Underdog

- Серж, смотри, снова этот нищеброд приперся! - один из стоявших на поле парней ухмыльнулся и демонстративно отвернулся от идущего в их сторону худенького мальчишки. Надетая на нем форма была далеко не новой, да к тому же разномастной, в то время как остальные ребята воплощали собой игроков самых крутых клубов премьер-лиги. Разминавшийся Серж выпрямился как раз вовремя, чтобы увидеть подошедшего паренька. - Привет, Том! Молодец, что пришел! - сказал Серж, и парень тут же просиял улыбкой, способной разогнать даже тяжелые тучи, весь день висевшие над школьным стадионом. Двое разминавшихся тут же начинающих футболистов фыркнули и демонстративно ушли, оставив Тома и Сержа вдвоем. - Придурки! - сказал Пиццорно им вслед, опустив, впрочем, взгляд, и принялся чересчур усердно втаптывать вырванный кусок травы в поле. С тех пор, как Том перевелся в их школу и они начали играть вместе в футбол, Сержио очень симпатизировал ему, но в то же время стеснялся этой дружбы. Семья Тома, и без того не слишком благополучная по меркам Лестера, в Каунтерсторпе и вовсе не вписывалась в местные шаблоны. Элитный пригород с тихими улочками и большими домами не мог стать приютом для мойщика окон, медсестры и двух их отпрысков. - Все в порядке, не обращай на них внимания. Мне плевать, я бы и сам с ними никогда не дружил, не мой тип людей. - А какой твой? - спросил Серж и поднял глаза на Тома. - Ты, - выпалил парень, глядя прямо в тут же покрасневшее лицо Пиццорно, и продолжил, тараторя и запинаясь. - Я имею в виду, ну, ты понимаешь, то есть, ты не такой, как они. Ты - особенный. Моим друзьям из прошлой школы ты бы понравился. Жаль, что родители тебя не отпускают в тот район. - Том, я... - но договорить ему не дал свисток тренера, который по совместительству был отцом Сержио. - Мальчики, все сюда! - он похлопал в ладоши, и парням пришлось пойти к нему, так и не закончив беседу. - Делимся на команды и сыграем спарринг 2 тайма по 15 минут. Серж, ты играешь с молодежным составом школы, остальные - команда любителей. Серж тут же попытался возразить: - Но папа, я хочу с Томом! Я уже давно не в команде и тоже любитель! - Папа остался дома, а тут я тренер, выполнять! Том подмигнул Сержу, и побежал на свою сторону поля, а проходящий мимо своих Серж услышал: "В жизни бы не стал играть с этим лузером в одной команде! А Пиццорно с ним вечно носится". Смесь досады и стыда еще одной волной накрыла Сержа и, злясь на себя, он отправился в центр поля. Весь матч мальчишки то и дело шпыняли и подначивали Тома, ставили подножки и говорили гадости, пока мистер Пиццорно не слышал, а Том огрызался, не оставаясь в долгу. Сержу очень хотелось заступиться за друга, но не будешь же драться с партнерами по команде или жаловаться папе. Оставалось только надеяться на выдержку Тома и его умение постоять за себя, но из-за постоянных переживаний играл Серж из рук вон плохо, и после матча отец заставил его собирать мячи и относить их в кладовку. Когда он закончил и зашел в раздевалку, там никого уже не было - все шкафчики закрыты, в помещении царила тишина, и только звук льющейся воды в душевой нарушал ее. "Снова кто-то не закрыл кран", - подумал Пиццорно, стягивая с себя форму. Он взял полотенце и шагнул в наполненную паром комнату. Один душ действительно работал, и вода с шумом лилась на пол, но между лейкой душа и плиткой на полу Сержа ожидал сюрприз. Под горячими струями стоял, закрыв глаза и подставив лицо под воду, Том Мейган. Сержио замер от этой картины и не смел пошевелиться. Том стоял боком, и вода красиво стекала по его телу, а Серж следил за струями, скользя вместе с ними от носа к выгнутой шее, ключицам, стекая во торчащим ребрам ко впавшему животу, увенчанному снизу темными волосами. Когда взгляд достиг ничем не прикрытого члена, сердце Сержа ускорило ритм и его бросило в жар, а в животе ёкнуло. Его симпатия к Мейгану и без того была сильной, Серж непроизвольно тонул в его глазах и таял от улыбки, любил слушать его голос, как он искренне смеется и зло матерится, любил ямочки на его щеках, но эти ощущения были уже чересчур. Том повернулся спиной и принялся намыливать волосы, а Серж ощупывал взглядом его стройные ноги, на которых уже успели проявиться ссадины, от щиколоток до узких бедер, понимая, что он не должен таиться, но не в силах выйти из