Еще не поздно

Так что ты от меня хочешь? Повисло молчание. Я не знала что сказать. По правде я не должна была звонить ему вообще. Дождь за телефонной буткой усиливался, перерастая в ливень. Он словно говорил – не делай этого, не звони. Но поздно. Запретный номер набран, звонок совершен и отступать некуда. Опустив голову к таксофону, ощущая кожей холодный алюминий, я собралась с силами. Переступить черту, больше ничего не остается. Ничего не осталось. - Помоги… На другом конце провода повисло молчание, после: - Не расслышал. Не могла бы повторить, Тамара? Пальцы сильнее сжали телефонную трубку. - Помо…ги мне. - А-а-а-а. Тебе требуется от меня помощь. Забавно, - я зажмурилась, проклиная свою судьбу. – Разве не ты сбежала от меня? Наша прошлая встреча прошла не совсем, как я ожидал, и я разочарован. Будь ты проклят. - И знаешь? Мне наплевать на твои проблемы, - его голос был очень спокоен. Словно мы говорим о погоде и это раздражало сильнее. – Пока… О нет. Только не это! - ПОСТОЙ! Мой крик повис в глубине кабинки. Упав на колени, всеми силами сдерживая панику и обреченность, слова полились из меня потоком: - Ты должен помочь, - я шмыгнула, - обязан! Она верила в тебя, пусть и предала в итоге. Но она верила. Верила… Во мне не осталось сил. Будучи ребенком мама веяла надеждой, что мы уедем из кошмара, преследующий нас ежеминутно. Иногда случается, что тот, кому ты веришь больше всего, предает тебя, оставляя в душе колотую рану. И ему неважно сильно ты страдаешь или пытаешься справиться с болью, веря в людей. Когда-то я желала найти маму, узнать почему она ушла. Правда, к которой я стремилась, оказалась худшее, что можно представить. Самое обидное – Павел знал. Знал обо всем. И пытался предостеречь, зная – я сломаюсь. Тогда, в момент опустошения я не хотела понять, почему он помог. Сейчас же… - Я говорил, не лезь в это дело. София ушла и ничто не вернет ее к тебе, так же как… Кулаки сжались. - Его, - дыхание сорвалось, в груди стало так больно, что трудно дышать. Не говори мне, что… - Тамара, ты так и не научилась логике? Павел ехидно засмеялся, от чего меня передернуло. - Бежать от прошлого, пытаться закинуть его на дальнюю полку, и делать вид, что ничего не было. Скрывать ото всех правду о себе. От него. - Зат-т-ткннниссььь… - Ведь то что он знает - о твоем изнасиловании, не делает тебе чести. А вот когда он поймет, кто скрывается за невинным личиком. Хотел бы на это посмотреть! В глазах потемнело. Пусть он замолчит и не говорит этих слов. - Сбежала в надежде сделать мир лучше, в этом твоя слабость. Знаешь что? – все тело ожидало продолжения, - я помогу тебе. Взамен ты ответишь на мои вопросы. Теперь я действительно зла. - Вопросы?! Ты знаешь все! Мой ответ по-прежнему – нет. Он засмеялся. Смех длился очень долго, я уже не надеялась, что Павел вернется к разговору, но ему важно знать. А мне важна помощь. Услуга за услугу. - Тамара, Тамара… - его голос приобрел доселе не знакомые опасные нотки. Дыхание затруднялось, дрожь прошла по всему телу. Не удивительно, что его все бояться. Одним голосом Павел внушает нечеловеческий страх. – Играешь не по правилам. Интересно, а он знает твое настоящее имя, Ример? Что? - Андрей Минаев. Человек с пошатнувшейся психикой. Любопытно, как ты могла полюбить такой экземпляр? Или ты не видела? Конечно, не видела, каким опасным он может быть. Ха-ха. О чем он говорит? - Бояться надо его, а не меня. И я жду тебя. У тебя ровно двадцать минут, если не появишься у порога моего дома, я заставлю приехать ко мне. Я знаю на что он способен и нет необходимости угрожать. Но он этого не знал. - Нет! Не вешай трубку! – но было уже поздно. В телефоне послышались гудки. Разговор окончен и время пошло. Положив руку на стекло кабинки, я