Еще не поздно

На следующий день я проклинала свое решение остаться в особняке Минаевых. Проснувшись по привычке на рассвете, я видела из окна отъезжающий с аллеи черный пикап. Значит, Андрей Дмитриевич все же уехал, оставив запустевший дом на попечение Алевтины Сергеевны. Не позавтракав, я заглянула в комнату Елены. Девочка крепко спала, уткнувшись носом в подушку, слегка посапывая. Невольная улыбка заиграла на моих губах, но уже последующие часы я желала одного – утопиться. Здешние обитатели дома делали все возможное, лишь бы насолить мне. В комнате каким-то образом под подушкой оказалась…змея! В библиотеке, где я учила Елену правописанию, неожиданно потух свет. Я испугалась, вдруг девочка боится темноты и решительно направилась к двери. Оказалось Митяй, так звали садовника, перепутал выключатели. Еще пару часов спустя, казусы повторялись один за другим. Мало мне ворчливой прислуги, еще и девочка не давала покоя, уговаривая сходить погулять. Утром за завтраком, Алевтина Сергеевна объявила, что Елена не разговаривает. Нет. Девочка умеет читать, но полгода назад случился несчастный случай, и малышка замкнулась в себе. Ни с одним знакомым человеком она не разговаривала. Старуха лишь разводила руками, бормоча молитву о ведьмах и подобной чуши. Мое терпение иссякло. Собирая девочку на вечернюю прогулку, в комнату вошла сердитая Алевтина Сергеевна. - Чего это ты удумала? Застегивая пуговки розового комбинезона с зайчиками, я спокойно ответила. - Погулять. Лене нужен свежий воздух, да и погода хорошая. На предстоящие полчаса дождя из риса не ожидается? Старуха поджала губы. - Вам запрещено выходить из дома. - Запрещено Лене, а не мне. Девочка будет со мной, так что все в порядке. Алевтина Сергеевна свела седые брови на переносице, готовая любыми способами задержать в стенах дома. - Вот и готово, - сказала я девочке, игнорируя ворчливую старуху. Накинув на девочку шарф, мы спустились в холл, направляясь к выходу. - Телефон возьмите! – прошипела старуха, бросив мне мобильный телефон. Тот ловко оказался в моих руках. В детстве я любила спорт и физические нагрузки. Особенно волейбол. - А папа не будет ругаться? – подала голос Елена. Я спустилась к ней на корточки, поправляя розовую шапочку. Карие глазки смотрели на меня с надеждой и…верой. – Тебя не будет. Обещаю зайчонок. Девочка приободрилась, появился румянец на щеках. Елена была замечательным ребенком. Я боялась, что с ней будут проблемы, ведь вначале она казалась капризной и избалованной. Ладно, может я слегка и приукрасила, но девочку я полюбила. Подняв на руки малышку, мы побрели в сторону городского парка. Особняк Минаевых располагался в районе новостроек, недалеко от центра города. Я закрывала и открывала рот, разглядывая дома, идущие вдоль по улице. Интересно, чем Андрей Дмитриевич зарабатывает, раз позволил себе огромный дом в богатом районе. "Не мое это дело!" - одернула я себя. Гуляли мы около двух часов. Время приближалось к восьми часам вечера. Девочка на руках давно заснула. Мне было хорошо, словно я давно знаю малышку. Елена, доверчиво опустив головку на плечо, едва слышно посапывала. Я улыбнулась. За много лет одиночества, я обрела свой дом. Смешно, первый день работаю, а в голову лезут подобные мысли. На улице начался снегопад. Подставляя лицо снежинкам, я глубоко вдохнула морозный свежий воздух. Улица кипела жизнью. Ее не страшил ни снег, ни темнота. Люди спеша забегали из магазина в магазин, скупая новогодние подарки. Не помню, когда в последний раз получала подарки. Моя жизнь полностью изменилась, едва исполнилось семь лет, оставив привычную жизнь далеко позади. Временами я завидовала малютке спящей на руках. Только дурак не заметит, как любит ее отец. Я усмехнулась. Покачав головой, сгоняя грустные мысли, я, намереваясь вернуться в дом, встала как вкопанная. На двери музыкального магазина висел плакат и не абы кого, а моего шефа! Андрей Дмитриевич стоял в центре