своего укрытия. Внезапно за спиной хлопнула дверь, и в душевую вбежали Алекс и Марк, те самые парни, что задирали Тома на поле. Серж прикрыл бедра полотенцем и вошел, наконец, в душевую за ними следом, понимая, что попался, и моля бога, чтобы они ничего не поняли. На шум Том снова обернулся и, заметив парней и Сержа, испуганно прикрыл себя руками, на что Алекс заржал, и со словами: "Расслабься, Мейган, твой тощий зад нам не интересен" забрал с полки забытые часы и вышел так же стремительно, как и вошел. - Давно ты тут? - спросил Том. Оба стояли, прикрывшись, и не сводили друг с друга глаз, покраснев так, что даже уши горели. Серж нагнулся за лежащим на лавке полотенцем и протянул его другу. - Только вошел, я же мячи собирал. Больно надо на тебя пялиться, я в футбол с детства играю, и общие душевые для меня не проблема, - от досады, что его поймали, Серж говорил резче, чем хотел, стараясь натянуть на себя маску безразличия, хотя адреналин в крови бурлил, и его потряхивало от этого. - А я ждал, пока все уйдут, не могу так, - Том вышел в раздевалку, оставляя Сержа одного. Когда же сам Пиццорно последним покинул душевую и направился одеваться, то обнаружил на своем шкафчике написанное маркером слово "пидор". Черт, как можно было так подставиться! Сержио что есть силы грюкнул ни в чем неповинной дверцей, проклиная свою беспечность и дурацкого Тома, не шедшего у него из головы. Что теперь будет в школе? Вот уроды! Сами вечно таскаются вместе, и ничего. Но оттирая маркер с окрашенной в голубой цвет поверхности Серж и сам не замечал, что снова думает о Томасе Мейгане, пареньке, покорившем его с первого взгляда. Выходные пролетели незаметно, потому что Серж боялся понедельника, и причина была отнюдь не в не сделанном домашнем задании или желании погулять еще денек-другой. В голове юного Пиццорно поселился страх встречи с автором того мэсседжа, или, что еще хуже, страх, что вся школа узнает о событиях, произошедших в раздевалке. Но судьба была к нему милостива, и в школе никто не тыкал в Сержио пальцем. Вместе с облегчением от того, что никто не распространил о нем слухи, Серж все еще испытывал беспокойство и неловкость. Ведь он не был дураком и понимал, кто написал те слова на дверце. Как теперь вести себя с парнями? И главное - как быть с Томом? Ошибка сейчас могла обернуться испорченным выпускным годом в школе, но на другой чаше весов были его отношения с Томом. В раздумьях, Серж выложил лишние учебники в шкафчик и направился в кабинет. До начала урока оставалось всего 5 минут, и класс был почти в сборе. Сержио прошел за свой стол, и к нему тут же подсел Алекс, ехидно усмехаясь. - Пиццорно, как провел выходные? Снова таскался со своим дружком? - в этот момент в класс вошел Мейган, в слишком большой на него кофте, которая свисала с плеч, а снизу резинка и вовсе была растянута. - Что тебе надо, Алекс? За собой следи и за своими дружками. С чего вообще у тебя взялась эта больная фантазия о нас? - Серж вскипал на глазах, слова плевками вылетали у него изо рта. Тому не посчастливилось подойти к нему именно в этот момент. Едва он кинул на пол свой рюкзак и опустился на стул рядом с Пиццорно, тот, фыркнув, встал и демонстративно отсел за другой стол, оставив друга в недоумении. Этот урок был необычайно долгим для Тома, он не знал, что думать, на что мог обидеться Серж? Что случилось за эти дни? Ведь он ничего не сделал. Зашел, как обычно, улыбнулся, сказал: "Привет, Серж!", а в ответ тишина, да еще и уход с их стола. Этот стол, последний в левом ряду, у окна, всегда был их. Оба достаточно рослые, да к тому же шебутные, любили сидеть на галерке. А теперь Том остался один. Как только прозвенел звонок, он буквально подлетел к Сержио, схватив его на ходу за рукав, но тот лишь дернул плечом, и пробормотав: "Да отвяжись ты!" вышел из комнаты стремительной походкой, оставив Тома одного, как и в самый первый день его пребывания в новой школе. Так пролетела неделя. Серж сидел теперь с Алексом и его дружками, а на Тома даже не смотрел. В те редкие моменты, когда они все-таки сталкивались в коридоре или пересекались взглядами, Пиццорно первым отворачивался, и в его взгляде кроме сердитой холодности было еще кое-что. Смущение. Или это Тому так хотелось, чтобы Серж тоже переживал об этой размолвке, и ему было стыдно? За те толчки плечом