Разлучница

— Миса, как ты могла. — Ты сам отказался, а я сразу же, оцени, сразу же предложила тебе стать подружкой невесты. — Я не об этом! — Лайт-кун, будь добр, говори тише, если не хочешь лишить меня барабанных перепонок. Они мне, между прочим, дороги как память. Лайт, Миса и L сидели в небольшой уютной кофейне в квартале Гиндза. Миса невозмутимо тянула переслащенный латте через трубочку и любовно крутила золотое колечко на безымянном пальце. Лайт, упершись большим пальцем в висок, потирал указательным лоб вдоль линии бровей, словно при мигрени. Или желая закрыться фейспалмом. L же представлял собой прекрасный образчик дзен-буддизма: созерцал и не нервничал, в отличие от сидящего рядом Лайта. Созерцанию в данный момент подвергались его собственные пальцы ног, выглядывавшие из новеньких сандалий. Дело Киры было закрыто больше шести месяцев назад. Хигучи Кёске умер в камере ровно через тринадцать дней после того, как вписал последнее имя в Тетрадь Смерти, тем самым доказав невиновность Лайта и Мисы. Сразу же после этого шинигами, Рэм, потребовала вернуть ей оружие, не принадлежавшее миру людей, и L пришлось подчиниться. Богиня выглядела крайне серьезно, а детектив был не настолько камикадзе и извергом, чтобы рисковать жизнями всех членов следственной группы. К тому же, Лайт, как ни странно, точно не мог тайком убить Хигучи с помощью Тетради: Ватари перед выведением информации на экраны всегда заменял некоторые кандзи в именах подозреваемых, а глазами шинигами Лайт точно не владел, иначе L был бы давно мертв. Складывалось такое ощущение, что в чем-то его обыграли, но проверить это уже не представлялось возможным. Шинигами отправилась в свое измерение вместе с Тетрадью, а убийства после смерти Хигучи так и не возобновились... Но плюсов во всем этом определенно оказалось больше, чем минусов: L не только остался жив, но и завел себе друзей. Правда, Лайт был ему весьма условным другом. С друзьями не трахаются. Но они продолжали звать друг друга именно так, в связи с солидарностью в своем отвращении к термину «бойфренд». — Ты разрушила мою семью, — припечатал Лайт, глядя на Мису с неодобрением пастора, увидевшего у дверей своей церкви проститутку. — Я тебя умоляю. Тебе девятнадцать лет, ты живешь с мужиком, какая семья? Не будь ребенком. — Честно говоря, я согласен с Мисой-сан. Мне на твоем месте было бы наплевать на личную жизнь родителей. Миса улыбнулась и послала L через стол воздушный поцелуй. — Спасибо, милый. — Нет, ладно я, но Саю! — Я с ней разговаривала на эту тему, и знаешь... ты сейчас переживаешь намного больше, чем она. — Ты вышла замуж за моего отца! У вас разница в возрасте — тридцать лет! — активно жестикулируя, рычал Лайт. Миса хмуро посмотрела на своего бывшего бойфренда исподлобья, медленно помешивая трубочкой свой кофе. — И это говорит тот, кто променял мой бюст на член сам-знаешь-где. Извини, Лайт, но ты лицемер. К счастью, Лайт со стоном уткнулся лбом в скрещенные руки и не увидел, как Миса и L сделали у него над головой брофист. — Ладно, я могу понять отца, который повелся на... — Лайт сделал пару лестных жестов в сторону фигуры Мисы. — Спасибо. — Не за что. Но ты, ты что в нем нашла? Миса довольно зажмурилась, неосознанно поглаживая обручальное колечко. — Ну, во-первых, не в обиду вам, парни, но у него больше. — …!!! — Лайт откинулся на стуле, и по выражению его лица было видно, что он точно не хотел этого знать. L тихо хрюкал в свой стакан с молочным коктейлем за пятьсот йен. Миса тем временем поставила локти на стол и с идиотически мечтательным видом продолжила: — А во-вторых, поцелуй мужчины без усов — как латте без сахара. L поднял голову от коктейля и заинтересованно подался вперед. — Серьезно? Миса, очень солнечно, искренне улыбнулась (даже ямочки на щечках появились), кивнула, тряхнув светлыми хвостиками. Лайт, предвидев реакцию своего «как бы друга», мрачно сказал, прикрываясь фейспалмом: — Даже не думай. Усы и бороду ты отращивать не будешь, — и, прежде чем L успел что-либо сказать, добавил: — А я этого делать тем более не собираюсь. — Вообще-то, я мог бы посадить тебя в камеру со всеми удобствами на месяц-полтора и просто не давать бриться. Лайт отнял руку от лица и неверяще посмотрел на наблюдавшего за ним L. Тот, с трубочкой во рту, выглядел невинно до крайности. Миса, откинувшись в кресле, попивала свой кофе и наслаждалась бесплатным шоу. — Рюдзаки, — ласково сказал Лайт, слегка склоняясь в сторону L и медленно поднимая кулак с оттопыренным средним пальцем. — Вот это видел? Если ты только попробуешь запереть меня в камере, отсасывать себе будешь сам. — Какой ты скучный. — Если бы Лайт не знал своего «друга» лучше, ему бы показалось, что Великий L дуется. — Я не скучный, я просто единственный нормальный человек в этом сумасшедшем доме. Миса премерзко улыбнулась. — Мне повторить тот довод про «член сам-знаешь-где»? — И как мама тебе волосы не выдрала? — Между прочим, мы с Сатико-сан отлично поладили... Лайт, только представив себе общение матушки с Мисой, едва подавил в себе желание сползти под стол. — Теперь я точно больше никогда не пойду на семейные обеды. — А я бы попробовал... Кстати, может, нам с тобой теперь стоит называть Мису-сан мамой? — НИ-ЗА-ЧТО.