Imagine Stars

Воскресенье. За окном стоит пасмурная, но достаточно теплая для середины октября погода. Листья с деревьев почти что полностью облетели, и теперь на земле красовался золотой хрустящий ковер. Улицы местами полупустые - большинство жителей проводят выходные в пределах своих домов или уезжают за город. Спокойно. Нехватка солнца совершенно не отнимает у меня раззадоренного с самого утра настроения. Лениво, не хочется делать чего-то грандиозного, а так, по мелочи: почитать, прогуляться, просто пролежать весь день перед телевизором, посмотреть кино... Налив в кружку из темного стекла свежеприготовленный какао, бросаю в него несколько маршмелло прежде, чем звонит телефон. Взглянув на экран, мягко улыбаюсь. - Да? - Привет! - Привет! - Чем занимаешься? - С легкой хрипотцой спрашивает Томас. - Готовлю какао. Точнее, заканчиваю готовить. А ты? - Ничего такого, валяюсь, - он секунду помолчал. - Есть планы на день? - Разве что бездельничать весь день. Светловолосый усмехнулся. Я улыбнулась чуть шире. - Значит, ты будешь не против, если мы побездельничаем вместе? Я наигранно протянула «хм», хотя на самом же деле мне не нужно было время, чтобы подумать. Согласие дано и без того. - Хорошо, было бы здорово! - Отлично, - заметно оживился парень. - Тогда в 17:30 у меня. И возьми с собой какой-нибудь фильм, ладно? - Без проблем. - Ну, тогда до встречи? - До встречи. Положив трубку со слегка спутанными мыслями и теплящимся внутри предчувствием прекрасного вечера, беру в холодные руки горячую кружку и подхожу к окну с видом на небольшой сквер. Там резвятся детишки лет пяти, собирая разноцветные листья в небольшие кучки и разбрасывая их над своими головами, мимо проходят хозяева с собаками, пары в ярких твидовых пальто... А вокруг множество полуоблетевших листьев, разбавляющих своими цветами каменную холодность города. В душе, разливаясь чем-то, похожим на мед, царило ощущение осеннего спокойствия. Эстетики октября с теплыми свитерами и желанием оказаться где-нибудь в лесу в деревянном домике с камином и тем чарующим запахам рубленого дерева. Все, чего хочется в такие вот дни - так это уюта. Гармонии, прибывая в которой лучше понимаешь и чувствуешь себя. Самое лучшее, что можно сделать после такой долгой, напряженной работы, так это хорошо отдохнуть. Дверь открылась практически сразу после звонка. На пороге возник по-домашнему одетый в растянутую голубую футболку и поношенные синие джинсы тот самый, укравший мое сердце дерзец. Его светлые волосы были небрежно растрепаны, а на лице сияла мягкая улыбка. В уголках зеленых глаз весело струились лучистые морщинки. Пропуская меня внутрь, парень сообщил: - Я заказал пиццу. - «Гавайскую»? - Конечно! И «Четыре сыра». - Отлично, - протянула я, выскользнув из пальто, которое Сангстер по-джентльменски принял. - Что будем сегодня смотреть? - подойдя ко мне совсем близко, так, что я ощущала исходящее от него успокаивающее тепло, спросил парень. - Есть «Великий Гэтсби» и «Ведьма из Блэр», - чуть склонив голову на бок, привстаю на носочки и обнимаю его за шею. Мягкий аромат кружащего голову и сбивающего с мыслей мужского парфюма ненавязчиво берет меня в плен. - Тогда решено: «Ведьма из Блэр». Жуткий фильмец, смотрел когда-то и кое-что читал о нем. Ты знала, что фильм начали снимать с нулевым бюджетом? Актеры и весь остальной съемочный персонал вкладывали в этот фильм из своих карманов. - Да? - Удивленно протянула я. Я безумно влюблена в эту его особенность. В то, когда Томас начинал говорить о том, чем мало интересуется большинство людей. Факты, теории, просто какие-то вещи - ему нравилось это, а мне нравилось слушать его. Я считаю это намного привлекательнее бицепсов, хотя... пожалуй, с этим у него тоже все в порядке. - Ага! Съемка была полностью любительская, а вот во втором фильме уже с профессиональной камерой, просто стиль оставили тот же. Улыбнувшись, я крепче стиснула Томаса в объятиях и отпустила, пройдя к дивану, на который тут же села. Протянув зеленоглазому флешку с фильмами, устраиваюсь поудобнее. Провозившись несколько минут с телевизором, он тоже приземляется рядом, аккуратно проскальзывая рукой