Удачный день для козерогов

Этого никто вам не скажет, но в тюрьме многое можно получить за отсос. За обычный, приземлённый минет. Ах, тюремная романтика! Наша лечебница не позиционируется властями как тюрьма, но выглядит именно так, и порядки в ней такие же. Правда, здесь я свой пенис не доверю никому — мало ли когда какому-нибудь психу придёт в голову клацнуть зубами? Я бы вот обязательно клацнул. Прокусил бы до крови. Мне всегда было интересно, на что похоже это ощущение? Наверное, всё равно что пытаться прокусить резиновый шланг; упругая плоть сопротивляется зубам, но если челюсть достаточно сильная и пломбы не крошатся, если нет кариеса или коронок, то можно и прокусить. Наверное. Я ни разу не пробовал, но всё ещё впереди. О чём это я? Ах, да. Здесь я свой пенис не доверю никому. Кроме одного человека. Санитару в психушке не обязательно думать о фрейдистских заморочках, но если представить мои убийства как брачные игры (а это они и есть), получится, что раз я доверяю свой секрет Уиллу Грэму, своему будущему «мужу», то могу вложить в его сахарные уста и свой член. Однажды, наблюдая за ним в душевой, я предложил побрить его, но он отказался. Зря, конечно, но неряшливость придаёт ему шарм. Хотя, представляя, как он мне отсасывает, я не могу не думать, что щетина, наверное, колет мошонку. Если загонять достаточно глубоко. Чесапикского Потрошителя, звезду среди маньяков, о минете так просто не попросишь: я, если честно, жутко стесняюсь, ведь он мой кумир и мой прекрасный принц. По ночам я иногда захожу в камеру к моему любимому убийце и смотрю, как он спит. Его приоткрытый рот так и манит: нежные, красиво очерченные розовые губы и белые-белые краешки передних зубов. Такие аккуратные зубки… сложно представить, как он разрывает ими волокна человеческого мяса. Или откусывает кому-нибудь член. Беззащитные зубки. По-детски невинные, как молочные. Будет что вырвать и оставить на память, если наши отношения вдруг себя исчерпают. Когда он просит меня убить Ганнибала Лектера, моя маленькая внутренняя богиня танцует от счастья. В тюрьме многое можно получить за отсос, и когда я, вернувшись из душевой, говорю об этом, лицо у моего Уилла делается странное. Выражения меняются как слайды: щёлк — «это что, шутка?», щёлк — «отвратительно», щёлк — «я не хочу, но мне придётся на это пойти». Неприятно его заставлять, он же мой друг, но котят, чтобы они вошли во вкус, насильно тычут мордочкой в блюдце с молоком. Я даже не открываю решётку, мне нравится прижиматься грудью и лбом к холодным прутьям; я смотрю, как Уилл опускается на колени, и, боже мой, когда-нибудь я буду внукам рассказывать об этом моменте, как о лучшем в моей жизни. Только я не упомяну, что сосёт Чесапикский Потрошитель ужасно неумело и застенчиво, будто в один момент разучился пользоваться ртом. Он слишком напряжён, он совсем не работает языком, и, конечно, у меня нет выбора, приходится запустить пальцы в его мягкие кудри и просто, без затей, трахать в рот. Хлюпанье слюны, сопение, короткие протестующие стоны, когда загоняю слишком глубоко, попытки сглотнуть… так мило! Но этот Ганнибал Лектер ничему его не научил. Вообще. Это поразило меня больше всего. Ни разу не использовать этот идеальный рот по назначению — он что, сумасшедший? — Мы с тобой соратники, Уилл… — говорю я, двигая бёдрами вперёд-назад в размеренном ритме: одна рука сжимает кудри, другая безостановочно ласкает железный прут решётки. — Мы с тобой лучшие друзья… я сделаю всё, что ты скажешь… Я действительно сделаю. По мне не заметно, но я очень, очень ревнивый, я бы избавился от соперника даже без минета. Я расчленю тело. Заберу всё самое вкусное, как сделал бы сам Потрошитель, а остальное оставлю для вечеринки. Маленькой собственной VIP-вечеринки. Сначала я удавлю его, повешу голым, это будет достаточно унизительно. Кастрирую труп — зачем ему органы, которые он и при жизни не использовал по назначению? Вырежу глаза и язык, сделаю слепок с челюсти (вот у кого уродливые зубы, но такие необычные), а потом, даже не смыв как следует кровь, вернусь к Уиллу и, как говорят, совершу над ним полноценный содомский грех. О, эти метафоры анального секса! Я знаю столько этих метафор, что если б можно было использовать их все вместо смазки, мой Уилл хлюпал бы подо мной, как шлюха-нимфоманка. Я кончаю не от фантазий, а от реальности. Белые зубы задевают крайнюю плоть и головку, на мгновение меня парализует ужас… и тут же: оргазм. Уилл кашляет, отплёвывается, по его губам, по его щекам белые потёки… Но я немного разочарован. Какая-то часть меня ожидала предательства и настоящей боли, а всё вышло как в детстве, когда мне пообещали, помучили ожиданием… но так ничего и не сделали. Это разочарование тут же исчезает, когда я замечаю кое-что. Это «кое-что» не может скрыть даже мешковатый комбинезон. Знаете, что сказал мне сегодня гороскоп? «Удачный день для Козерогов». Мне жаль, Ганнибал Лектер, что ты не Козерог.