Маска

Темную фигуру в бесформенном плаще, преклонившую колени среди оплавленных, дышащих смертью руин, легко было бы не заметить, если бы тяжело шагающий по обломкам зданий человек в красном не знал, куда смотреть. Но один Всадник не может не увидеть другого. Так что Война шел, уже не торопясь, прекрасно зная, кого сейчас встретит. С меча за его спиной тонкими струйками стекала густая темная кровь, оставляя на камнях алую дорожку. Тяжелый ботинок раздавил обугленную руку, видневшуюся среди камней, и Война отпихнул ее испачканным в белесом пепле мыском. Что-то хрустнуло, посыпались мелкие камешки. На самом деле, Второй Всадник не ожидал увидеть здесь своего младшего брата. Смерть должен был явиться после Голода. Тогда, когда решившие поиграться в Апокалипсис ангелы сломают четвертую печать. Для чего Смерть нарушил очередность, Войне не было ясно. Но в любом случае, спустя столько веков, он рад был увидеть младшего брата раньше времени. Вся проблема заключалась в том, что до того момента, как будут сломаны печати, Всадники не имели права собираться вместе. И Смерть пожинал души только после того, как Война уходил. Такой порядок был установлен с начала времен. И нарушить его значило нарушить волю Создателя. – Странно видеть тебя здесь, брат, – глухо выговорил Война в спину стоящей на коленях фигуре в черном. – Я здесь не вовремя, знаю, – вслушиваясь в шипящий, едва слышный голос брата, Второй Всадник невольно поежился. – Но я пришел не собирать жатву, – Смерть едва заметно качнул головой. – Слишком много взывающих ко мне... Это неофициальный визит. Война хмыкнул, уловив в последних словах брата иронию. Конечно. Если бы сейчас на месте его, Войны, был бы Голод, то Смерть вряд ли бы продолжал отстаивать колени на закопченных оплавленных камнях, а уже стоял бы в цепях перед Обугленным Советом и объяснял, почему явился на Землю раньше своего срока. Но Второй Всадник и сам не испытывал особого уважения к Совету, тем более видеть брата был рад. Больше, чем рад. Но для проформы позволил себе заметить: – Создатель не будет доволен нарушением очередности, если узнает. – Создатель... – в тоне брата Война снова расслышал издевку. – Я молился ему тысячелетиями. Но ему нет дела до мусорщиков, вроде нас. Он не слышит меня даже тогда, когда я зову. Даже сейчас. – Ему интересны люди, – Война коротко глянул в темное, отливающее красным небо. – Каждый из нас знал, на что шел, принимая бремя служения. Если бы не... – Не я, – Смерть вдруг поднялся с колен, перебивая Второго Всадника. – Если бы я знал, что именно и как мне придется делать, я предпочел бы вечность в муках. Здесь Война предпочел промолчать, потому что прекрасно понимал, насколько несправедлив был приговор, распределивший роли между четырьмя братьями-всадниками много тысячелетий назад. Вместо этого он потянулся к маске, скрывающей лицо брата, намереваясь снять ее, но Смерть неожиданно перехватил его запястье ледяными худыми пальцами, стиснув почти до боли. – Передо мной ты имеешь право снять ее, – удивленно напомнил Второй Всадник, впрочем, не делая больше попыток убрать с лица брата маску. – Что не так? – Время многое меняет, – прошелестел Смерть. – Все мы изменились, – понимающе кивнул Война. – Даже ты, – Четвертый Всадник коротким движением заправил под капюшон тусклую черную прядь. – Будь ты прежним, побоище не было бы настолько жестоким. – Иные развлечения мне не доступны, – пожал плечами Война. Замечание брата слегка задело его. Впрочем, только слегка. Он прекрасно знал, насколько иногда паршивым может быть характер Смерти. – Называешь это развлечением? – склонил голову набок Четвертый Всадник. – Это все? – он взмахом руки обвел разрушенный город. – А как мне еще к этому относиться? – поинтересовался Война. – Как к работе? Но что мешает получать от работы удовольствие? Я научился. – В отличие от меня, – прошелестел Смерть. – Иногда я думаю о том, что после того, как я убил всех наших братьев, мне стоило отнять жизнь и у самого себя. – Я бы тебе не позволил, – почти грубо отреагировал на слова младшего брата Война. Всадник всегда очень болезненно относился к мысли о том, что может потерять его. – А если бы я обезумел, как Авессалом, к примеру? – в голосе Смерти отчетливо зазвучал извращенный интерес. – Ты бы поразил меня своим мечом? – Ты прекрасно знаешь, что нет, – Война неосознанно повел плечами, ощущая тяжесть истекающего кровью убитых Пожирателя Хаоса. – Мы бы поступили иначе. В ответ Смерть глухо, едва слышно рассмеялся. И в смехе его Война отчетливо расслышал и шелест душ, мучимых тяжестью преступлений, и треск старых, выбеленных на солнце костей... – И как бы мы поступили? – Смерть вдруг неуловимым движением оказался совсем рядом, так, что Война явственно ощутил загробный холод, пропитавший Четвертого Всадника насквозь. Пахнуло сухой костяной пылью, застоявшейся кровью и перебивающим все запахом гниения. – Я бы выбил всю дурь из твоей головы, – Война коснулся рукояти меча. – А потом мы бы... поговорили. – Ты бы рискнул? – в ответ Смерть