Слепа не любовь, а отсутствие любви. Гленуэй Уэсткотт
Они опустились на пол вместе – Спайк по-прежнему оставался внутри неё, их тела содрогались от силы пережитого наслаждения. В итоге Баффи оказалась сверху, уткнувшись лбом Спайку в плечо, восстанавливая дыхание и дожидаясь, пока утихнет дрожь. И когда она утихла, на Баффи вновь накатило осознание. У неё только что был секс со Спайком. Дикий, страстный, грубый секс. Яростный секс. По-настоящему великолепный секс. Но и только. И она не собиралась это повторять. Баффи поспешно отодвинулась, упорно игнорируя, что какая-то часть её сожалеет об этой потере и жаждет вернуться в объятия Спайка. Она потянулась за лежащими неподалеку штанами и надела их, даже не позаботившись о нижнем белье… и не оглядываясь на лежащего позади Спайка. А вот Спайк на неё смотрел. Баффи чувствовала на себе его взгляд, когда вставала, чувствовала, как он обжигает её, когда поднимала блузку. Повернувшись спиной, Баффи быстро напялила одежду, надеясь, что Спайк не заметил, как у неё трясутся руки. – И что дальше? – ровно спросил тот в конце концов. – Выкинешь всё случившееся из своей системы, да? Баффи замерла. – Значит, так ты обо мне думаешь? – спросила она взвинченным от напряжения голосом. Спайк вскочил; звук застёгиваемой ширинки показался ей необыкновенно громким. – А разве нет? – горько поинтересовался Спайк. – У тебя зудело между ног, ты там почесала. Теперь можешь удрать домой и убедить себя, что это всего лишь гормоны. Или неуместная благодарность. А может, чёртово временное помешательство. Прикусив нижнюю губу, Баффи повернулась и посмотрела на Спайка: – А что, разве нет? – Ты мне скажи. Нет. Она не собиралась этого делать. Не собиралась вступать с ним в перепалку. Не сейчас. И никогда больше – только через её труп. Передёрнувшись, Баффи нагнулась, подняла ботинки, затем наконец выпрямилась… и посмотрела ему в глаза. – Ты прав, Спайк, – сказала она. – Это не просто гормоны. Или благодарность – хотя в этом есть здравое зерно. И да, это… это был великолепный секс. Но и только. А сейчас… сейчас мне нужно идти, убраться подальше от… Тебя. Не было нужды заканчивать фразу. Невысказанное слово повисло в воздухе, застыв между ними. Баффи внутренне поёжилась. Она не хотела, чтобы это прозвучало таким образом. Она действительно не хотела задеть Спайка. Но ещё она ничего не могла поделать с тем, что произошло, что она сделала. Кем она была. – Ты такая лицемерка, Саммерс. Баффи моргнула, начиная заводиться: – Я – что? – Что слышала. – Спайк приблизился, оттесняя её к стене. – Ты говоришь одно, но на самом деле не имеешь это в виду. Что, если я расскажу тебе, что творится у тебя в голове, и избавлю от необходимости утруждаться самой? – Что, если ты не станешь? Спайк проигнорировал замечание, сочиняя дальше, будто она вообще не раскрывала рта. – Тебя уже выбило из колеи, – безапелляционно заявил он, – то, как ты отдалась мне, и как сильно этого хотела. Без колебаний, без оглядки. Ты попросила взять тебя, и я это сделал. И тебе понравилось. Но сейчас ты опасаешься, что, возможно, тебе слишком понравилось. Что, возможно, одного раза будет недостаточно. Баффи нахмурилась: – Не льсти себе. – Факты остаются фактами, милая. Кстати… как насчёт того факта, что ты так сблизилась с врагом? Истребительница трахалась с вампиром, и у него даже нет души, чтобы как-то это оправдать. Не говори, что это тебя не волнует. Что ты скажешь своему чёртовому Наблюдателю? Или «группе поддержки»? Отношения с обычным парнем себя не оправдали, и теперь ты до смерти боишься, что всегда будешь нуждаться в монстрах. Ведь какой напрашивается вывод? Что ты – такая же, как мы. Баффи резко дёрнулась, но Спайк продолжал, по-прежнему не давая ей возразить: – Но ты знаешь, каков твой самый большой страх – страх, который прожигает до самого сердца? Не что я люблю тебя – подумаешь, какое дерьмо, да, Истребительница? Нет, что, может быть – только может быть, – ты тоже любишь меня, и неважно, как сильно ты пытаешься с этим бороться. И это пугает больше всего. Больше, чем любые создания ночи, стремящиеся тебя уничтожить. Больше, чем слепота. Даже больше, чем сама смерть. Слова били наотмашь, но Баффи закрыла глаза и покачала головой: – Ты ошибаешься. – Правда? – мягко спросил Спайк, придвигаясь ближе. – Я знаю тебя, Истребительница. Ты сама так сказала. И я знаю, что ты бы никогда не согласилась на то, что мы только что сделали, если бы ничего ко мне не испытывала. Может, эти чувства ещё слабы и наверняка запрятаны чертовски глубоко. Но они есть. И ты это знаешь. Баффи неистово затрясла головой: – Нет. Ещё на шаг ближе. – То есть, если я сделаю вот так… – Спайк наклонился и легонько поцеловал её, затем медленно опустился ниже, покрывая её шею такими же лёгкими поцелуями, чуть касаясь кожи,– …то есть, когда я делаю так, для тебя это ничего не значит? Губы Спайка нашли метку на сгибе шеи, затем их сменил язык. Баффи застонала. – Нет, – едва слышно выдохнула она секунду спустя, с силой сжимая кулаки, чтобы не потянуться к нему. – Я не могу этого сделать, Спайк. Не снова. Спайк слегка отстранился и провёл рукой по её плечу, отчего по коже побежали мурашки. – Нет. Потому что тогда это станет реальностью, верно? Один раз – что ж, это можно выдать за ошибку. Секс на одну ночь. Но дважды… сделаешь это со мной дважды – и оно превратится в реальность. А тогда уже не будет пути назад. Баффи вздрогнула. Спайк был прав. И она не хотела, чтобы это стало реальностью, не хотела, чтобы её тянуло к вампиру. К этому вампиру. После одного раза она ещё может притворяться, может продолжать лгать самой себе. Но после двух… Должно быть, какая-то из мыслей отразилась на её лице, потому что Спайк сделал шаг назад и убрал руку с её плеча. – Я хочу, чтобы ты осталась, – просто сказал он. – Но решать тебе. Если уйдёшь – я не буду пытаться тебя остановить, не позволю позже внушить себе, что это я тебя соблазнил. Если останешься… то потому что ты этого захотела. Выбор за тобой, лапушка. Скажи, чего ты хочешь? Баффи охватило какое-то усталое раздражение. Почему он не может ошибиться? Хотя бы разок? Разве она слишком многого просит? Вообще-то да, потому что каждое сказанное Спайком слово – правда. Из которой следует – что? Как он и говорил, она – такая же, как и истребляемые ею чудовища. Не способна жить нормальной жизнью, любить кого-то нормального, какого-нибудь человека. Быть человеком. Баффи почти погрязла в жалости к себе, но быстро отогнала это чувство. Что с того, если ей не светит нормальная жизнь? Она и сама – не нормальная. И она не человек – во всяком случае, в привычном смысле слова. Она Истребительница. Так что, возможно, настало время получить свой кусочек счастья, и какая разница, где и когда она его нашла? Пусть даже он оказался в самом неподходящем месте… И Спайк в самом деле любит её. Даже если у Баффи и оставались какие-то сомнения, они развеялись в тот миг, когда Спайк стиснул её в объятиях, шепча её имя и держась за неё так, словно она – единственное, что имеет значение в этом мире. Спайк любит её. И… и она тоже испытывает к нему какие-то чувства. Они ещё не до конца оформились и похоронены слишком глубоко, чтобы можно было говорить о них предметно, но они определённо были. Так что – почему бы и нет? Почему бы хоть раз не сделать то, чего хочется ей? Побыть просто Баффи, не Истребительницей. Хотя бы недолго. Чем это может навредить? Игнорируя внутренний голос, немедленно начавший громко озвучивать длинный список того, как именно это может навредить, Баффи шагнула вперед и прижала ладонь к груди Спайка – вновь отмечая сквозь тонкую ткань его футболки отсутствие сердцебиения и прохладу жилистого тела. И решилась. – Я хочу потанцевать, – медленно сказала Баффи, поднимая голову и встречаясь со Спайком глазами.* * *
На этот раз всё было неспешнее. Нежнее. Как будто Спайк пытался доказать, что далеко не всё, связанное с ним, оканчивается насилием. В итоге они очутились в кресле, и теперь Баффи была сверху… а потом ещё на саркофаге. А после этого… В какой-то момент Баффи утратила связь с реальностью. Она знала лишь, что впервые за долгое время чувствует… покой. Умиротворение – в смысле, когда её тело не сжималось яростно вокруг тела Спайка. Но даже тогда – ей больше не было нужды притворяться кем-то, кем она не являлась, сдерживать себя, прятать истинную сущность. Она могла просто быть. Баффи уже и забыла, каково это.* * *
Спайк прикрыл глаза. Он был – ну, единственное слово, которое приходило на ум, – удовлетворённым. Полностью удовлетворённым. Они наконец-то угомонились, упав в кресло: Баффи лежала у него на коленях; их обнажённые тела прикрывало его единственное одеяло. Голова Баффи покоилась у него на плече, руки она положила поверх его рук, свободно обнимавших её за талию. – Солнце всходит, – устало сказала Баффи. Спайк открыл глаза. Она была права. Он чувствовал приближение рассвета, ощущал, как тени, клубящиеся снаружи, начинают растворяться. Баффи чуть шевельнулась в его объятиях. – Мне надо идти, – с неохотой добавила она. – Полагаю, да. – Спайк повернулся, чтобы посмотреть на неё, не упустив из виду ни спутанные локоны, ни выражение полнейшего удовлетворения на её лице, – и внезапно осознал, что необыкновенно горд собой. Это сделал он. Он. Слегка ухмыльнувшись, Спайк провёл пальцем по горлу Баффи, спускаясь до самой ложбинки меж грудей. И, несмотря на всё, что они вытворяли… и сколько раз они это делали… он ощутил, как внутри неё поднимается желание. И поднялось отнюдь не только оно. Улыбнувшись, Баффи потянулась вперёд и поцеловала его, сплетаясь языками, затем передвинулась, оседлав его, – и некоторые части её тела вступили в занимательный контакт с некоторыми частями его тела. – Конечно, – провоцирующе закончила она, – можно уговорить меня остаться чуть подольше. Уговоры не заняли много времени.* * *
