Один

Бальзак молча стоял в своей комнате, скрестив руки на груди и вглядываясь в серое осеннее небо. Тучи, казалось, плавали совсем низко, грозясь вот-вот обрушиться проливными дождями на этот унылый мир. Вверху не было ни проблеска света, оттого было совершенно не понятно который час. Да и счет дням был потерян давно… - Зачем ты снова пришел? – устало произнес Баль, даже не удивившись, что за ним скрипнула дверь. Громко выдохнув, он все же оглянулся и сказал: - Ты мне хоть когда-то скажешь? Жуков смотрел прямо на него, по привычке засунув руки в карманы брюк. Его взгляд был пустым. Баль не увидел в нем ни гнева, ни радости, ни единого чувства. Даже презрения или обиды. - Чего молчишь? – язвительно бросил Бальзак. – Сейчас-то тебе язык в жопу залез? А раньше ты был более щедр на выражения. Уже нечего сказать? - Что ты хочешь от меня услышать? – сухо ответил Жуков, пронзая глазами собеседника насквозь. - Почему ты не оставишь меня в покое? – сказал Баль так, будто говорил такое уже в сотый раз. – Зачем опять приперся? - Ты… - но ему не дали закончить фразу, поскольку дверь отворилась и в комнату заглянул улыбающийся Дюма. Бальзак закатил глаза, видя, как за ним еще следуют Роб с Габеном. - Этих еще не хватало, - протянул Баль. - Привет! – радостно сказал ему Дюма и с распростертыми руками направился к Бальзаку. - До свидания, - ловко увернулся от объятий тот, отойдя в сторону. – Можете уходить. - Мы же только что пришли, - недоумевая, ответил Дюма. - И хватило же наглости явиться, - сузил глаза Баль. – Уже забыли, как бросили меня? Предали, когда я больше всего в вас нуждался. - Ты преувеличиваешь, - махнул рукой Дюма. – Мы ничего такого не делали. - Конечно, не делали, - начал закипать Баль. – Вы вообще ничего не делали! С такими друзьями и врагов не надо. Когда у меня были трудности, из-за этой сволочи, кстати, - указал он пальцем на Жука, - что ты сказал мне? Вспомни, Дюм. Дюма задумался, но видимо память его и правда была короткой. Не дождавшись ответа, Бальзак ответил сам. - А нихрена хорошего ты мне не сказал. Лишь одни обиды на меня, - он уже еле сдерживался, чтобы не началась истерика. – На меня, который уже думал, как сводить счеты с жизнью. Ни поддержки, ни понимания я от тебя не дождался. Лишь одни упреки, мол тебя чем-то не устраиваю. Ну конечно, когда мне хреново, то первое, что я должен делать – это устраивать развлекательные вечера моим, хер пойми каким, друзьям. - Ты замкнулся в себе и забыл о нас, - оправдывался Дюма, погладывая на Габена с Робом. – Твои взгляды стали пессимистичнее прежнего. Разве я не правильно сделал, что сказал: «Позвони, когда захочешь»? - Ёптвоюмать, - выругался Баль. – Ну, да, когда выбираешь для себя лучший денек для смерти, то такие слова прямо переполняют меня вашей поддержкой. Особенно, если учитывать весь разговор и твои интонации. Естественно, что после такого я никогда больше не захочу тебе позвонить. Даже если умирать буду, то не стану лезть в жопу тому, кому я нафиг нужен. Не так ли? – и он строго посмотрел на Габена и Роба. – Я же с Дюмом ссорился, а вы то чего перестали со мной общаться? Зажали деньги на телефоне, все компьютеры поломались, забыли где я живу? Ни строчки от вас не пришло, друзья хреновы, - хмыкнул он, а потом расплылся в кривой улыбке. – Хотя, чему я удивляюсь? Разве между нами было доверие? Говорил же мне Нап, а я ему не верил… - Вижу, меня тут ждут, - послышался бодрый голос Наполеона, который уже пробивался сквозь толпу. - Кое-кто ошибся дверью, - лицо Баля смягчилось. - Что же ты такой неприветливый? – улыбнулся ему Нап. – Мы же так давно не виделись. - Вчера, - уточнил Бальзак. – Как и позавчера. Каждый день ты напоминаешь мне о себе. - Разве это моя вина, что тебе не встречался более прекрасный человек, чем я? - недоумевая, произнес Наполеон, присаживаясь на кровать. - Ты, как всегда, - обратился к нему Дюма, - сама скромность. - А ты опять воспитываешь моего Баля? – парировал тот. – Сколько можно, а? Думаешь, таким образом чувство зависти пропадет? - Чему мне завидовать? – удивился Дюма. - Хватит строить из себя святошу, - ухмыльнулся Нап. – Кому в этой комнате не известны причины твоих вечных придирок к Бальзаку? Разве что, ему, - он взглянул на Жука. – Просто я не знаю этого человека. Хотя, может и он уже все давно просек. Жуков будто и не слушал всего разговора, потому недоумевая приподнял бровь, когда к нему обратились. - Понимаешь в чем тут загвоздка? – переспросил Нап, обращаясь к нему. - Что? – недопонял Жук. - Знаешь