апельсиновый модельер.

Чёрный карандаш едва касается своим острым грифелем тонкой кожи глаз, рисуя неумелые узоры и контуры по накрашенным тушью ресницам. Тэхён улыбается своему отражению, рассматривая грубые линии, поражающие своей кривизной, а карандаш лопается в руках почти напополам. Хотя даже неудачный макияж не испортит его лицо. Но вот такой он выглядит как детская сломанная кукла. Парень снова смотрит в отражение своих собственных глаз. Тёмные, мутные, словно он под алкоголем. Не глаза — пустотные провалы какие-то. Когда он тонет в отражении собственных глаз, сам же не выдерживает и размазывает макияж мокрыми от пота руками. Под глазами черным черно, а оранжевая губная помада и вовсе отпечаталась на тыльной стороне ладони. Вокруг тупая суета жалких людей, которые так и выкрикивают, сколько осталось до выхода на дорожку смерти. Ну, или подиум. Он высасывает из людей все радости жизни – улыбаться нельзя, втянуть живот и, медленно дыша, двигаться по прямой линии, держа спину как можно ровнее. До боли в пояснице, до скрипа зубов из-за маленькой обуви и злости на эти софиты и вспышки в конце длинной вечной дорожки, которые так и слепят. Тэхён с усталостью и ненавистью дожидается своей очереди на макияж. Стилист ужасается, видя лицо юной звезды, и в быстрый миг исправляет. Всё идеально. Но не мысли. В голове как-то тесно из-за них. Хочется скрыться в лесу и орать во всё горло, чтобы хоть как-то стало легче. Внутри. Он – главный сегодня на этой дорожке, на нём особенный наряд цвета апельсиновой кожуры, от которого сводит челюсть. Перед носом невольно стоит запах цитрусовых – обман обоняния. - Тэхён, готовься, минута, - доносится где-то за спиной, но парень не отрывает взгляд от собственного жалкого отражения в зеркале. Зал замирает, когда свет резко пропадает, и лишь небольшие круглые дольки апельсинов украшают презентационный экран. Подиум загорается в ярко-оранжевый и, когда на него вступает нога ярко-рыжего парня, слегка тускнеет – все прожектора направлены на него. Сегодня он звезда. Хосок наблюдает за отточенными движениями Тэхёна в такт музыки, лёгким покачиванием бёдрами, едва уловимым движением рук. Это больше походит на танец, нежели на модельную походку. Ну неужели люди не видят этого? Куда там, они жадно поедают его своими карими глазами, когда тот на середине подиума растягивает длинное оранжевое пальто. Тело, слегка напоминающее женское, прекрасно видно через сетчатую майку белого цвета. Мужчина жадно втягивает ртом жаркий воздух, нагретый софитами и вспышками камер. Ему, откровенно говоря, плохо от того, как Тэхён ходит по этому подиуму непоколебимо, с таким видом, словно он с ним одно целое. Кажется, на третий раз парень замечает, как его поедает хосоковский взгляд, а улыбка модельера ослепляет больше, чем все эти яркие лампы вокруг. Медленно дойдя до края подиума, Тэхён хитро оскалился, облизав пересохшие губы, на которых красовалась едко оранжевая помада. Люди перестают дышать, когда Тэхён устало моргает глазами и медленной, плавной походкой, словно плывя по облакам, идёт по знакомому пути. Стоит парню скрыться за кулисами, как зал взрывается бурными аплодисментами, а сам же он с радостью вдыхает полные лёгкие воздуха, который словно назло пахнет едкими цитрусовыми духами. Секундная передышка, за которую Тэхён залпом опустошил два бокала красного дорого вина, и все модели выходят на подиум в последний раз на сегодня. Парень устало, но не подавая особого вида, идёт во главе десятка стройных, накачанных и высоких парней. Он явно выделяется. Его кожа бледная, напоминающая молоко, грациозное тощее тело и лицо с грубыми женскими чертами. Безобразно красивый цветок с ярким макияжем и одежда с противным запахом цитруса. Хосок поднимается на подиум, улыбаясь ещё ярче и занимая своё законное место рядом с главной персоной этого вечера и его неофициальной музой – Ким Тэхёном. Парень незаметно морщится, когда в его носу застревает аромат духов известного модельера. Цитрусы. Цитрусы. Цитрусы. Цитрусы. Невыносимо. Внутри в один момент становится жарко, ладони снова потеют, в глазах потухают последние огни. Из лёгких вот-вот вырвется хриплый кашель. Поблагодарив всех собравшихся, Хосок пригласил их на банкет в честь его возращения через столько времени. Подиум опустел. Места все свободны. Переодевшись в свою одежду, Тэхён дрожащими руками шарится в своей сумке, но та выпадет из рук, рассыпая по идеально бежевой холодной плитке всё своё содержимое: пудра, какие-то спонжики, кисти, помады, куча маленьких колбочек с надписью что-то вроде "Викодин", ручка, блокнот, телефон, какая-то мелочь. Косметика катится куда-то под умывальники, так же как и части от уже неживого телефона. Тэхёну, откровенно говоря, насрать, когда он впихивает в себя несколько