Первая встреча

Галли в общем-то все устраивало. То есть, да, было паршиво первое время. Время, когда он не помнил своего имени, время, когда он бегал в Лабиринт без разрешения, беспокойно заглядывая за его углы, прежде чем сунуться дальше, и в страхе возвращался в Приют вечером. Он. В страхе. Вспоминая об этом сейчас, Галли досадливо дергает рубашку за рукав и поправляет нож на бедре. Потом, конечно, прошло несколько дней, и он вспомнил свое имя. Прошла неделя, и он нашел свое место среди жителей "Приюта". Прошел месяц, и он перестал бегать в лабиринт. Перестал сидеть ночами напротив Врат, вслушиваясь в хрупкую тишину Лабиринта, изредка нарушаемую жутким ревом гриверов, пробирающим до дрожи и заставляющим вздрагивать тебя всякий раз. Каждый, чертов, раз. Хотя, в самом лагере тишины никогда не было. Днем, когда Приют шумел, работал, звучал голосами со всех сторон, шумел листвой, домашним зверьем и инструментами. Ночью - слышалось сонное дыхание и храп, фразы, вырывавшиеся из мальчишек во время темных, мутных снов, которые мучили время от времени всех глейдеров без исключения. Снов, после которых ничего не вспоминалось на утро. Не смотря на это, или, даже, именно из-за того, что дневной шум заглушал все звуки Лабиринта, за исключением Врат, ночью тишина Лабиринта, как и всякая пустота, притягивала слух. Звала к себе. Звала проверить, узнать. Найти выход. Найти уже хоть что-нибудь. Прошло полгода. Галли перестал просыпаться от того особенного звука, с которым двигаются шестеренки открывающихся Врат. Он привык. Смирился. Стал сильнее. Прошел год. И тут появился Ньют. В какой-то из месяцев загрохотал, поднимаясь, лифт, с припасами и новичком. Галли привычно побежал за Алби, к лифту, откинул решетки в сторону и спрыгнул вниз. На железных прутьях лифта без сознания лежал худой рыжеволосый мальчик. Лежал лицом вниз. Галли без интереса перевернул его на спину, чтобы все, столпившиеся вверху, увидели его лицо. Он никак не ожидал, что запомнит этот момент на всю жизнь. Запомнит, как неловко раскинутся хрупкие узкие плечи, как спокойно и безмятежно будет выглядеть незнакомое лицо. И каким легким окажется новичок, которого ему самому пришлось, по просьбе Алби, доставать из лифта, и, взяв на руки, отнести в палатку к медикам. Позже, аккуратно уложив новичка на койке и поручив заботы о нем парням, он вернулся обратно к лифту, помогать доставать бочки и разгружать припасы. Но, как только вещи, привезенные лифтом, закончились, Галли, стараясь быть как можно тише и аккуратнее, отправился к койке с новичком. Он сам не знал, что заставило его так поступить, не знал, откуда этот горящий внутри интерес, который, как ему казалось, он изжил из себя еще после побегов в Лабиринт. Сейчас он жил по правилам Приюта. "Правила", - повторял себе Галли. Однако на этот счет правила, почему-то, отмалчивались, развязывая ему руки и разжигая интерес. Галли злился на себя, но заворожено вглядывался в спящее лицо уже долгое время. В какой-то момент ему захотелось дотронуться до светло-рыжих встопорщенных волос, чтобы узнать, каковы они на ощупь, и он уже протянул руку, и коснулся их самыми кончиками пальцев, когда новенький сонно вздохнул и слегка повернулся на койке. Галли отпрянул, с грохотом опрокинув стул, сев на земляной пол и тяжело дыша. Воровато оглянулся, и тихо, медленно поднялся на ноги, держась руками за края койки. По мере того, как он поднимался, затаив дыхание, ему все виднее становилось лицо, и он удивленно - ожидая увидеть что угодно, но никак не то, что новичок будет все так же дрыхнуть без задних ног - и в то же время с совершенно непередаваемым облегчением выдохнул. Он