открывшую от удивления рот Гольданскую. Баронесса пораженно разглядывала Рэндалла, но как только её взгляд остановился на лице, парень тотчас закрыл его руками и отвернулся. — Не обращайте внимания, всё хорошо. Надеюсь, теперь нам будет легче разговаривать, — сказал он. — Теперь я могу рассказать вам свою историю. Возможно, вы не поверите, но я — монстр из другого мира. Меня изгнали оттуда, навсегда лишив возможности вернуться, — и Рэндалл рассказал баронессе всё. О том, как работал в Корпорации Монстров, как в их мир проникла девочка, как он пытался её отыскать для своих целей и что случилось потом. Гольданская слушала и слушала, все больше ощущая, что их с Рэндаллом судьбы похожи. У них обоих когда-то было всё, а теперь не осталось ничего. Оба были одиноки, не знали дружбы и любви. Он такой же, как она. Она отлично понимала его и верила, что наконец сможет поделиться своей тайной. — ...и тогда они отправили меня сюда, в этот мир, где какая-то сумасшедшая приняла меня за аллигатора и избила лопатой! Это окончательно добило меня. Я почувствовал, что остался один. Совсем. Я был совершенно измучен, и некому было мне помочь. Тогда я решил идти куда глаза глядят. И шёл так очень долго, по крайней мере, мне так показалось. И вот я здесь, — Рэндалл закончил свой рассказ. — Я очень понимаю вас. Я испытываю то же самое, — сказала ему Гольданская. — Можете говорить мне "ты". И ещё... — парень повернулся к ней лицом и убрал от него ладони. От левой стороны лба через все лицо наискось шла огромная царапина, уже затянувшаяся и медленно превращающаяся в шрам. Были и мелкие царапины, часть из которых тоже превращалась в шрамы, но они не шли ни в какое сравнение с той, что пересекала всё лицо. — Удары лопатой не прошли для меня бесследно. Я стал уродом. Навсегда, — вздохнул Рэндалл. — О, Господи! — вскрикнула Гольданская. — Похоже, ты действительно сможешь меня понять. Я так долго этого ждала! Баронесса начала свой рассказ. — Мне тоже есть, о чём рассказать. Моя история так похожа на твою своим финалом... Однажды я и некоторые члены местного Дворянского собрания проводили ритуал в доме одного моего знакомого. Мы вызывали какого-то мелкого демона, но явился совсем не тот, кого мы ожидали. Тогда начался страшный пожар. Он унёс жизни почти всех, кто был в доме. А я... Меня окатило жидким стеклом с ног до головы! Я вся была обожжена, а больше всего пострадало лицо. С тех пор я всегда скрываю его маской или вуалью. Гольданская замолчала. Рэндалл пребывал в шоке: как же он понимал баронессу! Какие ужасные вещи ей пришлось пережить! — Так я и стала уродом. Друзья отвернулись от меня: у них вызывала отвращение моя новая внешность, к тому же они считали, что это я виновата в пожаре. Я была медиумом, проводившим сеанс... — Гольданская тяжело вздохнула и сняла маску. — Вот моё настоящее лицо. У Рэндалла перехватило дыхание от ужаса: лицо баронессы было похоже на расплавившуюся гипсовую маску. "Да, с таким лицом можно побить рекорд по испугам", — сочувственно подумал он. — Теперь ты знаешь мою тайну, а я знаю твою. Мы похожи. Оба — одинокие, с изуродованными лицами и тяжёлой судьбой. Ты всего лишь хотел быть лучшим, а я проводила ритуал. А нас без причины наказала судьба... — заключила Гольданская. — Вы правы. Вы — исключительный человек, Ангелина Гольданская. — Ты тоже удивительный, Рэндалл Боггс. Ты один смог понять меня, грубую и черствую баронессу. Это заслуживает уважения. — Просто мы с вами — одной крови.***
До самого рассвета разговаривали в саду баронесса Ангелина Гольданская и превратившийся в человека монстр Рэндалл Боггс. Они говорили обо всём подряд, не замечая времени. Им было, о чём рассказать друг другу. Так они и сидели в саду, пока солнце не засияло первыми лучами, и Рэндалл не исчез в тишине рассвета, шепнув на прощание: — Я вернусь... Сегодня Гольданская не явится в Клуб Калиостро, а Рэндалл впервые за много недель спокойно встретит утро, отправившись в парк Санкт-Эринбурга. А следующей ночью они встретятся опять. Потому что они — одной крови.