за моей шеей и притягивая меня к себе ближе. Чувствуя тепло его тела, кладу голову на широкое плечо, беспокоясь и несколько раз спрашивая, удобно ли ему. - Да, а тебе? - Отвечает Томас каждый раз вопросом на вопрос, на что я то и дело, что фыркаю. Конечно же, мне было невероятно удобно и уютно находиться в кольце его объятий, чувствовать легкий трепет каждой клеточки тела и слышать биение подпрыгивающего время от времени сердца. Иногда, когда на экране телевизора выскакивали жуткие лица, или происходили играющие на нервах зрителей моменты неожиданности, я крепче прижималась к парню, хотя меня вовсе не пугали фильмы ужасов. За окном слышался размеренный стук капель дождя. На город окончательно опустилось темное полотно сумерек, и вдоль дорог и тротуаров засияли фонари. На улице все казалось зябко-неприветливым, от чего было вдвойне приятно находиться в тепле и уюте, отгороженным стенами квартиры. Зажженные на кофейном столике ароматические свечи полыхали слегка раскачивающимися хвостиками пламени. В ногах путался свисающий клетчатый плед. Да мы и сами путались в наших ногах, иногда нарочно спихивая их друг у друга. Русоволосый непринужденно перебирал пряди светлых волос, заставляя меня погружаться в эйфорический полусон. Мурлыкая, я практически засыпала на его груди, почти окончательно теряя нить сюжетной линии «Ведьмы из Блэр». В фильме вновь наступает напряженный момент, на экране мелькают полные ужаса лица и устрашающий лес, по которому движутся персонажи. Напряжение нарастает, слышатся шумы, скрипы, шорохи, и грудь сжимает полный ожидания чего-то ужасного момент. Перед глазами появляется черноволосая женщина под скрежет и писк нечеловеческого голоса, и парень вздрагивает от испуга. В отличие от парня, меня накрывает смех. Обычно бывает по-другому: девушка дрожит от страха, а парень мужественно фыркает, показывая, что ему вовсе не страшно. У нас все было сплошь наоборот, но мне безумно нравилось это несоответствие классике. Оно оставляло наш авторский, индивидуальный почерк в отношениях. - Как тебе может быть смешно? - восклицает парень, слегка отстранившись. - Жуть какая-то! Я теперь не усну... - А по-моему смешно, - пожимаю плечами, снова усмехаясь. - Только посмотри, она так глупо появилась! Прямо-таки сама мисс внезапность. - Нет, это было страшно. - Ну не знаю что тут страшного. - Кошмар, как ты можешь так жить? - Обычно, котенок, попробуй как-нибудь. Парень вновь прижал меня к себе с новой силой, уткнувшись холодным носом в макушку. Найдя большую широкую ладонь, сжимаю ее в своей, перебирая пальцы, проходясь кончиками по костяшкам. Это была привычка - брать его руку в свою. Автоматически. Словно постоянно, на инстинктивном уровне цепляясь за такое нужное спасение, чтобы не утонуть в чем-то холодном и темном. Он был моим спасением, поразившим в самое сердце. Фильм ужасов на то и фильм ужасов. Череда заставляющих застывать кровь в жилах моментов проносились один за другим, пытаясь напугать зрителя пуще прежнего. И вот, спустя еще несколько минут наступил очередной такой момент, наблюдая за которым даже я ощутила бег леденящих по телу мурашек. Теперь замерли уже мы оба. Лопаткой я чувствовала, как вот-вот выскочит его сердце, оно билось так сильно, будто бы это не сердце, а отчаянно рвущаяся на волю птица. Персонажи фильма приближаются к двери заброшенного дома, находясь в полной тишине и темноте. Мужчина тянет руку к заржавевшей ручке и... Мы оба сильно вздрагиваем, буквально подпрыгивая на месте, потому что раздается бьющий по ушам дверной звонок. Несколько секунд смотрим в сторону двери, постепенно возвращаясь в реальность. Пропуская через нос протяжной и облегченный вздох, брюнет прикрывает глаза и берет в руку пульт от телевизора. - Пицца приехала. Осторожно перекатившись через меня с дивана, Сангстер поспешно зашагал к двери, отбивая равномерный ритм ногами по полу. Подобрав окончательно упавший на пол плед, прижимаю его к груди и откидываюсь назад на подушку. Взгляд простреливает играющие на потолке тени свечей. В голову ударила навеянная вечером мысль о том, что если бы мы с ним жили вместе, то могли бы проводить вот