группы парней из троих человек. - Поддержим возвращение группы «Семь жизней», - прочитала я надпись на плакате. – О Господи. - Тебе он не поможет. Все тело онемело от голоса за спиной. - Поправь меня, какую часть – не выходи из дома, ты не поняла?! - Я… - прошептала я еле слышно. Не дожидаясь ответа, меня грубо развернули, с силой схватив за локоть. Зеленые глаза задержались на спящей девочке на руках. На секунду в них вспыхнул злобный блеск, но тут же погас. - Что это?! – почти агрессивно прорычал Минаев. Андрей Дмитриевич прожигал меня глазами, надеясь, чтобы я провалилась сквозь землю. Держась храбро, я не опустила взгляд. - Ваша дочь. - Я знаю, что это моя дочь. – Хмыкнул мужчина невесело. – Я спрашиваю: какого черта она с вами? Теперь мы перешли на Вы? - Я говорил, оставаться дома?! - Не кричите! – пожурила я Минаева. – Перестаньте орать! Мы привлекаем слишком много народу. И, правда. Вокруг нас собралось, по меньшей мере, десять человек, наблюдая за «семейной» сценой. Молча, Андрей Дмитриевич быстро потащил меня к машине, стоящей недалеко от выезда из магазина, не ослабевая хватки. Он с такой злостью толкнул меня в салон на пассажирское место, что я чудом успела пригнуть головку малышки, чтобы та не ударилась. Минаев аккуратно забрал из рук малышку, будто не он секунду назад мечтал снести половину города, и уложил ее на заднее сидение, закутав пледом. Так же молча, мы выехали на дорогу, Андрей несся по городу, легко маневрируя между машинами. За окном пейзаж сменялся один за другим. Город я знала не очень хорошо, но догадывалась что мы уже далеко за городом. Воздух в салоне вибрировал от напряжения, готовый вот-вот взорваться. Я не смела произнести и звука. Вдруг Минаев резко затормозил, от чего меня качнуло вперед. - Убирайся, - спокойный голос Минаева до чертиков напугал меня. Отстегнувшись, я вылезла на улицу. – Если еще раз я увижу твою морду, тебе не сдобровать. Я сморщилась от несправедливой ненависти, не решаясь закрыть дверь. Игнорируя все оскорбления, от чего-то хотела поделиться с этим мужчиной новостью, которая как я надеюсь, сменит гнев на милость. - Утром Алевтина Сергеевна рассказала, что ваша дочь не говорит ни с кем, даже с вами. Я сама перешла границы и признаю вину, но сегодня Лена со мной… - Тамара, - прервал Минаев голосом, в котором звучала неприкрытая угроза, - если вы сейчас же не закроете дверь с обратной стороны, я сделаю то, из-за чего мы оба будем сожалеть. Сердцем понимала, Минаев открыто угрожает, грозясь сделать что-то очень плохое, но тело невольно задрожало от…искушения. Мои глаза расширились. Ни разу за последние семнадцать лет не думала подобное о мужчинах. Минаев нетерпеливо захлопнул дверь, двигатель мощно зарычал и машина, взвизгнув шинами, скрылась в темноте. Слезы наворачивались на глазах. Шмыгнув носом, сунув замерзшие ладони в карманы пальто, я заревела. Я осознала три вещи. Меня привезли в городской отель, без гроша в кармане, бросив как нищенку; меня только что уволили и, в-третьих: телефон, отданный Алевтиной Сергеевной, надрывно вибрировал в кармане пальто. Минаев вошел в кафе местной гостиницы, безошибочно найдя мой столик. Я сидела в углу, примостившись в месте часто называемым камчаткой, тихо попивая воду. Андрей, усевшись за соседний стул, брезгливо посмотрел на стакан и подозвал официанта. Парень появился из ниоткуда, ожидая заказа. - Как обычно? Андрей Дмитриевич кивнул. - Только два. И с сахаром. Быстро сделав пометку в блокноте, официант, кивнув Минаеву, ушел выполнять заказ. Это навело меня на мысль. - Выходит, вы здесь частый гость. - Назови причину, почему я должен тебя не увольнять? – мрачно произнес Минаев, расстегивая верхнюю пуговицу кашемирового пальто. Ох. Как я мечтала уйти от подобной темы. Сетуя на характер Минаева, я боялась произнести слово, не выведя того из себя. Когда я ответила на звонок, не ожидала услышать Минаева. Где - были его слова, и я