Проклятье

Эта ночь кончается злополучно: человечьей кожи куски на крючьях, бастионы тел — вперемешку, кучно, — на прокормку крысиных стай; и толпа голодной людскою сворой безотрывно нюхает кровь и смотрит, красотою скована смертной мора, подвывает: «ну дай же... дай!» Заходясь в припадочно-остром кашле, я стою на крыше высокой башни и смотрю на церковь у дальней пашни... Нет, начну-ка сначала. * * * Май. День и ночь горели костры Руана, только зря кричала толпа «осанна!» — сожжена невинная дева Жанна, и расколоты небеса. Так и так, responsio mortifera* — это значит, предана ею вера, умереть посланнице Люцифера... только в это не верю сам. И всплывает перед глазами снова — в кандалах, но дух её не закован, и мне мнился венчик цветов терновых на растрепанных волосах. И кричала, стоя в огне босая: «Я на божий суд тебя вызываю!» И с того костра прямиком из мая мне отныне покоя нет. «Я тобой убита была, епископ», — вот что мне теперь постоянно снится, её лик сжигает другие лица... всё теперь суета сует, я молюсь ночами о ней келейно, только зря — и, кровь горяча портвейном, я мечусь от Сены и вдаль до Рейна, оставляя кровавый след. * * * Эта ночь кончается превосходно: коронован нужный из первородных — да какая там, черт возьми, порода, — да поболе её у пса. Я держал корону в своих ладонях, а в ушах стучало мне «помни, помни», и король — дитя на высоком троне, — в нём я видел её глаза. И не праздник вижу я — только казни, на толпе смеющейся — лик проказы, и крюки, и крысы... мой дух и разум не спасает высокий сан: ведь они за грех мой великий платят — и проклятье давит меня печатью. Только нет её надо мной проклятья. Я себя проклинаю сам. _ Примечание. *responsio mortifera (лат.) — «ответ, несущий смерть».