задержался на секунду у края койки, сидя на корточках и положив руки на ее бортик, вглядываясь в лицо и слушая сонное дыхание парня. Потом, одернув себя, рывком встал, поставил стул на место, и, словно стремясь восстановить себя в своих же глазах, громко шагая, вышел из палатки. Вернулся только ночью, когда все уснули. Он мог быть незаметным, когда хотел. Даже Алби ничего бы не услышал. Он сидел с ним до самого рассвета, вглядываясь в лицо и ожидая момента, когда новичок откроет глаза. Он ушел, не дожидаясь пробуждения бегунов и открытия Врат, и весь следующий день парни смеялись над тем, как часто, смешно разевая рот, он зевал. Галли вяло отшучивался, но, оставаясь один, украдкой улыбался, возвращая себя в реальность, когда слышал приближающиеся шаги. Первое время он и сам бы не мог сказать, в чем дело, и почему новичок производит на него такой эффект, и откуда в нем вообще появился этот интерес. Но он все крутился вокруг него, как коты крутятся вокруг неизвестной им вещи, пытаясь понять, что это. Не зная, бояться им этого или нет, и в чем суть этой вещи. Конечно, Галли не боялся, но ему казалось, что это какое-то новое существо, что он чем-то отличается, чем-то, что не поддается правилам и пониманию. В конце концов, он понял, конечно, пусть это и случилось целой неделей позже. Но тогда, тогда сомнения и интерес мучили его, и он использовал все свое время, чтобы ненароком оказаться рядом. И, когда, на исходе второго дня, после возвращения бегунов, после закрытия Врат, новичок открыл глаза, они оказались карими, и такими откровенно бездонными, что в них можно было утонуть целиком, и он не смог этому сопротивляться. Тогда, именно тогда Галли сказал себе, что этот парень никуда от него не уйдет, как бы странно это ни было, и какими бы способами он этого не добился. Не будь я чертов капитан Галли, сказал он себе тогда. У каждого капитана ведь должно быть свое сокровище, верно? Когда новичок в растерянности и страхе заметался глазами и остановился на Галли, поскольку тот был ближе всех, и посмотрел ему прямо в глаза, у него мелькнула еще одна крамольная мысль, которая рушила все, что осталось от его внутренних устоев. Галли подумал, что убеги новичок даже в Лабиринт - он пойдет за ним. Куда угодно, подумал он. И вот сейчас, когда прошло уже столько времени, и появился этот новенький, Томас... Этот чертов шустрый новичок. Галли начал задумываться, а не придется ли ему выполнить это обещание, данное самому себе? Ньют любопытен. Он обязательно пойдет за ним. Не то, чтобы он был чем-то здесь недоволен, просто Галли уверен, что любопытство победит. Он здесь уже все успел увидеть. Он уже пытался убежать отсюда всеми известными ему способами. Сейчас только Галли держит его здесь. Ему хочется верить, что держит. А если, то следующим будет Лабиринт, а за ним и... Галли не успевает додумать, потому что чья-то рука дотрагивается до его запястья. Надо сказать, что, мучаясь воспоминаниями и вопросами, Галли ждал в лесу, прислонившись спиной к дереву и страдая не свойственной ему невнимательностью. День клонился к закату, и солнце горело особенно ярко, догадываясь, видимо, что скоро будет лишено этой возможности. Листья, которые шевелит ленивый ветерок в вершинах деревьев, отзываются мелодичным шуршанием, чем-то схожим со звуком воды или дыханием человека. Не смотря на то, что это маленький лес, пахнет он все равно по-особенному, так, как пахнут только леса - листвой, нагретыми на солнце стволами деревьев, землей и отсутствием человека. Солнце, пробиваясь сквозь полупрозрачные, слившиеся в единый светло-зеленый полог над головой капитана, лениво протягивало лучи сквозь листву и