Так надо

Темно. Холодно. Страшно. Почему так тихо? Нужно открыть глаза. Надо. Ну же! Я чувствую, как мои веки дрожат. Неожиданно окружившую меня тишину прорывает чей-то голос. Вроде знакомый. Или нет? — Мэри! Очнись! Ну же! Я отвыкла от звуков. Эти слова режут по ушам. Надо сказать, чтобы вели себя тише. Надо. Я пытаюсь озвучить свою просьбу, но получается лишь нечленораздельное мычание. Но и этого оказалось достаточно. На мгновение меня снова окружила тишина. Потеряла сознание? Нет. Кто-то садится рядом со мной на... Кровать? Кажется, да. Я чувствую, как слишком мягкий матрас прогибается под тяжестью нового соседа. Или мне только кажется? — Мэри, милая... Открой глазки, — ласково просит все тот же голос. Я пытаюсь открыть глаза. Не выходит. Перенаправляю все свои усилия на то, чтобы ответить что-то. Я обязана ответь. Не могу. Но ты ведь можешь! Говори, продолжай. Твой голос такой успокаивающий, приятный... Я засыпаю... Неожиданно резкая боль в области груди заставляет меня выгнуться. И снова. Волны боли то и дело накатывали на меня. Вдруг я ощутила, как кто-то прикоснулся к моим губам. Кислород! Я почувствовала, как в одно мгновение мои легкие расширились. — Разряд! И снова боль. Почему нельзя было обойтись лишь поцелуями? Боже... Как это больно! Затем все прекратилось. Снова тишина. Снова холод. И я снова не чувствовала свое тело. *** Я открываю глаза. Рядом со мной он. Калеб. Бедняжка, так умаялся, что заснул, положив голову на мой живот. Я с трудом подняла руку и погладила его по голове. Накатила слабость, я положила руку на голову любимого и начала перебирать его золотые пряди, напрягая теперь лишь пальцы. Он вздрогнул. — Привет, — шепотом сказала я и чуть улыбнулась. — Поцелуй меня. — Мэри... — так же тихо ответил он. Боже, какой он красивый! Были бы у меня силы, я бы прижала его к себе. Он пододвинулся ближе к моему лицу и коснулся губами щеки. Боится. Я чувствую его страх. Калеб нежно коснулся ладонью моей щеки. Мягко и невесомо, будто крылья бабочки. — Поцелуй. По-настоящему, — несмотря на свое состояние, я пытаюсь сделать взгляд сердитым. Наверное, выглядит нелепо. Но действует. Уже через мгновение он целует меня. У меня замирает дыхание. Но вот парень уже отстранился. Я не знаю, что сейчас во мне преобладает: нежность и благодарность за заботу или недовольство недостатком прикосновений. — Калеб, прости. Я не хотела. Я... — я хотела продолжить, но он провел пальцем по моим губам. Он всегда все понимал и без слов. Мой взгляд переместился на прикроватную тумбу, на которой стояла тарелка с кашей. Манка? Вроде бы. Калеб перехватил мой взгляд и потянулся к тарелке. Словно маленькую, он начал кормить меня. — Я сама, — после недолгого спора он все же отдал мне ложку. И вот, уже спустя пару мгновений я, приподнявшись над больничной койкой, пичкала себя едой, весело что-то щебеча. От моего полумертвого состояния не осталось и следа. Калеб тоже заметно оживился. Мы оба прекрасно знали, что рано или поздно я умру. Но мы отказались от этих мыслей и просто жили, радуясь мгновениям, проведенным вместе. Я знала, что покинуть этот мир могу в любой момент, а потому давно уже написала письмо моим близким, которое лежало у меня под подушкой. Так спокойнее. По крайней мере ты знаешь, что ты успеешь попрощаться с родными, пусть и не лично. Я нахмурилась. Чуть заметное покалывание в области грудной клетки насторожило меня. Вдруг я скривилась от пронзившей меня боли. Плошка с кашей полетела на пол. Калеб тут же кинулся ко мне. Я дико кричала первое время, не слыша ничего, кроме своих воплей. Я видела, как комната наполнилась врачами, как Калеб что-то пытается сказать мне. И вот в одно мгновение все прекратилось. Так же неожиданно, как и началось. Я пыталась отдышаться. Пижама была мокрой от пота, руки дрожали. Бессильно закрыв глаза, я нащупала руку Калеба. Такую теплую и мягкую. Он не достоин таких мучений. И мои родители тоже. Нужно улыбнуться, чтоб успокоить их. Надо. Я пытаюсь чуть приподнять уголки губ. Кажется, получается. Надеюсь, я выгляжу умиротворенной и спокойной. Я должна уйти сейчас. Уйти из их жизни, раз и навсегда. Надо. Я крепко сжимаю руку моего любимого. Простите меня. "Калеб, прости. Я не хотела. Я не хотела умирать." Снова темно. Снова холодно. Но уже совсем не страшно. Так надо. Так должно быть.