***
Как и предупреждал Томас, вечером всех рожденных и инициированных бесстрашных собрали в спортзале. - Тихо! - заорал Эрик, жестикулируя руками. - Мы собрали вас здесь не для трепа. Сейчас вы все выстроитесь в три очереди, и каждому из вас введут датчик слежения, чтобы мы всегда могли знать, где вы находитесь и живы ли вы. Небольшой гул поднялся вокруг, некоторые переглядывались друг с другом, нахмурив лбы, но как все быстро началось, так же быстро и стихло. - Никогда не слышала о чипировании в бесстрашии или других фракциях, - съежилась и/п. Я бы хотела рассказать ей, но при такой политике будет лучше, если об этом секрете будет знать максимально меньшее количество людей. Мы становимся в очередь по середине; по бокам с обеих сторон стоят такие же как мы подростки, некоторые с напряженным видом, а некоторые с чересчур расслабленным, будто бы стоят в очереди за мороженым. Перед нами ещё десять человек, которые исчезают меньше, чем за минуту. - Подойди ближе, - монотонно произносит бесстрашная девушка лет двадцати пяти с огромной татуировкой змеи, обвивающей её руку. Делаю шаг вперед. Чувствую проносящийся разряд тока по телу, меня бросает в жар, становится душно, но я всеми силами стараюсь этого не показывать. Только полное безразличие в глазах. Тонкая игла вонзается в кожу, проходя до леденящего основания и вживляя в вену жгучую жидкость. Никогда не любила иглы и шприцы, от них скручивает живот и к горлу подступает рвотный рефлекс, который мне тоже удается сдержать. Игла покидает пространство моей шеи. Делаю несколько шагов вперед и оборачиваюсь на и/п, которая теперь тоже находится во власти жуткого инструмента. Отрываю от нее взгляд и оборачиваюсь вокруг, замечая справа Томаса, чья очередь будет следующей после Трис Прайор. Его волосы слегка взъерошены, губы поджаты, уголок черной куртки загнут во внутрь. Он даже не смотрит на меня. Только вперед, и мне становится интересно, испытывает ли он хоть малейшее чувство страха? Ведь быть бесстрашным еще не означает абсолютно ничего не бояться. Все происходит синхронно во всех трех очередях: одна тройка уходит, и тут же ее заменяет следующая. Когда введение сыворотки и/п заканчивается, я наблюдаю за тем, как на шее Томаса начинает пульсировать вена.***
Шорханье ботинок о бетонный пол будит меня ото сна, побуждая открыть глаза и выяснить причину суеты среди ночи. Я вижу черные размытые силуэты, снующие вокруг своих коек. Хмурюсь. Моргаю несколько раз, и когда глаза начинают привыкать к темноте, понимаю, что эти силуэты Мира, Скотт, Мэдисон, Уолт, Юрай и и/п. Они все зачем-то заправляют кровати и уже одеты в куртки. "Зачем? Снова Эрик решил над нами поиздеваться, проводя подготовку посреди ночи?" - Эй, и/п, опять? - отталкиваю подругу, но та не реагирует. - и/п? Хей, Земля вызывает и/п! Ноль внимания. Никто вообще не обратил на мой голос внимания. Я оглядываюсь вокруг и замечаю, что все, абсолютно все движения они делают синхронно, не издавая ни звука. Иньекция, проносится в голове, и тогда я поднимаюсь с кровати, делая то же самое, что и они. Укол не подействовал на меня, я все еще в своем уме и со мной ничего не происходит... Лидеры бесстрашных и эрудитов ищут дивергентов. Стараясь не выделяться, следую за другими по слабо освещенному коридору в холл, где собрались все представители фракции Бесстрашие, выстроившись ровными рядами, как и на чипировании. Мы шагаем вперед к выходу, мимо Макса, Эрика и разодетых в синее эрудитов с самодовольными ядовитыми ухмылками на лицах. - Ребята, что происходит? Куда мы идем? - раздаётся обеспокоенный мужской голос где-то позади. - Не беспокойся, все хорошо, - заверяет его Эрик. Я не понимаю куда и зачем мы направляемся, какова наша цель, но когда слышу позади выстрел вздрагиваю, молясь, что ни Макс, ни та девица с прилизаными волосами не заметили этого. Через десять минут весь строй бесстрашных находится в вагонах поезда, несущегося примяком во фракцию отречения. Все стоят неизменно ровно по команде смирно, глядя вперед пустыми глазами. Меня беспокоит то, что я до сих пор не видела Томаса. Возможно, он находится в другом вагоне, среди таких же