делало лес еще более особенным. Где бы ты ни пошел, везде, куда пробивалось солнце, его лучи, передвигаясь, менялись местами с тенями, и ты не знал, где окажешься через шаг или два. Один - лицо осветит любопытно заглянувший луч. Два - тень ласково прикроет глаза мягкими ладонями. Галли чувствует прикосновение, и, не открывая глаз, уже знает, кто стоит за его спиной. Он сжимает ладонь, и Ньют, не выпуская ее ни на секунду, ловко выныривает из-за его руки, подняв ее повыше и проходя под ней, как проходят под аркой или в детской игре в "ручеек". Он встает перед ним - донельзя красивый, просто непозволительно, с рыжими волосами, алеющими в солнечных лучах, и с довольной улыбкой. Доволен Ньют сразу двумя вещами: тем, он застал его, Галли, врасплох, и тем, что он наконец-то видит его, здесь, вдали от всех прочих глейдеров. - Ждал меня? - спрашивает Ньют и треплет его по голове, как большого пса, хорошо выполнившего команду. - Ньют, - серьезно прерывает его капитан, не убирая, впрочем, руки. - Галли?.. - всё ещё улыбается парень, но улыбка становится слегка натянутой, выражая его беспокойство. - Новенький, - хмурится Галли. - Что? - переставая улыбаться и поднимая брови, удивляется тот. - Он пожирает тебя глазами, - говорит Галли. - Что я слышу! - мгновенно откликается Ньют, облегченно выдыхая. Он заинтересованно заглядывает ему в глаза, и скрещивая руки на груди, чуть сгибается и хитро смотрит снизу вверх. - Ты ревнуешь? Правда? Галли глухо рычит и отводит голову в сторону. Ньют расслабляет руки и протягивает одну вверх, к его лицу. Он легонько проводит пальцами вдоль шеи до самого подбородка, и, ухватив за него, разворачивает его лицо и нарочито серьезно говорит: - Он делает это в два раза хуже, чем это делаешь ты, Галли. И тот понимает, что Ньют вполне серьезен. Это звучит почти как признание. И он был бы этому счастлив, если бы не несколько "не". Галли не хочется портить момент, но вопросы вырываются у него изнутри, и он даже открывает рот, чтобы спросить что-то еще. Но Ньют не дает ему этого сделать, делая шаг вперед и целуя его. Голову затягивает туманом, и вопросы нечетко проступают сквозь него обрывками слов. Галли почти забывает о том, как думать, не говоря уже о том, как складывать слова. И что спрашивать, если все-таки получится это сделать?.. Ньют отрывается от него, жарко выдыхает в слегка приоткрытый рот, и, взяв его за руку, тянет за собой. Из всех вопросов в его голове остается только один, однако Галли почему-то кажется, что и он может подождать. Мысли пульсируют в голове, но ни одна не задерживается настолько, чтобы ее осмыслить. Вот Ньют держит его за руку. Вот деревья одно за другим скользят мимо них двоих, появляясь, словно из ниоткуда. Вот Ньют оглядывается, чтобы заглянуть ему в лицо. Ищет что-то в направленных на него глазах, и, найдя, успокаивается. Вот он улыбается, и вокруг его глаз появляются смешные морщинки, когда он это делает. Он оглядывается уже второй раз, улыбается, и, повернувшись, идет спиной вперед, только каким-то чудом не натыкаясь на деревья. Он перехватывает руку Галли двумя, и ведет его, как будто на буксире. Галли беспокойно смотрит на деревья, которые тот обходит, но Ньют не дает ему ничего сказать, хитро щурит глаза и поворачивается обратно, перекидывая его руку через свою голову. Галли идет за ним, закрыв рот и прочнее переплетя его пальцы со своими. У Ньюта тонкие пальцы, но их хватка не ослабевает ни на секунду. Галли смотрит на рыжую макушку, то появляющуюся в пятнах света, то темнеющую в тени, и проклятый вопрос не желает отставать от него, все чаще, будто уже с ударами сердца, вспыхивая в голове. А что, если?.. Терпение