смотрела на капли дождя еле заметных в темноте. Ночной мрак пугал и обволакивал. Не знаю почему, но я сейчас уже ничего не хочу. Странные слова Павла не уходили из головы. Почему он так сказал. Бояться Андрея? Да, у него проблемы с психикой. Если человек однажды потерял любимого человека, боль от его утраты останется на всю жизнь. То как он с почти безумной заботой опекает Елену, не говорит о его жестокости. Я уже не говорю, о том, каким устрашающим он может быть. Когда я увидела его в первый раз, первое что не давало покоя – его глаза. В них заключалась такая боль, что, прожив хоть тридцать лет никогда, не познаю ее. Андрея Минаева я знаю долгие годы, заслушиваясь его песнями день ото дня, они давали некую надежду. Сочинив такие стихи, человек не может быть негодяем. И чтобы не говорил Павел, своего мнения никогда не изменю. Неожиданно дверца телефонной будки резко распахнулась. Холодный, влажный от дождя воздух ворвался в бутку. Знакомое томление от присутствия Минаева дало о себе знать. Неужели он пришел? Я улыбнулась, уверенная что перед собой увижу именно его, встала с пола и подняла глаза. Улыбка так же быстро погасла, как и появилась. - Я обежал весь вокзал, пока не увидел тебя сидящей на полу, блондиночка. Эй, ты чего нахмурилась? – искренне удивился Эфраим, оглянувшись вокруг, надеясь найти кого-то для помощи, если я впаду в истерику. – Тебе плохо? Плохо? Не уверена, что это слово описывает мое состояние. - Все хорошо. Он неуверенно посмотрел мне в глаза. - Правда? Ты бледная, голубые глазки. Я улыбнулась, в надежде приободрить его и поставить точку над бессмысленными вопросами. Эфраим улыбнулся в ответ, от чего его лицо преобразилось на глазах. В свете уличных фонарей или же из-за стресса, я заметила насколько красив Эфраим. В первую нашу встречу, я не обратила внимания на его обаяние. Мужчина около двадцати пяти лет, с забавной прической напоминавшая заросший кустарник. Высокий, чуть ниже ростом Минаева. Его внешность говорила о высоком происхождении. В нем все было правильным. Но глядя на него, я воспринимала Эфраима младшим братом, нежели мужчиной в рассвете сил. Удивленный тем, что его рассматривают, парень смущенно почесал затылок, приподнял верхнюю губу и опустил глаза. - Я…это…заказал нам такси. - Спасибо. Эфраим не улыбнулся, продолжая смущаться от любого моего жеста, поднял портфель. - Тогда пошли? - Тебе по пути? – решила спросить я, хоть как-то сгладить неловкость. - Не совсем. - О. Не хочу быть тебе обузой. Его пальцы остановились, не коснувшись дверной ручки. Слегка повернув голову, Эфраим нахмурил брови, явно недовольный моими словами. Я растерялась. - Тебя наверняка заждались, а ты возишься со мной. - Это не проблема. Да и поздно уже шататься одной по городу. Такой ответ меня не удовлетворил. Коснувшись пальцами его куртки, ощущая подушечками пальцев мягкость ткани, я слегка потянула за рукав. - Иди, я доберусь сама. - Но я хочу помочь тебе. Я ссутулилась. - Пожалуйста, оставь меня. - Нет, - сказала я самим строгим тоном, на который была способна. Он имел силу, на детей, и была уверена – подействует и на этого парня. Но я ошиблась. До чего упрямый парень. Не могу же я потащить его с собой. Как же объясню его появление Павлу? - Ну, можно поехать с тобой, пожалуйста! – он запрыгал передо мной, сложив руки лодочкой, словно молящийся индус. - Вы долго будете копаться? – услышали мы оба раздраженный голос таксиста. - Еще минутку. Не была уверена, что я правильно расслышала, но слова таксиста были: ублюдские клиенты. - Возьмешь? Не стоит взвешивать все за и против. Не стоит. Не стоит, Тамара. Но вопреки моим ожиданиям, самовнушение не помогло. Пожав плечами и признавая поражение, я недовольно пробурчала: - Садись. Уверена, я