зомбированных, как и другие. Он и есть один из зомбированных, потому что перешел из отречения, потому что на его долю не выпало быть дивергентом, и благодаря этому у него больше шансов выжить, чем у меня. Слегка поворачиваю голову вправо, шея ужасно затекла. Понятия не имею, сколько мы уже едем. Полчаса? Час? Целую вечность. Линия горизонта начинает багреть, выпуская наружу редкие и тонкие лучи солнца, которых со временем станет больше. Таинственнон черно-синее полотно постепенно исчезает, уступая место розовому, персиковому, голубым цветам; так же растворяются и звёзды, лишь луна тускнеет и остается наблюдать у нас над головами. Поезд замедляется. Постукивание колес о рельсы становится все реже и тише, пока вовсе не останавливается. Очень странно, ведь в бесстрашии принято прыгать с несущегося по рельсам вагона. Сойти с остановленного поезда может любой представитель других фракций, но в бесстрашии такой поступок считается позором. Такой расклад не для них. Первый признак бесстрашного - он прыгает с несущегося поезда. Но сейчас все совершенно по-другому... В первую же секунду остановки первые чипированные касаются подошвами росистой травы, прижав к себе оружие в полной готовности напасть в любую минуту. Все как один, как единый часовой механизм. Я по-прежнему делаю то же, что и остальные, всеми силами стараясь не оглядываться вокруг и не смотреть на маленькие серые дома отреченных. Как только армия ступает на первую улицу с однообразными домами и лужайками, зомбированные попарно входят в бетонные коробки, выводя оттуда напуганых людей в сером одеянии - отреченных, направляя на них дуло винтовки. К горлу подкатывает ком и что-то больно колит сердце. Они убьют их. Либо сделают то же самое, что и с бесстрашными: найдут дивергентов, убьют и после захватят власть в свои когтистые лапы. Наш ряд делится на пары, и я должна идти с темнокожей девушкой с наполовину выбритой головой, но вместо этого проворно заворачиваю за угол, в щель между домами. Закрываю глаза, пытаясь унять внезапно возникшую одышку. Такая же участь ждет и искренность... Я родилась в этой фракции, но я слишком часто врала для того, чтобы быть искренней, во мне живет тяга к большим эмоциям появились на свет быстрее меня, и поэтому моим выбором стало бесстрашие. Семьи отреченных выгоняют на улицы, ставят на колени под прицелом. Дети начинают плакать, даже некоторые взрослые не могут сдерживать себя. Уколы в сердце превращаются в порезы. Мою семью так же поставят на колени и направят в голову пушку, если это не остановить. Нужно найти Томаса. Осторожно крадусь меж домов, на считанные минуты вливаясь в толпы одурманенных сывороткой и снова исчезая в переулках. Пока что меня не заметили, но рано или поздно найдется тот, кто поймает меня с поличным. Последняя улица городка отреченных. Томаса до сих пор нет. С каждым шагом все больше окунаюсь в вязкий омут паники, затуманивающий голову, потому что о своей безопасности я больше не думаю, беспорядочно петляя из ряда в ряд, вытягивая голову в попытках выследить парня. Вдруг дверь дома, находящегося прямо передо мной, с треском врезалась в стену, отскакивая от неё. Вместе с ударом двери подскочило и сердце, начав биться о грудную клетку быстрее и сильнее. В тот момент, когда я юркнула за угол, из дома вылетел мужчина, ничком падая на пыльный камень дорожки. Он закряхтел, оперся на руки и попытался подняться, но другой мужчина его опередил, подхватывая за воротник и рывком ставя на ноги, направляя дуло штурмовой винтовки на на него. Томас. Живое лицо парня окаменело, лишь нахмурены брови, образуя складку на переносице. Никаких эмоций. Он смотрит пустым взглядом на отреченного, молящего о пощаде, кашляющего от попавшей в горло пыли и не испытывает ничего. Они сделали из него машину. Убей - иди дальше - убей - истреби всех до последнего. Палец Томаса ложится на спусковой крючок, мужчина зажмуривается, опуская голову, кровь в моих ушах шумит. Кажется, если пульс еще немного увеличится, и я достигну предела и сердце просто напросто остановится. Капля пота скатывается со лба по носу, когда взгляд цепляется за напрягающиеся мышцы светловолосого