из-за чего эта троица раньше постоянно «налетала» на Баля? – перефразировал Наполеон. - Да я их вообще второй раз в жизни вижу, - признался Жуков. - Ну, здесь все просто, - начал рассказ Нап. – Они же с Бальзаком типа «друзья» были. И Дюма себя считал их лидером, эти двое ведь отдали ему бразды правления без боя, - кивнул он в сторону Роба и Габена. – Но Баль считал его за равного. Он же весь такой свободолюбивый, независимый, знающий ответ на любой вопрос… Это восхищало Дюму, но в тоже время взращивало в нем зависть, нехорошее такое чувство… - У тебя какое-то неправильное представление о Бальзаке, - перебил его Жук. - Да? – поинтересовался Нап и краем глаза заметил, как Баль, присев на кресло в углу комнаты, внимательно за всем следит. - Наслушаешься тут, так вообще можно подумать, что он святой! – возмутился Жуков. – Да пороть его побольше надо, чтобы меньше языком трепал. - Хм, - уставился на него Нап. – Ты ведь его не ненавидишь. Более того… - Захлопнись, - оборвал Жук. - Мы ведь не просто так сюда пришли, - размышлял Наполеон. – Что у вас случилось? Жуков резко повернул голову в сторону. Он посмотрел на Баля, который обхватил голову руками и крепко зажмурил глаза. Его тело дрожало, то сгибаясь пополам, то со всей силы откидываясь на спинку кресла. Кровь в висках била с оглушающей силой, а источник боли определить было невозможно, потому что боль была везде. Каждая клеточка, каждый кусочек живой ткани изнывал, а голова стала настолько тяжелой, что хотелось просто оторвать ее и выбросить подальше. Не хотелось дышать, да и не моглось. Баль склонился и прижался к коленям. Оглушающая тишина охватила его. Забыв о существовании каких-либо людей, понемногу боль начала уходить. Бальзак несмело вдохнул, все еще не решаясь открыть глаза и подняться. Еще немного воздуха… Кажется, полегчало. - Вот так всегда, - прерывисто сказал Баль, оставаясь неподвижным. – Я один. Вы – там. Всем плевать на меня. - А чего ты ожидал? – произнес Наполеон, все также сидя на кровати. – Сам ведь ушел от меня. Я был всегда на твоей стороне, всегда находился рядом. Ближе тебя у меня не было человека. Я доверял тебе все. Мое отношение, время, средства – пожалуйста, бери. Но что выбрал ты? У меня ведь тоже гордость есть. Постоянные догонялки иногда утомляют, но я не сдавался. До того момента, пока не сдался ты. Нет, не так…. Просто ушел, тихо и незаметно от меня. - Ты не любил меня… - замялся Баль, не решаясь открыть глаза и убрать руки от головы, - так, как я хотел… - И ты пошел искать того, кто полюбит, как надо, - без упрека, спокойно сказал Нап. – Я ведь сам поддерживал тебя в этом. Но порой ты бываешь слишком глупым. - У меня нет чувств к тебе больше, - ответил ему Баль. - Знаю. Только зачем ты себя мучишь? Почему не делаешь так, как хотел? - Мне не удается тебя забыть, - еле слышно произнес Бальзак. – Наши воспоминания столь яркие, что никак не удается их отпустить. Я ведь даже ненавидеть тебя не могу. - Раз сам ушел, так попробуй освободиться от меня, от нас всех. - Я искренне этого хочу, потому что чувствую, что ты мне больше не нужен. - Баль? – сердце встрепенулось от нового голоса. Бальзак медленно поднял голову, а по его щекам потекли слезы. - Ты чего плачешь? – заволновался новоприбывший, но ответа так и не получил. Баль хлопал влажными ресницами, медленно отцепляя руки от головы и привставая. - Узнал хоть Гека? – спросил у Бальзака Жук. - А разве он мог меня забыть? – улыбнулся Гексли. - Как ты..? – Баль резко подался вперед и вцепился Гексли в рубашку, начиная его трясти. – Как ты мог так неожиданно..? - Ну-ну, - попытался успокоить того Гек, прижимая к себе. - Я ведь бежал к тебе… - задыхаясь и глотая слезы, бормотал Бальзак. - Хотел спасти… Но не успел. Ты же верил в меня. Единственный человек, который верил… - Я все понимаю, - Гексли погладил его по голове. – Не нужно плакать. - Прости меня, - Балю захотелось сбросить с себя груз, который давил уже давно. – Наша последняя ссора. Я вел себя, как идиот, не верил твоим словам. Если бы я только прислушался... - А с Жуком было не так? – вдруг спросил Гексли. Бальзак поднял голову и помотал ею в стороны. - Он ушел, лишив меня всего, - сказал Баль, – надежд, веры в себя и в светлое будущее. Не то, чтобы и раньше я был жизнерадостный, или мы очень хорошо ладили, но его уход стал шоком для меня. А после твоего у меня вообще начались провалы в памяти. Что-то не то творится… - Просто отбрось ненужное, - улыбнулся Гексли. – У тебя непременно все получится. Бальзак хотел было