сразу поняла, о чем он, назвав кафе гостиницы, у которой Андрей Дмитриевич меня бросил. Глотнув воду, я собралась с мыслями. - Я хороший работник? - Не играй со мной, я предупреждал, - невесело улыбнулся Минаев, - так почему? Ответь. - Как я уже говорила, - неуверенно начала я, смотря на стакан с водой время от времени поглядывая на Андрея Дмитриевича. Он сидел, сложив руки на столе, посматривая на меня. – Утром стару… Алевтина Сергеевна сказала, что ваша дочь Лена не разговаривает. Не услышав ничего в ответ, я сбивчиво продолжила: - Я, правда, не знала, хотя мне показалось странным обращение девочки к домашним. Вечером она не говорила со мной, и я не придала этому значения, но утром все стало на свои места. – Я сделала паузу, - сегодня она разговаривала как нормальный трехлетний ребенок, понимаете?! Не знаю от чего, но слезы наворачивались на глазах, грозясь выйти наружу. В это время официант принес нам заказ и так же тихо удалился. - Поверьте, Андрей Дмитриевич, - мой виноватый голос, разжалобил бы самого Цезаря. – Понятия не имею, почему девочка предпочитает разговаривать со мной, чем… - Давайте, скажите это вслух. – Теперь я действительно не понимала, почему он злиться. Я намеревалась было уйти, как большая сильная ладонь сжала мою руку. Мы оба уставились друг на друга. Первым пришел в себя Андрей Дмитриевич. - Извините Тамара, иногда я бываю ужасным козлом. Во взгляде Минаева читалось раздражение, ничего не имевшее общего с виной. Кажется, я привыкала к его характеру и это пугало до чертиков. - Это случилось весной, - Минаев смотрел куда-то вдаль, придаваясь воспоминаниям. – Каждый год в конце мая, моя семья собиралась в загородном доме, где я провел все детство. Я приехал позднее остальных. Поздравить старика с юбилеем. Все было нормально, пока… Пальцы Минаева дрогнули, когда он взялся за кружку с кофе, и я поняла, как ему тяжело говорить о том, чтобы это не было. Может из-за того, что случилось тогда, сделало Минаева таким озлобленным. Нет, - говорили его глаза, - не поэтому. - Дом сгорел дотла. - Минаев зарылся рукой в длинные волосы, его глаза не передавали той боли, что звучали в словах, и холодок страха пробежал по моей спине. – Лена находилась в доме, я едва успел ее спасти. Едва успел! Теперь вы понимаете, почему она молчала? Я понимала. Девочка испытала непереносимый ужас. Андрей Дмитриевич подался вперед, пригвоздив меня взглядом. - Почему вы?! – почти с остервенением прорычал Минаев шепотом, - почему!!! Моя девочка боится даже дневного света, но вы… Со своей манерой и правильностью… Он замолчал. - Не знаю. Правда, не знаю, - покаянно прошептала я. - Даю вам еще один шанс. Вы нужны Лене, значит, нужны мне. Что означает: попробуете натворить глупостей и уволю вас к чертовой матери. - Так вы музыкант? – спросила я после долго молчания, хоть как-то сгладить напряжение. Зеленые глаза стрельнули на меня недобрым взглядом. - Бывший музыкант. Какая разница. - Большая, - удивил он меня ответом. Если он читает мои мысли… - Не читаю, у тебя все написано на лбу, - Минаев хохотнул над моей физиономией, бросая на стол сто рублевую купюру, - пошли. - А Лена в машине? – посмела спросить я. - Нет, - и снова этот мужчина удивил. Придерживая для меня дверь, он ответил оскорбившись: - Я успел заехать домой и уложить ее в кроватку. Имейте совесть. Что поделать. Никто его не обвиняет в излишней любви к дочери. - Вы-Андрей Минаев! - Да. – Сухо ответил он. От такой новости, я готова пуститься в пляс. Будучи школьницей, я скупала все плакаты с группой «Семь жизней», любуясь ими ночами. С тех пор столько воды утекло, что я не узнала бывшего фронтмена. - Андрей Минаев! - Может, прекратишь орать, как на митинге и залезешь в чертову машину? – грозно приказал Минаев, явно недовольный моим восхищением. Пусть привыкает. - Минаеееевввв! Андрей Дмитриевич с силой захлопнул пассажирскую дверь, призывая меня замолчать. Я радовалась маленькой