белых таблеток. Не вовремя вошедший Хосок, неодобрительно изогнув бровь, смотрит на него, парнишка врёт не краснея: "От кашля. Врач прописал". Усмехнувшись, мужчина кивает, хотя не верит, и в душу закрадывается подозрительно щемящее чувство. - Мы ждём лишь тебя, поторопись. - Уже иду, - Тэхён проходит в дверь первым, на ходу поправляя опавшие на лицо волосы. Все снова аплодируют, поздравляют с очередным взрывным выходом на адскую дорожку. Тэхён наигранно улыбается, кланяется, всё ещё ощущая перед носом запах цитрусов. Бокал за бокалом, и мир уже не так страшен. На нём одежда, пахнущая ничем, обувь по размеру. Идеально, наверное. Лоб покрылся маленькими бусинками пота, Тэхён пытается незаметно ускользнуть в узкий коридор, ведущий к туалету, но дорогу ему закрывает высокий, всё ещё улыбающийся, но уже более пьяной улыбкой, Хосок. - Пойдём со мной? Я покажу тебе мир грёз. Тэхёну становится тепло от этой улыбки. Такой пьяной, заводной, тёплой. Нельзя идти. Но парень протягивает свою руку модельеру, ощущая на его ладонях липкость. Тот быстро ведёт парня в огромную студию, уставленную жуткими манекенами с незаконченными нарядами. - Я здесь творю, - Хосок отпускает руку рыжего, распрямляя руки и показывая всё вокруг. А ведь Тэхёну действительно интересно. Интересно как он создаёт свои наряды. Только вот здесь апельсинами пахло больше всего. Не удивительно – весь рабочий стол завален кожурой апельсинов разной давности. - Сотвори меня… - шепчет Тэхён в пьяном угаре, расстёгивая верхнюю пуговицу белоснежной рубашки. Хосок хитро улыбается – парень сдался сам. Он шепчет парню о вишнёвом цвете, о виски и о том, что "это-идеально-и-очень-похоже-на-тэхёновские-глаза-которые-не-описать". Возможно, он врёт, этот романтичный модельер, но Тэхёну всё равно, когда он мечется по шёлковой простыне на незнакомой ему кровати, в неизвестной ему мастерской и какой-то чужой жизни. Хосок ласкает каждый сантиметр его тела, целует возбуждённые соски или вовсе кусает их. Младший вздрагивает от каждого горячего прикосновения и кусает свои губы до крови, когда Хосок резко и без какого либо предупреждения входит в Тэхёна до самого упора, держа вырывающегося младшего за бёдра. Тот шипит сквозь зубы, продолжая кусать свои истерзанные в кровь губы. Больно внутри. Печёт. Хосок склоняется над лицом младшего, слизывая с его губ кровь и увлекая в сладко-липкий поцелуй, отвлекая его от резкой боли. Момент истины, старший отрывается от губ вкуса вина и начинает двигаться. Медленно, плавно. Всё со временем. Тэхёну ещё больно. Когда младший оказывается до возможности вжатым в матрац, по его телу пробегает сильный заряд возбуждения, ударяя по нотам наслаждения. Прогибаясь в пояснице, Тэхён царапает спину Хосоку, кусает его руки и просто стонет. Громко и надрывисто, лишая себя голоса. Он сначала снизу, потом сверху, потом у ног, обхватывая головку члена губами, проводя по ней языком. Кажется, это была плохая идея смешивать алкоголь, соки, какие-то конфеты, апельсины и поцелуи, перечёркнутые липкой оранжевой помадой. Но Тэхён понимает это только на утро, склонившись над унитазом и прогибаясь в спине, пока обеспокоенный Хосок мечется по туалету и не знает что делать. Где-то между слоями опьянения всплывают мысли, что у него аллергия на цитрусовые, и апельсины он ненавидит. И Хосока тоже. Потому что он пахнет как апельсин и на вкус очень кислый, а запах слишком яркий — отвратно. Как он мог забыть это? Он отравляет собой юное тело уже изрядно помученного юноши. В голове Хосока лишь мысли о том, зачем младший только согласился на предложение?.. Ах, да... точно. Улыбка. Грёбанная улыбка, похожая на солнечные лучи, которых так не хватает в окутанной тучами жизни Тэхёна. Наверное, поэтому Тэхён согласился идти невесть куда, когда Хосок преградил ему дорогу в узком дверном проёме. Наверное, поэтому он проводит своими ярко накрашенными губами по чужой щеке. Наверное, поэтому ему хочется рыдать, когда он видит россыпи морщинок около глаз и маленькие ямочки в столь молодом возрасте. Быть может, за всё в этом мире Хосок расплачивается улыбкой и заразительным смехом, на который Тэхён не способен? Уже не способен. Его губы кривятся лишь в хитром или злом оскале, а не в нежной улыбке. Всё слишком сложно. Потому что… Вся жизнь Тэхёна — борьба с неудачами, плохими событиями и самим собой, а жизнь Хосока - это полоса везения и просто радости от одного лишь существования. Между ними разница почти во всём. Даже в возрасте. Всё это — не его: он никогда не вдыхал так рвано и резко от разрывающего чувства внутри себя и никогда не плакал от удовольствия. А ещё он никогда не отсасывал. И это был первый раз. А для Хосока Тэхён - звезда. И этот вчерашний наряд был отражением его самого. Яркий с виду, но такой простой в пошиве.