тоже улыбнуться в ответ, но его лицо стало каменным, когда в дверном проеме он увидел Есенина. Тот не решался войти, лишь тихонько подглядывал в небольшую створку. Баль резко вырвался из объятий и направился к нему. - За дружками своими пришел? – разозлился Бальзак, открыв настежь двери, показывая всем шпиона. – Соскучился по ним? Дюма, - оглянулся он, - забирайте-ка своего нового подопечного. Это ведь им вы меня заменили? Ну и как, получше будет? Послушней? - Баль, все не так… - попытался оправдаться Есь, но Баль его перебил. - Поосторожней со словами, - грозно сказал он. – Ты и так с каждым днем все больше теряешь мое доверие. Хотя, почему теряешь?.. Пошел вон! – завопил Баль. – Ты такой же, как и все они. Родственничек, блин. Когда ты мне нужен, то не дозовешься, потому что на очередных посиделках у своих конченых друзей. Конечно, кому нужен сварливый, угрюмый, вечно всем недовольный Бальзак, когда тут вон какая компания есть? Убирайся. - Успокойся, - Дюма начал оттягивать Баля, когда тот силой выталкивал Есенина из комнаты. - Вообще с катушек слетел, - огрызнулся Жук, который тоже ухватил Бальзака за руку. - Что ты творишь? – Нап стал разжимать кулаки Баля, которые вцепились в майку Еся. - Прошу, перестань, - Гексли начал проталкиваться к Бальзаку, тоже пытаясь разнять братьев. Габен с Робом молча последовали примеру Дюмы и оттаскивали разбушевавшегося и вопящего Баля. - Отстаньте от меня все! – кричал Бальзак. – Задолбали. Зачем вы вообще ко мне пришли? Я никого не звал. - Если бы не звал, - вставил слово Жук, - нас здесь не было бы. - Ты сам за нас цепляешься, - сказал Нап, и Баль вдруг застыл на месте. И правда, он крепко держался руками за одежду Наполеона и Есенина, будто боясь отпустить. Бальзак медленно разжал кулаки и начал отходить назад, отдаляясь от уставившихся на него глаз. - Я хочу освободиться от вас, - будто в бреду, начал бормотать Баль. – Прошлое на меня давит, мешает двигаться вперед, - и он снова почувствовал зарождающуюся боль во всем теле, но продолжал держаться прямо. – Вы мой груз, который тащит ко дну. Без вас я мог бы взлететь. После этих слов он быстро развернулся и бросился к окну. Разбивая стекла голыми руками и даже не удосуживаясь посмотреть потом на них, он попытался выпрыгнуть. - Солнце, - молил Баль, но чьи-то руки сдерживали его движения. – Я хочу увидеть солнце. Он порывался вперед и ему даже показалось, что на мгновение тучи начали расступаться и светлые лучи пробирались навстречу ему… - Драй, – Есенин стоял в дверях и поглядывал на мужчину в белом халате, который находился рядом. – он скоро поправится? - Не знаю, - пожал плечами тот, наблюдая, как трое санитаров пытаются отцепить Бальзака от решетки на окне. – Случай очень запущен. Слишком много стрессовых ситуаций за короткий промежуток времени, вот психика и дала сбой. - Что его мучает? – спросил Есь в то время, как Баль пытался укусить чью-то руку и вопя, что ему никто не нужен. - Галлюцинации, - сухо ответит тот. - Каждый день одно и то же. Живые и мертвые являются ему - все те, кого он потерял. - Я могу чем-то помочь? – на глазах Еся санитары силой привязывали Бальзака к кровати и набирали какую-то прозрачную жидкость из ампулы в шприц. - Скорее всего, он тебя не узнает, - сказал Драй. – Как и меня. Но терапия понемногу дает результаты. Теперь он хотя бы не лежит целый день, смотря в одну точку, а хочет действовать. Думаю, скоро он сам поймет то, что видит. И тогда нам останется лишь малость – быть рядом. Драйзер положил руку на плечо Есенину, который все же с небольшой тревогой в глазах, но улыбнулся. Он искренне хотел, чтобы его брат стал таким, как прежде. - Все… - бормотал Бальзак не в силах даже пошевелиться. – Меня все бросили. Я никому не нужный человек. Слишком многого хочу, но мало что могу. Не удивительно, что так все произошло, - как-то даже нехорошо оскалился он. – Я докажу еще вам всем, что это вы меня потеряли! Глупые людишки. Мне и без вас будет хорошо. Правда… Я справлюсь один. Даже если останусь одинешенек во всем мире, то не пропаду. Такие выродки, как я, так просто не умирают, - и он злобно захохотал. – Не нужно больше ко мне приходить, слышите? Оставайтесь там, в прошлом. Я хочу начать новую жизнь. Веки ставали все тяжелее, а тело будто наполнялось воздухом и делалось невесомым. Звуки угасали, свет вокруг терял яркость… Бальзаку было легко. Необычайно свободным и сильным он чувствовал себя сейчас, что даже не обращал внимания на злорадствующий смех, доносившийся из глубин темноты…