пожалею об этом. - Ура!!! Я поеду с блондиночкой! Класс. - Но с одним условием. Он невинно состроил глаза. - Что угодно, голубые глазки. - Для начала прекрати меня так называть. - Но ты… - я одарила его уничтожающим взглядом, - хорошо. Никаких прозвищ, хризалида. Лучше не буду обращать внимание. Усевшись на задние сидение, я пристегнулась. - А вы культурны. Куда держим путь, парочка? – протянул таксист, теребя недокуренную сигарету в пальцах. Андрей любил проделывать подобные фокусы с сигаретой, привлекая мое внимание. От воспоминаний о нем меня бросило в жар. Я расстегнула красное в клетку пальто на две пуговицы. - Эм…улица Карла Макса, дом 2. Таксист, наблюдая за мной через зеркало заднего вида, выдохнул облако дыма. - Вот значит как, богатенькая. - Она – нет. И давайте уже поедем, - недовольно воскликнул Эфраим, поерзав на сидении. Заручившись моим кивком, таксист осторожно отъехал от вокзала. Не решаясь начать разговор, я по привычке отвернулась к окну. Не желаю разговаривать, день был тяжелым, как и вся прошлая ночь и сегодняшнее уже – утро. Небо постепенно просыпалось ото сна, одаривая окрестности первыми лучами солнца. Теплые лучи весеннего солнца приятно согревали. Рассматривая за окном меняющийся пейзаж, я вспоминала свое детство. Как решилась уехать отсюда. Под этими мыслями я повернулась к парню. Эфраим молчал, тыкая пальцами по сенсору телефона. Его лицо было полностью сосредоточено на экране. Время от времени оно хмурилось, его губы слегка подрагивали, а черная бровь приподнялась. Почувствовав мой взгляд, он поднял на меня глаза: светло-карие с очень густыми ресницами. Под его взглядом мне стало неловко. Я откашляла, сцепила руки на коленях. - Вы красивы, - услышала я не раз эти слова. Красива? Что значит быть красивой? Красота внешняя часто не гармонирует с внутренней. Такие комплементы были для меня все равно что приветствие: пустое, ничего не значимое. - Вы нахмурились, снова сказал что-то не то, - разочарованно протянул Эфраим, почесав затылок. – С вами не так просто. В зеркальце на меня покосились. Я подняла подбородок. - Нет. Не люблю просто принимать комплементы. - Почему? – услышала я хриплый голос таксиста. Его кепка съехала на лоб достаточно низко. При таком угле обозрения я не могла бы уследить за дорогой. Но ему кажется уютно. – Мальцу вы нравитесь и он прав. Вы ничего. Ничего. Забавно. - Не люблю комплементы. - Да? Кто-то вас обидел в прошлом? – искренне удивился Эфраим. В его глазах я так и видела картинку: меня стоящей в школьной униформе перед парнем, которому признаюсь в любви и получаю отказ. - Комплементы – трата времени. Что значит красота? Ее измеряют внутренними данными. А внешность – лишь показуха. Эфраим подавился слюной. - Занудство. Вот твой показатель. - Не зная меня, ты кричал, что любишь. Парень покраснел. - Я не кричал! Я выразил всего лишь восхищение. - Вот видишь. Восхищение. - Да разве это плохо? - Плохо, - уверенно произнесла я, в надежде закончить разговор. Повисла тишина. По приезду в назначенное место никто не проронил слова. Остановившись у первого подъезда, таксист не заглушая двигатель, повернулся к нам. Точнее к Эфраиму, который копался в своей сумке. - Повезло тебе парень. Отхватить такую деваху… - О. Вы так думаете? – воодушевленно затараторил парень. Я закатила глаза. - Конечно малец. И давай валите отсюда, мне еще клиентов развозить. Я поспешно вылезла из машины, едва не запнувшись о валяющиеся камни. Отряхнувшись и глядя в след удаляющейся машине, я глубоко вздохнула. - И что будем делать? – услышала я голос в темноте. - Не ты, а я. - Но…машина уехала! Не оборачиваясь, поднялась по ступенькам, нажала нужную цифру на домофоне, ожидая ответа. - Это твоя проблема. Предупреждала – с собой