мести. Это ему за все издевательства. И невольно улыбнулась, радуясь нашему, хоть и короткому перемирию. По крайней мере он перестал кричать. Утро следующего дня встретило меня ясной погодой. Теплые зимние лучи пробирались сквозь занавеску, согревая теплом. Расчесывая мокрые после душа короткие волосы, я услышала, шум мотора автомобиля. Похоже, Андрей Дмитриевич вновь лишает нас своего присутствия. После вчерашнего разговора, Минаев, смиловавшись, разрешил гулять с малышкой. Только в окрестностях улицы и парка, и нигде больше, - было его ответом. Что ж уже что-то. Нанося макияж, я разглядывала свое лицо, находя его довольно симпатичным. Огромные светло–голубые глаза на лице, напоминающем формой сердечко, пряди светло–русых волос и нежные алые губы. Я улыбнулась отражению. Из одежды я выбрала голубое, чудесно гармонирующее с цветом глаз платье. Часы медленно приближались к восьми часам. Пора приниматься за работу. Мы с Леной прогуливались по летнему саду особняка, когда услышала въезжающую на аллею машину. Я не ждала столь раннего возвращения Андрея Дмитриевича, поэтому удивилась. Остановившись у калитки, взяв на руки Лену, я увидела, как из дорогой, неизвестной мне, марки машины выходит мужчина. Я сразу поняла, что это не Минаев. Незнакомец был уже в плечах, ростом ниже на несколько сантиметров и волосы были очень коротко подстрижены. - О, привет малышка! – воскликнул незнакомец, завидев нашу компанию. Он быстро приблизился к нам. - Как я по тебе соскучился крошка, твой буйный папаша дома? - Девочка засмеялась на моих руках. - Здравствуйте, - опередила я малютку. Та явно намеревалась выдать все тайны незнакомцу. Мужчина, одетый в кожаную куртку, посмотрел на меня. - Извините, - сказал он, протягивая руку, - не заметил. Нет. Не обижайтесь и снова простите. Вы такая красивая, я потерял дар речи. Черт. Еще раз извините. - Меня зовут Тамара, - решила подать голос. Незнакомец был очень смущен. Я крепче прижала Лену к груди. – Я-няня Лены, очень приятно. Нахмурившись, мужчина убрал ладонь. - Не вы ли та девица, что выводит нашего злючку из себя? Девица? - Выходит так. А вы… Мужчина переминаясь с ноги на ногу, задорно улыбнулся. Если бы я не размышляла над планом убийства Минаева, то подумала, что он заигрывает со мной. - Дмитрий Колчин бывший одноклассник певунчика, - объявил он таким тоном, каким обычно объявляют героев страны. - Вы учились вместе? – спросила я, в надежде что-то узнать об Андрее Дмитриевиче. Дмитрий переводил взгляд с меня на Елену и обратно. На широком лбу проступила складка. Казалось, Дмитрий в чем-то пытается разобраться. Наверное, стоит говорить мне о Минаеве или нет. - Скажем так, - подал он голос, - я бесил его до белого коления, но сейчас не разлей вода. «Лучшие друзья», - читалось между строк, от чего стало грустно. - Может чаю? Дмитрий улыбнулся мне той улыбкой, от которой многие бы девушки упали на колени, но я не обратила на нее внимание. Я не испытывала трепета. Интересно, как улыбается Минаев? От подобной мысли стало страшно, и я ее загнала в самый дальний уголок мозга. - Не откажусь, а малышка уже спит. И в самом деле. - За последние дни, это ее любимое занятие. В полном молчании мы направились к дому. Дмитрий держался на расстоянии, за что была ему благодарна. У дверей нас встретила Алевтина Сергеевна, стреляя недобрыми глазами. Отдав осторожно в ее руки малышку, Алевтина, молча, удалилась. - Похоже, она вас ненавидит. - Не виню ее за это, - пробормотала я. Снимая пальто, Дмитрий любезно предложил помочь мне. Я немного удивлена его поведением. Дмитрий улыбнулся, но ничего не сказал. Дорога в кухню прошла, по крайней мере для меня, без происшествий. Дмитрий пару раз запнулся о валявшийся хлам, разрезаясь увесистыми проклятиями. - Извините, - пробубнила я так, словно в создавшемся бардаке виновата я. Он ничего не ответил, не переставая поедать меня глазами. Поставив перед ним чашку, Дмитрий вдохнул