чипированого парня. Если он убьет, то не сможет жить с этим, когда очнется. Томас не вынесет крови на своих руках. Секунда длится вечность. Рывком кидаюсь в сторону Сангстера, толкая его плечом что есть силы. Выстрел приходится куда-то в сторону. Мужчина открывает глаза, полные ужаса, после чего смотрит на нас и бросается бежать. Мы падаем на зеленый газон, Томас реагирует моментально, ударяя кулаком мне в челюсть, которая тут же немеет. Я должна разбудить его. Но как? Бью в ответ. Попадаю в щеку, но это не останавливает следующий удар, приходящийся мне в висок. Все вокруг плывет и кружится, воздух наполнен звенящим звуком, зрение не фокусируется, раздваивая предметы, желудок сводит, его вот-вот вывернет наизнанку. - Томас... Удар по ребрам. Из него сделали машину для убийства. Это не мой ТОМАС. Это его полная противоположность. Он бьёт, а я не имею возможности ударить в ответ. Он намного сильнее меня, он жестокий, беспощадный. Во рту чувствуется привкус металла. Выплевываю кровь. - Томас! Уворачиваюсь, и парень промахивается. Из последних сил рывком встаю на ноги, вокруг все чернеет. Снова уворачиваюсь, но это был лишь маневр отвлечения, потому что в это же мгновение он оказывается сзади и бьет меня в сгиб колена, заставляя рухнуть на землю. Наславдившись избиением, Сангстер поднимает с земли винтовку, направляя на меня. Больнее избиения любимым человеком только его ничего не выражающее лицо. С притоком адреналина делаю подсечку, повалив парня рядом с собой, вот только оружие все равно намертво вросло в его руки. Слышу выстрел, а после чувствую жгучую боль, несущуюся по телу разрушительной волной. Из глаз брызгают слёзы, из горла вырывается крик, кровь ударяет в голову, словно камень. Нога пульсирует, будто бы горит в огне. Я готова молить о том, чтобы меня избавили от этой боли, но вместо этого плотно сжимаю рот, прокусывая нижнюю губу. Пока я корчусь от боли, он прижимает меня коленом и вжимает дуло в лоб, глядя пустыми глазами прямо в мои. - Томас, очнись! Очнись, слышишь?! Это не ты! Ты не убийца, Томас! Он н как не реагирует на мои слова. Ему вообще все равно. Он либо убьет меня сейчас и будет всю жизнь мучиться, либо чудесным образом очнется. Скорее всего, случится первый вариант... Я не могу бороться с ним с простреленной ногой. Мой счет сведен к нулю. - Мы должны были убежать... Вместе. И тогда ничего из этого не случилось бы с нами... Но нет, мы с тобой же любим играть в супер героев, да? - слегка усмехаюсь я. - Помни, я люблю тебя, хорошо? Я... я люблю тебя, Томас. Ты не ввиноват помни. Не виноват... Парень быстро моргает, его брови еле заметно дергаются, дуло винтовки чуть скользит по коже, и я пользуюсь моментом, чтобы сделать последнее, что хочу - целую его. Наши губы касаются друг друга немного больше двух-трех секунд, пока он не отталкивает меня, снова моргая несколько раз подряд. Я откидываюсь на спину, закрывая глаза и тяжело дыша, чтобы снова не закричать от боли; перед глазами чернота окрашивается яркими круглыми пятнами, от которых кружится голова и начинает тошнить. Вот и все. Счет на абсолютном нуле. - т/и... - раздается тихий голос. Сначала решаю, что он относится откуда-то из подсознания, но нет, он звучит наяву. Открываю глаза. Томас смотрит на меня полными страха и непонимания глазами оглядывается вокруг, а когда замечает оружие в своих руках, отбрасывает его в сторону. Он выглядит как затравленная собака. - т/и... что... что я... - Томас... - не могу поверить своим глазам. Передо мной снова тот Томас, которого я знаю, настоящий Томас. Парень видет мое побледневшее лицо, смотрит на ногу и тоже бледнеет. - О Господи, т/и, тебе нужна помощь... - Нам нужно бежать. Срочно. Пока лидеры бесстрашных и эрудитов не заметили, что мы с тобой не подчиняемся их контролю. Скорее! Родные руки похватывают мое тело. Я указываю на пустующий переулок, который мы мигом пересекаем, скрываясь в вытянутых прямоугольных тенях, вольируя от одного места к другому, пока не натыкаемся на уже защищенный дом на конце поселения. - Они хотят взять все фракции под контроль и убить дивергентов, - запинаясь и корчась от боли, сообщаю я. - Знаю...