не возьму. - Но… Голос Эфраима потонул в доносившемся из домофона тенором. При всем своем желании, я не хотела слушать его. Вообще быть здесь. - Тамара, рад встречи. Приехала ровно в срок. - Не люблю опаздывать, - заговорила я, - открывай. - А кто это рядом с тобой? - Назойливый парень. Наступила мертвенная тишина. Я уже подумала, Павел отказался пригласить к себе, как раздался писк и дверь открылась. Проскользнув сквозь щель, поднимаясь по ступенькам на первый этаж, чуя за спиной Эфраима, я сжала кулаки. Дверь в нужную квартиру открывается, из нее выходит мужчина приятной внешности. Он улыбается, но улыбка не касается глаз и это невольно пугает. Я попыталась взять себя в руки, тем более сама пришла к нему. Он это знает и при необходимости обязательно воспользуется этим. Его черты лица очень похожи на мои. Если бы не разбавленная ангельская красота с цыганскими корнями, его можно принять за моего отца. При упоминании о нем, невольно вздрогнула. Мужчина недовольно нахмурил брови, словно догадавшись с кем его сравнивают, сложил руки на груди. - Итак. Ты пришла. Не спрашивает, а утверждает. - Да. - Ты понимаешь, что это значит? Я снова киваю. - Эй, что происходит? – спросил Эфраим в надежде услышать ответ. Но его голос потонул в словах Павла. - Пути назад нет. Если ты пришла, то все что ты скрывала выйдет наружу. Хочешь ты того или нет. - Стоп. Что происходит?! Я сжала кулаки. - Впусти наконец в дом! Павел улыбнулся, отошел от двери пропуская меня внутрь. За спиной я чувствовала его взгляд. Ох… я вошла в тигровую клетку. Едва я вошла в квартиру, ахнула. Слухи о богатстве Павла Одинцова распространялись с небывалой скоростью. О нем говорили как о человеке с непревзойденным складом ума. Он мог решить сложнейшую задачу за несколько секунд. Для него были открыты множество дверей в будущее и блестящей карьеры, но неизвестно почему, выбрал экономику. Срубив достаточное состояние, он мог жить без хлопот сорок лет, и никакой экономический кризис не сломил бы его. Имея небывалое количество денег, он мог позволить все. Это не просто какой-то контекст, а действительно все. Услышав, как дверь за спиной закрылась, я скинула портфель, не убирая глаз от восхитительного дизайна комнаты. Такая роскошь и рядом не стояла с роскошью особняка Минаева. Андрей бывший музыкант, неизвестно чем сейчас зарабатывает на жизнь. Но Павел… - Раздевайся и садись за стол. Я приготовил завтрак. – Услышала я его голос. Он прошел в столовую едва коснувшись меня плечом. - Слушай, а кто это? – спросил в свою очередь Эфраим. Павел, услышав вопрос парня, странно улыбнулся, показывая белоснежные зубы. - И ты садись мальчик, поешь. Эфраим покраснел от злости. - Ты кого это мальчиком назвал? Эй ты куда идешь! – закричал Эфраим, когда тяжелая рука опустилась на плечо, слегка сжав пальцами. – И чего стоишь так близко? - А ты неплох. В моем вкусе. - Вкусе? Тамара, о чем он? Павел провел длинным пальцем по щеке парня, доводя того до обморочного состояния. - Хватит. Не пугай его. Он пожал плечами, отпустив руки. - Я и не пугал. Он мне действительно понравился, - и отвесил воздушный поцелуй. – Лапочка. Пожав плечами, нисколько не смущенная поведением Паши, я скинув с себя пальто, вошла в столовую. Обилие приготовленной еды поражала. Павел издавна умел готовить, пытаясь научить меня своим изыскам. Но поняв, что я и кухня не совместимы, отбросил попытки. Вымыв руки, я уселась за стол. Предложив снять куртку Эфраима, Павел сконфуженно помассировал плечи, пробубнил что-то под нос и уселся за стол, напротив меня. Я уставилась на приготовленные креветки с грушами. Порция выглядела маленькой, столбик из различных ингредиентов вот-вот свалится на стол. Креветки… любовь к ним открылась совсем