демонстративно положил руки на рукояти кос, закрепленных на его бедрах. – Легко, – Война на мгновение зажмурился, пережидая порыв ветра, взметнувшего черный пепел. – Не бросайся такими словами, старший брат, – прошелестел Смерть, осторожно поглаживая кончиками пальцев древки кос. И Война невольно засмотрелся на то, как нежно худые, изуродованные мелкими шрамами пальцы Четвертого Всадника касались истертой оплетки. – Они до сих пор единственное, к чему ты испытываешь хоть какие-то чувства? – слова сорвались с губ сами собой, вновь поднимая вопросы, оставшиеся без ответов в далеком прошлом. – Не забывай, что именно я вырвал тебя из лап Совета... брат, – фраза прозвучала почти что полунамеком. По крайней мере, Второму Всаднику хотелось, чтобы это было именно так. – Я многое отдал ради этого. – Я слышал, – Война сделал шаг к брату, надеясь, что тот не отшатнется по своему обыкновению. Он пробовал это при каждой их редкой встрече. И каждый раз Смерть пресекал все эти попытки, просто делая синхронный шаг назад. Этого им хватало всегда. Но не сейчас. Второй Всадник ощутил почти юношескую дрожь, осознав, что стоит к брату вплотную. Так, что при желании, подавшись чуть вперед, он мог бы прижаться своей грудью к его. Горящие инфернальным желтым светом глаза смотрели внимательно и настороженно. Словно бы Смерть не мог решить, поступает ли правильно. И Война, испугавшись вдруг того, что младший привычно сделает шаг назад, опустил обе ладони на его талию, стискивая пальцы. Смерть явственно вздрогнул, кажется, все же отшатнулся, но Второй Всадник так и не отпустил его. Оба замерли, осознавая происходящее. – Объясни свои действия, – глухо попросил Смерть, стискивая пальцы на рукоятях оружия. – Я просто проверяю, – Война не видел смысла лгать и изворачиваться перед братом. Сквозь потертую ветхую ткань плаща пальцы ощущали твердые напряженные мышцы. Но вопреки внешнему впечатлению, Четвертый Всадник больше не был спокоен, Война ощущал это по тяжелому дыханию брата. Он зачем-то переложил правую руку на его твердый плоский живот, отвел край плаща в сторону и коснулся, наконец, голой кожи. Война не видел выражения лица младшего под маской, и ему до нехорошей дрожи, зарождавшейся где-то внутри груди, хотелось сорвать эту маску в бездну, пусть и вопреки воле брата. Но вместо этого он просто стоял, прижав горящую ладонь к его животу. – И что ты... хочешь проверить? – шелестящим полушепотом поинтересовался Смерть. – Увидишь ли ты лезвия моих кос в своей груди? – И это тоже, – согласился Война. – Нет, – качнул головой Четвертый Всадник. – Что дальше? Вместо ответа Война снова протянул руку, касаясь пальцами края маски. Но лишь касаясь. Он бы никогда не сделал этого без разрешения. – Уверен, что готов к тому, что увидишь? – сухо спросил Смерть, не делая попыток остановить. – Я знаю, как ты выглядишь, – недоуменно качнул головой Война. – Как я и говорил, все меняется, – Четвертый Всадник опустил руки, убирая их с оружия. Война пожал плечами, одним движением убрал маску и едва не отшатнулся. Бледное лицо Четвертого Всадника уродовало пятно, похожее на ожог, расползшееся по всей правой стороне. Догадка молнией промелькнула в сознании. Война резко дернул ветхую черную ткань капюшона, отбросил плащ брата в сторону и накрыл ладонью шрамы на правой стороне груди Смерти. Там, где под кожу раньше были впаяны души убитых им когда-то Нифилимов. Плоть там иссохла, сквозь нее виднелись белые кости. – То же скоро будет и с лицом, – подтверждая догадку, кивнул Четвертый Всадник. – Позже. – Что произошло в Источнике Душ? – Война, с несвойственной ему нежностью, неловко коснулся загрубевшими пальцами тусклых ломких прядей волос младшего брата. – То, что и со всеми в определенный момент, – усмехнулся Смерть. – Я сделал свой выбор. – Ради меня, – Война уточнил это просто так, чтобы сказать хоть что-нибудь. – Да, – Четвертый Всадник вдруг коснулся шершавыми от постоянного обращения с оружием пальцами его руки. – Ты знаешь. – Теперь жалеешь? – коротко спросил Война. – Я знал, что чем-то придется пожертвовать, – пожал плечами Смерть. – Это, – он коснулся пятна на лице, – не такая уж высокая цена за твою жизнь. – Я хочу попробовать еще одно, – вдруг решаясь, хрипло выговорил Второй Всадник. – Если ты позволишь. – Если тебе это настолько необходимо, – Смерть коротко кивнул. И тогда Война откинул с головы капюшон, зарылся пальцами в жесткие волосы брата и прижался к его губам в целомудренном коротком поцелуе. И тот не отстранился. Наоборот, помедлив, осторожно, едва касаясь, погладил кончиками пальцев белоснежные пряди волос Второго Всадника. Так же ласково, как касался рукоятей оружия. А потом пропитанный гарью воздух сотряс низкий тяжелый рокот, и оба одновременно отпрянули друг от друга. Смерть молча вынул из его рук свою маску, свистнул, призывая коня, и через несколько секунд исчез в зеленоватом мареве. Второй Всадник еще долго стоял посреди выжженной пустоши, опустив голову. Его длинные белоснежные волосы трепал жесткий порывистый ветер.