в коридоре, за смешки за спиной, за дружбу с этими подонками, которых Том презирал. Неужели же он ошибся, и Серж оказался таким же испорченным мальчишкой, как и все остальные? С такими невеселыми мыслями Том зашел за угол школы и прикурил сигарету. Изо рта шел пар, на улице похолодало, и он поднял повыше воротник старенького твидового пальто. Как и вся одежда, оно принадлежало его брату, Джону, и знавало лучшие времена, но Том не жаловался. Переезд в этот престижный район означал перспективы для их семьи, и нужно было просто забить на этих мажоров и радоваться за родителей, ведь и отец, и мать могли теперь зарабатывать бОльшие деньги, не выезжая за пределы района. Да и коттедж был не хуже других домов, в которых они жили, а уж в этом их семья разбиралась, и очень хотелось пустить наконец корни на новом месте. Они все устали от переездов, хоть и бодрились друг перед другом. - Есть зажигалка? - голос Сержа отвлекает от потока мыслей, слишком взрослых для шестнадцатилетнего мальчишки. Том удивлен, но не хочет узнавать причину, по которой Серж снизошел до общения с ним, как угодно, это все мелочи по сравнению с реальными проблемами. И пускай он решил, что встретил кого-то особенного, нашел настоящего друга там, где и не надеялся, и тут же его потерял. Все уже не важно. Он чиркает замерзшим пальцем по колесику, высекая искру, и наблюдает за тем, как загорается бумага сигареты Пиццорно, и как он втягивает дым, заостряя скулы. Красивый, талантливый, популярный, Тому никогда таким не быть. Смешно, что он считал, что они могут быть друзьями. - Черт, потухла! Ветер сегодня почти штормовой! - Том снова чиркает зажигалкой, а Серж прикрывает ладонями сигарету. Их пальцы соприкасаются. У Сержа они теплые и почти обжигают. Том невольно одергивает руку, но Серж перехватывает ее и берет в свои ладони, согревая. Ощущение странное, зачем это все? Не все ли ему равно? Ему не все равно? - Зачем ты? Не нужно... - Мейган пытается отнять руку, но Серж не пускает, только сжимает крепче. - Том, я... Я хотел тебе сказать... Но тут за угол заходят те самые уроды, новые друзья Сержио, и он бросает руку и уходит. Снова. А Том снова слышит эти полные издевки и презрения слова: "Что, этот педик снова к тебе приставал, Серж? Скажи только слово, и мы его проучим!", но Пиццорно уходит, не проронив ни слова. Что за бред? "Да что же это за наваждение такое?" - думал Серж. Стоило ему только собраться с духом и приблизиться к Тому, как ему просто крышу снесло, и в итоге он снова попался, и теперь чувствует себя последней скотиной, хотя скотина и есть. Тягается с этими придурками, чтобы не стать изгоем, тратит время на пустышек. Ведь кроме травки и пива их ничего не интересует. Ах, да, еще местные королевы школы, но до них Сержу не было никакого дела. И снова он не просто обидел, он подставил Тома и сбежал. Это уже никуда не годилось, и Серж это понимал. Понятно, что после всего друзьями им уже не быть, и скорей всего это был последний раз, когда Том позволил ему взять себя за руку. Последняя близость. Но сказать то, что собирался, он просто обязан. И еще извиниться. И если после этого Том пожмет ему руку - это будет самым большим подарком судьбы. Хотя нет, самым большим был сам Томас, странный мальчишка, задиристый, слишком громкий, слишком неформатный, слишком обаятельный. А любые излишества здесь не поощрялись, и Серж, всегда живший по правилам, не смог переступить через себя. Но теперь уже поздно что-то менять. Вот бы Мейганы снова переехали... Серж потушил окурок о край урны и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть идущего домой Тома. Он отошел от маленького магазинчика, выйдя навстречу Мейгану. Они часто покупали здесь что-нибудь вкусное, он располагался очень удобно для них обоих, на перекрестке дорог, ведущих к их домам. Худенькая фигура в тонковатом для этой погоды пальто стремительно приближалась, но сам Том опустил голову и Сержа не видел, иначе свернул бы на предыдущем перекрестке. Серж вспомнил, какой холодной была ладонь Тома, посмотрел на замотанный до самого носа шарф, и ему стало жутко стыдно. Нужно сказать все по-быстрому, не то он ко всему еще и простынет! - Том! - окликнул его Пиццорно, стоя посреди тротуара, но тот не остановился и стрелой пролетел мимо, едва не снеся Сержио. - Том, постой! Всего минуту! - но