недавно. Интересно, что еще знает обо мне Павел? - Ты любишь креветки и я решил приготовить их в честь приезда. Это навело меня на мысль. - Ты знал, что я приеду. Он усмехнулся. - Я подозревал это рано или поздно, но уверенности не было. Ты ничего не ела по дороге сюда. Угощайся. Еда не отравлена. Я нерешительно покопалась вилкой в тарелке. - Я не хотела приезжать, - наконец произнесла я. – Не хотела. - Знаю. - Ты, - с трудом произнесла я, слушая в соседней комнате шум воды. Эфраим еще не вернулся из ванной, - ты не разочарован во мне? Ведь я избегаю тебя. Павел недолго размышлял над ответом: - Разочарован. Но вовсе не из-за тебя. Ты не виновата, что боишься меня. - Но… - Перестань думать об этом и ешь. Я улыбнулась. - Что смешного? - Ничего. Вспомнила кое-кого. Отхлебнув вина, Павел потянулся за куском хлеба. - Об этом Минаеве? Стоит ли тебе напоминать, что я откопал кое-что про него и думаю, тебе стоит узнать… Неожиданно на Павла обрушился поток воды. Я завопила, выскакивая из-за стола и ища виновника глазами. Эфраим стоял напротив Паши, его грудь тяжело вздымалась. Вперив в него бешеный взгляд, Павел цветасто выругался. - Что за черт?! Ведро выпало из рук Эфраима. Стоит отдать ему должное, он не испугался Паши, так как я пугалась. Он схватил столовый нож и взмахнул перед лицом Паши. Тот, подняв руки, спокойной приказал: - Отпусти нож. - Убери от нее свои лапы. - Где ты его откапала? – забавлялся Павел, игнорируя протянутый к нему нож, потянулся к ремню брюк. – Я завелся с пол-оборота. Я выпучила глаза. - Ты не станешь делать этого с моим другом! И у меня на глазах. - Другом?! – хором воскликнули они оба, с недоверием уставившись на меня. - Да другом! Паша фыркнул. - Шутишь? – его пальцы потянулись к рубашке, - Тамарочка, будь добра, запрись вон в той комнате, - указал он на дверь слева. – Тебе еще рано слышать, что здесь произойдет. - Невероятно, - только и смогла сказать, тяжело опустившись на диван, приложив ладонь ко лбу. - Не раздевайся, ты придурок. Кто он, Тамара! - Зачем спрашивать ее, если отвечу я? Потерла лоб. - Лучше скажу, иначе ты его напугаешь. Он мой дядя. Эфраим расхохотался. - Кто?! - Да малыш, я ее дядя. У тебя с этим проблемы? Тот понял, что над ним не подшучивают, уставился на меня. - Пожалуйста, скажи, что это неправда. - Правда. Павел Савельевич Одинцов – мой родной дядя. Эфраим закашлял: - Но тебе… - он осмотрел его с ног до головы, с головы до ног и увиденное ему не понравилось. - Ты чертов педик! - Каюсь, - ничуть не смутившись, подтвердил он, застегивая ширинку. Рубашку он не надел, оставшись в одних брюках. Шрамы на его теле всегда пугали, и сейчас я не могла не смотреть на них, не испытывая отвращение. Павел посмотрел мне в глаза, словно только сейчас вспомнил о моем страхе, накинул рубашку, не застегивая пуговиц. - Я приготовил для вас кровати. В разных комнатах, - подчеркнул он, не поднимая глаз. – Поспите, когда вы проснетесь, поговорим. И выпроводим некоторых личностей. - Я останусь с ней! – не уверенно, но твердо сказал Эфраим. - Идите спать. Повторять дважды не было необходимости. Скрывшись в соседней комнате, оставив Эфраима с Павлом, я не раздеваясь, опустилась на кровать, вдыхая запах свежих простыней. Спустя несколько минут усталость дала о себе знать и уже через десять минут я спала крепким сном. В мире грез передо мной предстал Минаев. Восседавший на троне, держа трость в пальцах, черной рубашке и бархатном плаще, с усыпанными по плечам спутанными волосами он походил на демона мщения. Его лицо не выражало абсолютно ничего, словно ему на все наплевать, даже если мир падет прахом. На том месте, где я оцарапала его в момент истерики, вытатуирован символ. И тут он поднимает глаза: зеленые и беспощадные. Я завопила.