аромат чая. Куртку он так и не снял, а на мое предложение снять верхнюю одежду отмахнулся. - Итак, Тамара. Откуда вы? – задал он мне вопрос, когда я устроилась на другой части стола, держа в руках чашку чая. - Из Армавира, - осторожно ответила я. - И что тебя привело сюда? Не пойми меня не правильно крошка, простое любопытство старика. Мои руки затряслись. Сложив руки вместе, чтобы Дмитрий не заметил затмивший страх тело и разум, я ответила: - Я осталась без родителей, родственников нет, и чтобы не скучать от одиночества, решила попытать счастья здесь. - Имеешь в виду, поиски «папочки»? – от меня не укрылся презрительный тон. Я оскорбилась. Это, какого он обо мне мнения, раз я занимаюсь поисками «папочки»? Дима видимо понял, что сболтнул лишнего, но меня понесло. - Счастье не только подразумевает богатого мужа или «папочки». Счастье это такое место, где тебе хорошо, где твой истинный дом. Поскольку в Армавире делать больше нечего, я перебралась в Краснодар в поисках работы и своего места. И заработать денег. Но это ему знать не обязательно. Кажется, Дмитрий удовлетворен ответом. Его поза покинула напряжение, вернувшись в тот безмятежный вид ловеласа. - Ты красивая, - вдруг произнес он, уперев руки в бока. – Андрей никогда не приводил в дом... - Красивых? Он замялся. - Да… Видишь ли Тамара, он человек со сложным характером и вижу по твоим глазам, ты уже познакомилась с ним, - Дмитрий замолчал, подбирая слова, - Андрей многое перенес жизни. - Этим и объясняется, - обвела я рукой кухню, - этот бардак? Но мы оба поняли, о чем я. Хлебнув чай, Дмитрий поперхнулся. - Пропади все пропадом! – между смехом, выговорил Колчин, - ты начинаешь мне нравится, зайка. Я нахмурилась. - Не нравиться «зайка»? – притворно вздохнул, - ладно. Договорились, будешь крошкой. И мне пора идти. Андрея, как я понимаю, дома нет? Я встала из-за стола, убирая посуду. - Он уехал еще рано утром. - А…черные делишки. И не волнуйся, ничего криминального. Этих мужчин связывает одно – умение угадывать мои мысли. Я насупилась. - Ну ладно, было приятно познакомиться с тобой, - нотки в голосе приняли сексуальный характер, от чего мне стало жаль Диму. – Тамара. - И мне, - он уже стоял у порога, как мои губы прошептали: - мама Лены, она... Тот остановился, словно врезался в кирпичную стену и повернулся ко мне. Я уже пожалела о своих словах. То, что читалось в этом взгляде…невозможно описать как злость. Бешенство. Чистое бешенство. - Что ты о ней знаешь? – прошипел Дмитрий, быстро сокращая расстояние между нами. Вот он был у дверей, и в следующую секунду больно хватает меня за плечи. - Что?! Страх и паника, долго скрывавшиеся во мне, вопят от счастья, готовые выйти наконец-то, на свободу. Дыхание учащается, тело охватывает дрожь, переходя в лихорадку. Горло сдавливают тисками, душа переноситься на семнадцать лет назад, когда я…я… - Тамара?! – Дмитрий ударяет меня по щеке, - Тамара очнись! Вырываясь как дикая кошка, я пытаюсь закричать, но голос не поддается. Нет только не это, не опять! Мне некуда бежать, некого позвать на помощь…он уже близко. Кто–нибудь помогите!.. - ТАМАРА! Вдруг мое лицо обливают ледяной водой. Перед глазами стоит обеспокоенное лицо Дмитрия, побелевшее то ли от страха, то ли от злости. Я не знала. Резко отстранившись от Дмитрия, я обхватила свое тело руками, глядя в мраморный пол. Тело сотрясает мелкая дрожь, зубы стучат как от холода. - Ты…тебя…Господи, - сипло прошептал Дима. Больше не в силах здесь оставаться, я убегаю в свою комнату, со страхом осознавая – Дима все понял без слов и не пытался остановить. Захлопнув дверь и привалившись к ней спиной, я оседаю, на пол давясь от слез. - Боже…что мне делать?! – горько всхлипываю я, пытаясь сдержать воспоминания. Почему сейчас? Почему это вообще случилось со мной. - Мамочка… Мой тихий шепот повис в темноте, уводя на семнадцать лет назад. Во время, когда для меня все кончилось. Во время, когда я умерла…