Значительно позже восхода Баффи наконец-то вновь принялась собирать одежду, морщась от того, как определённая часть её тела реагировала на каждое движение. Как показала практика, сегодняшние упражнения по нагрузке ничем не отличались от схватки с демоном один на один. И Баффи осознала, что – по сути – именно этим она и занималась. Она бросила на Спайка быстрый взгляд. Тот, полностью одетый, стоял возле гробницы и смотрел на неё. Баффи испытывала противоречивые эмоции. В первую очередь – страсть и вожделение, несмотря на то, что даже хвалёная истребительская выносливость не выдержала бы сегодня ещё одного раза. Потаённый страх, который каким-то образом делал желание ещё более острым. И… неуверенность. Легкий призрак сомнения глубоко внутри, который никак не хотел полностью раствориться, который заставлял её спрашивать себя – не совершила ли она ошибку? Сомнение, которое говорило ей, что нужно остановиться прямо сейчас, пока она ещё может… А может ли? И хочет ли? Нет. Слишком поздно – возможно, слишком поздно было уже в тот миг, когда она – слепая и напуганная – сделала первый шаг по кладбищу, когда почувствовала на себе руки Спайка… Теперь Баффи понимала, что означала тогда реакция её тела. Как и всё, что случилось потом. Это было не одно, а целая серия решений. Когда она позволила Спайку издеваться над её планами, призналась ему в намерении покончить с собой. Когда пошла с ним в Триал, негласно вручив ему свою судьбу. В тот момент, когда поняла, что не даст ему умереть ради неё и позволила пить свою кровь. И когда увидела, как он отказался от возможности избавиться от чипа, чтобы спасти её. И каждую секунду после этого. Каждое действие, каждое умозаключение – все они вели её сюда, к этому конкретному моменту. Но… пусть она и могла жить с этими решениями, это вовсе не означало, что ей будет легко жить с ними… или тем, куда они её завели. И, оглядываясь назад, Баффи не могла не думать о том, что бы она изменила, если бы была возможность переиграть, – один-единственный момент. Но всё же… она ничего не могла поделать. Во всяком случае, без риска. Потому что на самом деле ничего уже не изменить. Спайк по-прежнему оставался вампиром, по-прежнему был опасен. И любил её. И что это за жизнь, если в ней нет риска? Баффи натянула ботинок, выпрямилась и пошла к двери. Спайк не шевельнулся, продолжая просто следить за ней полуприкрытыми глазами. На пороге она всё же остановилась и оглянулась через плечо. – Не волнуйся, – заверил Спайк, прежде чем она успела раскрыть рот. – Я не собираюсь никому рассказывать, что провёл ночь, трахая Истребительницу. Всё-таки репутация прежде всего. – Обожаю постельные разговоры, Спайк, – сухо ответила Баффи. – Ты такой романтик. Но я не это хотела сказать. – Ну да, я в курсе, к чему ты ведёшь. Но не думаю, что смогу измениться ради тебя, – предостерегающе добавил он. – Я не собираюсь превращаться в комнатную собачку Истребительницы только из-за того, что мы имели друг друга на всех горизонтальных… и вертикальных поверхностях. Потому что мы оба знаем, что тебе это не нужно. Посмотри правде в глаза, дорогуша, – тебе нравится чувство опасности. Это тебя заводит. Баффи прищурилась: – Тебе кто-нибудь уже говорил, что ты излишне самоуверен? Спайк ухмыльнулся. – Дай-ка подумать. Ах, да – ты. – С этими словами он внезапно шагнул вперёд, обнял её за шею и поцеловал – быстро и жёстко, прижав к двери всем телом. Баффи упёрлась руками ему в грудь. Затем Спайк так же внезапно отпустил её и отошёл. – Именно это ты во мне и любишь, блондиночка. Баффи безуспешно пыталась скрыть улыбку. – Спайк, я пока не люблю тебя. Его ухмылка стала еще шире. – Полюбишь. – Пауза. – Так что ты собиралась сказать? Баффи покачала головой: – Теперь уже не собираюсь. До скорой встречи, Спайк. Она вышла в солнечный день и аккуратно прикрыла за собой дверь. Спайк долго смотрел ей вслед, затем улыбнулся и полез в карман за сигаретами. – Очень на это рассчитываю.Конец