так каждый вечер - смотреть фильмы, лежа в обнимку на диване, находясь в своем маленьком мире и позабыв о большом. Возвращаться полными усталости и находить второе дыхание друг в друге. Конечно, это были бы не только фильмы, но и множество других вещей, наполняющих вечера чем-то по-настоящему особенным. Самые банальные вещи, не нужно ничего особенного. Все, что мы делаем вместе, уже особенное. В прихожей хлопнула входная дверь. - Мадам, Ваша «Гавайская» пицца, - объявил молодой человек, подойдя к спинке дивана. Томас держал коробку так, словно это был поднос, а все его лицо выражало верх аристократизма, заставив меня рассмеяться. - О, замечательно, Альберт. Поставьте, пожалуйста на столик, - подыграла я, принимая сидячее положение. Парень положил пиццы на столик, распахнута крышки коробок с флагами Италии и вычурной надписью «Итальянская пицца» Гостиную вмиг наполнил тревожащий желудки аромат сыра и тонкого теста. - Божественно, - протянула я, выудив первый кусок. - Сто лет не ел пиццу. - Вообще-то, мы ходили в пиццерию на прошлой неделе. - Неделя - это так долго, - утрировал молодой человек, лишая залитый сыром треугольник острого конца. Забыв про фильм, мы разговаривали, казалось, вечность. Обо всем. Абсолютно. Словно для нас не существовали тех запретных или неловких тем, на которые обычно не разговаривают пары. Несмотря на отношения, мы все равно сумели остаться друзьями. А какой смысл умалчивать, бояться сказать о чем-то? Вот именно. Это лишено всякого смысла. Равно или поздно всё равно всё всплывает на поверхность. Мы открывались друг перед другом, как океаны. И бушевали точно так же. И успокаивались. Сливались воедино. Вскоре все две пиццы были съедены, и остался один единственный кусок в окружении многочисленных корочек. - Доешь его, - благородно убивает в сторону коробки парень, вальяжно закинув ногу на ногу. Я потянулась к треугольнику, и в голове тут же возникла идея. Ухмыльнувшись самой себе, подманиваю светловолосого. Выдержав несколько секунд пытливого взгляда и попыток догадаться, он все же оторвался от спинки дивана, развернувшись ко мне. Надкусив немного лакомства, подношу его ко рту зеленоглазого. - Давай, - подталкиваю его с хитрой улыбкой. Только стоило ему приблизиться к куску, как я резко убрала его назад, подставив вместо него свои губы и неуклюже поцеловав парня. Всего секунду и, тем не менее, он поддался. - Так не честно! - Как не честно? - вскидываю бровь, глядя на парня. В глазах искрился вызов. - А вот как, - фыркнул он, молниеносно приблизившись к моему лицу, опаляя дыханием кожу, вызывая забурливший в венах азарт. Но он просто отобрал пиццу и принялся размеренно жевать. - Эй! - хмурюсь я. - Что? - С набитым ртом ухмыляется он. На этот раз коробки окончательно опустели. - А вот это точно не честно... - Что не честно? Ты про пиццу? - Нет. Чуть склонив голову на бок, парень вновь приблизился ко мне. Медленно и осторожно, неотрывно глядя своими изумрудами в мои расширившиеся от легкого испуга глаза. У меня подскочил пульс, забился, словно сумасшедший. Чем ближе были эти пронзающие душу глаза, тем больше барабанило о ребра сердце. Мы будто бы попали в вакуум, раздавшийся вокруг нас. Ни звука. Ни даже вздоха. Каждый заявил дыхание, словно боясь спугнуть нависшие над нами минуты, постепенно превращающиеся в маленькую вечность. Время обратилось в прах. А затем парень внезапно подался вперед, прильнув своими тонкими губами к моим. Тело тут же обдало жаром, моментально разбежавшимся по всему телу. Большая теплая ладонь проскальзывает за шею, собирая в пучок волосы где-то на затылке. Поцелуй становится настойчивее, пробегающий по венам ток бьет все сильнее. Я чувствовала, как его осторожный язык нежно проводит по моей нижней губе, после чего острые зубы легонько покусывают её, и вскоре острый как кинжал, он проникает ко мне прямо в рот, заставляя все разом чувства обостриться в несколько раз. Медленно Томас придвигается вплотную, хватая меня за бедра и приподнимая, чтобы усадить себе на колени. Его спина мягко опускается на спинку дивана, когда он откидывается назад, я же усаживаюсь поудобнее, чувствуя, как начинают