Secret's Safe With Me

Режим ожидания затягивается на неопределенный срок. Время есть, так что беспокоиться хотя бы на один пункт можно меньше. Но отчего-то Генри спокойно вздохнуть не может, его мысли еще беспорядочны, а любой шаг, который помог бы ответить на навалившиеся вопросы, лишь приближает к тупику. И когда жизнь стала так похожа на лабиринт? У Генри есть Джо, которой и доверять хочется, и делать этого нельзя - цена высока. Генри точно знает это, поэтому и соблюдает дистанцию, срываясь лишь иногда. Ненамеренно, просто он проигрывает в борьбе со страхом. У Генри есть Эйб - и это сплошной клубок чувств. От полной благодарности, пропитанной любовью, до страха потерять все в один момент, накрывающего временами. Генри знает, что ему не сбежать. Все попытки разобраться и найти выход - попытка отвлечься (на восемьдесят процентов) и вера, что всё получится (лишь на оставшиеся двадцать). Но эти составляющие - не вся его жизнь. Это лишь явное, знакомое и близкое ему. Именно то светлое, за что можно цепляться. Генри ощущает себя героем рассказа, в котором нужно читать между строк (и он пытается это делать). У него есть (и нет одновременно) Адам. Что-то среднее между реально существующим человеком и просто именем. Голос преследует Генри не только по телефону. Он преследует его ночами, и это сложнее - в своих снах Генри рисует образ. Адам всегда разный. Это пугает. Когда проживаешь одну жизнь за другой, хочется лишь привычной стабильности, которая сейчас является воспоминаниями. Если честно, то вся его жизнь – это просто полотно, сшитое из воспоминаний. Они перекрывают друг друга, дополняют и дают почти полную картину. Каждый новый день – это маленький стежок. Адам остается пустым местом, которое заполнить не получается. Ощущение, что ты – не ты, теперь постоянный спутник Генри. В каждом новом звонке, где Генри – это лишь слушатель. Он лишь отвечает на вопросы, продолжает чужие мысли (задумываясь не более, чем на секунды), и ему кажется, что каждый раз теряет какую-то часть себя. - Мы родственные души, Генри. У нас вечность на двоих. Он словно сломанный проигрыватель, который заело на одном месте и он вынужден проигрывать одни и те же слова. Генри ощущает себя загнанным в мышеловку. Словно у него на шею накинута петля и она затягивается, но каждый раз недостаточно – Генри всегда может сделать вдох. В новом сне Адам остается силуэтом, не имеющим отличительных признаков. Он говорит медленно, делает паузы между фразами, привлекая всё больше внимания к себе. Голос, который Генри сможет определить среди множества остальных, повторяет: - Мы родственные души, Генри. У нас вечность на двоих. За всем этим он слышит лишь одно: - Тебе никуда не деться от меня.