у Галли не выдерживает. Он резко останавливается и тянет его руку, так, что тот пошатывается, и только потом, выровнявшись, с недоумением смотрит на него через плечо. Галли же не может оторвать взгляда от их сцепленных ладоней. Они вдвоем остановились там, где солнечных луч, пробиваясь сквозь листву, падал ровно на них. Ему отчего-то кажется, что это важно, что это что-то значит. Он проводит большим пальцем по его указательному, прежде чем собраться с духом, поднять на него глаза и все-таки задать этот чертов вопрос вслух. - А что, если?.. - пытается начать Галли, и останавливается, настигнутый вопросами, которые один за другом опять всплывают в его голове. Они сталкиваются в нем, как ягоды у горлышка бутылки, и каждый из них норовит выскочить первым. Одновременно, остальные перекатываются в нем, со звоном сталкиваясь где-то в районе груди с краями его сердца, как со стеклянными стенками. Короткий звон - и все развалится в тот же миг, если он сейчас только не вынет их наружу. Ньют в шаге от него, смотрит в ожидании, даже не стараясь скрывать интерес и беспокойство. Терпеливо ждет, пока ягоды протиснутся по одному в узкое горлышко, через которое несколько сразу не выпадут никак. Ждет, затаив дыхание, и от его взгляда почему-то еще сложнее начать говорить и спросить самое важное. - А что, если он найдет выход, Ньют? - наконец тихо и как-то хрипло вынимает из себя эту ягоду-вопрос Галли. - Это не важно, - говорит он, облегченно и одновременно разочарованно выдыхая. Напряжение на его лице спадает, но, от его ответа Галли не становится легче. Он упрямо смотрит ему в глаза, и кажется Ньюту каким-то беззащитным, даже просящим в этот момент. Он ждет ответа. И честного ответа, каким бы он ни был. Пока Галли стоит перед ним, во власти отчаяния и ожидания, Ньют подходит ближе, как любопытствующий зверь, и заглядывает парню в лицо. Тени сменяют одна другую на его лице, ткань рубашки негромко шелестит, соприкасаясь с кожаным нагрудником, а лесной наст, шурша, обозначает звуками каждый его шаг. Галли смотрит, как змея, завороженная мелодией флейты, и, когда Ньют оказывается совсем близко, для Галли оказывается неожиданностью то, как он, опираясь руками о выступающий на бедрах парня ремень, приподнимается и целует его. Галли становится жарко и невыносимо сладко от его теплых губ, которые дотрагиваются и раздвигают его собственные, и он бы даже готов был сделать что-то глупое прямо сейчас. Но Приют совсем рядом, и, когда Ньют, с довольной ухмылкой заглядывая в глаза, отрывается от него и, скользнув руками по бедрам, скрещивает их за его спиной, Галли окончательно затыкается. Он получил свой ответ. Он понимает это так же ясно, как и то, что он сейчас рядом с ним, и остальное неважно совсем. И эти его движения, все - начиная от поцелуя человека, скучавшего по тебе целый день, до того, как мелко трясутся его колени из-за того, что ему неудобно стоять на цыпочках и тянуться вверх, к его лицу, вот что важно. Важен только он. Пусть даже этот чертов новичок найдет выход. Пусть этот поцелуй не означает, что он останется здесь, с ним. Пусть даже Томас отправится в лабиринт и позовет их за собой. Ведь если так, Ньют уйдет за ним, и это место, три года бывшее его домом, перестанет им быть. И тогда ему придется решить еще раз - как далеко он готов пойти за этими глазами. Сможет ли пойти. Последует ли давно принятому решению. Но он ведь еще успеет решить, верно? У них наверняка есть еще пара месяцев в запасе? Да черт с ним, думает Галли, смотря в карие глаза своего сокровища. Черт. Хоть месяц. Хоть еще чуть-чуть. У них ведь есть еще немного времени?.. Он еще успеет решить за себя.