гореть щеки и тяжелеть завязавшийся в животе узел. Парень небрежно убирает мои волосы на правую сторону (он все еще не научился правильно зачесывать их мне за ухо), прильнув к шее, оставляя на противоположной стороне влажные следы от мелких, вонзающихся. словно зубы вампира, тысяч иголочек в некоторых местах. Его теплые губы то поднимались выше, то опускались вниз до ключиц, оставляя синеватые тропинки. Пока он свободно манипулировал мной, я старалась не захлебнуться собственным дыханием. Но не вечно ведь ему владеть троном, верно? Запустив пальцы в длинные темные волосы, с силой, оттягиваю пряди, поворачивая голову влево и настойчиво прильнув к его шее. Настала моя очередь оставлять на нем метки и давить на слабые места. А их было не мало, и счастье то, что все они уже были мне хорошо известны. Касаясь их и каждый раз чувствуя вздрагивание его тела, я победно сравнивала себя с маэстро, знающим свое пианино от и до и готовым сыграть любую симфонию хоть с закрытыми глазами. От уха я плавно переходила к плечу и ключице, опускаясь до воротника футболки. Мне нравится целовать каждую родинку на его шее, пока он задыхается от моих действий, поглаживая под тканью выгнутую от наслаждения спину, пропускать длинные спутанные волосы сквозь пальцы. Он знает, что доводит меня до дрожи каждым своим действием. Сбитое дыхание парня заставляло его грудь часто вздыматься и опускаться. В нашей крови играет азарт, и уже мы не можем остановиться. Сглотнув, ощущаю, как за спиной приподнимается свитер, и голую кожу задевает легкий холодок. Мужские руки осторожно опускаются на мою поясницу, касаясь ее только кончиками пальцев, осторожно исследующими каждый миллиметр спины от и до. Что же, и на этом вызов принят. Оторвавшись от шеи Томаса, с вызовом смотрю на него, одновременно задирая подол футболки и оголяя торс. Решил поиграть со мной? Легонько, лишь кончиками ногтей прохожусь сверху-вниз одним движением руки, получая в ответ сжимающие чуть сильнее спину пальцы. Парень отрывисто дышит, поднимая руки вверх и ловко обрисовывая пятерней дугу от позвоночника к своду ребер под грудью. После этого я тут же ослабеваю, позабыв о том, что делала и погрузившись будто бы в туман. Ничего. Абсолютно ничего не могу с собой поделать, прямо сейчас тело состоит из ваты. Его руки исследуют каждый миллиметр, проникая под бюстгальтер, нежно-нежно вырисовывая различные узоры и порой останавливаясь, как будто без слов спрашивая, все ли нормально и можно ли продолжить. Не помню, как стянула с него футболку и коснулась губами ложбинки меж ключиц, спускаясь к животу. Под кожей судорожно играли крепкие мышцы, реагируя на каждое движение и иногда подергиваясь, что ужасно льстило мне. Значит, я иду верным путем. Он тоже не отставал. Мой свитер давно потерялся где-то на полу. Это не выглядело вульгарно или грубо. Скорее трепетно, робко, эстетично, с редкими порывами чего-то неудержимого, бесконтрольным возгоранием. Тела все плотнее и плотнее прижимаются друг ко другу в попытках слиться воедино, поцелуи углубляются, остаются багровые засосы на шеях, границы исчезают с каждой минутой. Приподняв и положив моё тело на мягкий диван, зеленоглазый навис сверху. На его слегка покрасневшем лице играла легкая улыбка. Улыбнувшись ему в ответ, я шумно вздохнула, впервые за все это время набрав полные воздуха легкие. - Знаешь, что? - тихо-тихо, еле различимо с шумом дыханий шепчет парень. - Что? - кое-как отзываюсь чуть громче. - Нам очень повезло встретиться тогда. С его уст срываются полные любви слова. С моих глаз полные искренности слезы. - Невероятно повезло. Отпустив сказанное на волю, притягиваю парня за шею как можно ближе к себе, крепко целуя солоноватыми от слезинки губами, соглашаюсь с каждым словом, ощущая взрывы бесконечной любви где-то в груди. Мы находим друг друга в звездах. В далеких галактиках души, где среди темноты звезд и сияют сильнее всего. Мы находим их в улыбках, мерцающих глазах, пусть даже таких грустных. Мы понимаем, что нашли друг друга, когда видим под толстым слоем печали и пожелтевшей боли сияние, которого не замечают другие, и видим в этом поражающую нас красоту.