он и не думал тормозить, и Сержу пришлось пробежаться, чтобы его настигнуть и преградить дорогу. - Да стой ты! Я знаю, что виноват перед тобой, знаю, что поступил подло, Том! Дай мне всего минуту, я не прошу о большем! Но Том все молчал, только смотрел исподлобья сердито. Улицы, по счастью, были пустынны, и никто не видел их странный разговор. - Том, прости меня, я очень виноват перед тобой. Хочешь на колени встану?! Только не молчи! - и Пиццорно действительно неуклюже стал опускаться на холодный асфальт. - Прекрати валять дурака, это уже слишком, - Том потянул Сержио вверх, его лицо наконец вынырнуло из теплого укрытия шарфа и Серж увидел разбитую губу и ссадину на подбородке. Опешив, он быстро осмотрел Тома еще раз, и увидел пятна грязи на одежде и оторванные пуговицы. - Ты что, дрался? Но зачем, с кем? - Твое какое дело? - огрызнулся Том, пытаясь увернуться от руки, настойчиво вертевшей его лицо. - И как ты в таком виде домой собрался идти? С ума сошел? - Серж потянул его к себе, и Том почти не упирался, потому что и вправду в таком виде явиться домой было нельзя. Мать бы переживала, отец ругался, да еще и испорченная одежда могла стать поводом для упреков на неделю вперед. - А своим родителям ты что скажешь? - все еще недоверчиво спросил Том, уже стоя на пороге дома семьи Пиццорно. - Не твоя печаль, - ответил Серж, подталкивая его в сторону лестницы на второй этаж. Стараясь загладить свою вину, Сержио вычистил пальто Тома, и даже не слишком криво пришил висевшие на нитках пуговицы. Ужин принес в комнату и сказал Тому, чтобы он не переживал - папе с мамой Серж соврал, что завтра важная контрольная, и у них совсем нет времени на семейный ужин, и, возможно, учить придется до поздней ночи, потому Том останется здесь ночевать. Мама, как настоящий учитель, стремление к знаниям поощрила, и, вручив сыну тарелку с сэндвичами, больше не тревожила. Пока Том жевал, Серж сходил в ванную за аптечкой и принялся протирать спиртом ссадину на лице. Том морщился, но мужественно терпел, однако когда Пиццорно приободряюще похлопал его по спине, он зашипел и отодвинулся. - Что такое, Том? Больно? Дай я посмотрю. Снимай футболку. - Нет, я стесняюсь, не нужно, со мной все в порядке! - Чего стесняться, смешно же! Может там тоже ссадина, раздевайся! Все равно пора ложиться, ты же не будешь спать одетым. - В футболке мне удобно, где я могу лечь? - Кровать одна, ляжем вместе. Том опустил взгляд, он явно был не очень счастлив такому повороту событий, но куда деваться? Аккуратно сняв джинсы, он повесил их на спинку стула и поскорее укрылся одеялом. Увидев, что Серж тоже раздевается, Том стыдливо отвернулся спиной, футболка задралась, обнажив часть поясницы, на которой красовался лиловый синяк внушительных размеров. Серж присел на кровать и задрал его футболку повыше. Так и есть, еще один, коричневый, уже сходит. Том сел на постели и оттолкнул руку Сержио. - Я же сказал, не лезь! - Что значит не лезь, у тебя все тело в синяках! Выкладывай, что происходит! - Что выкладывать? Что твои дружки достают меня? Так ты это знаешь лучше меня. И что поджидают после уроков, чтобы завязать драку. А я не мальчик для битья, что бы вы ни думали! Он говорил это все свистящим шепотом, ведь родители уже спят, да и негоже в чужом доме затевать скандал. Его щеки пылали, а глаза блестели не то от злости, не то подступающих слез. - Томми, я не знал, клянусь тебе! О господи, какой ужас. Живо снимай эту чертову футболку, у меня есть хорошая мазь, покупаю еще со времен футбола. Серж копался в шкафу, присев на корточки, штаны сползли с поясницы, оголив ямочку над копчиком, и Том невольно засмотрелся, но когда Серж обернулся, чтобы что-то спросить, он понял, что даже не услышал вопроса и густо покраснел. - Том, ау! - Серж улыбнулся и помахал рукой. - У тебя нет случайно аллергии на пчелиный яд? - Нет, - ответил Мейган и стянул футболку. В воздухе витало что-то необычное, чарующее, и Том не чувствовал больше ни обиды, ни боли, ни желания отомстить, сделать так же, дать почувствовать, каково это, быть брошенным и одиноким. В этой увешанной плакатами футбольных богов и рок-икон современности комнате Тому впервые за долгое время стало уютно и спокойно. Откуда-то взялось ощущение, что когда Сержио рядом, с ним ничего плохого не случится. Еще было очень странно находиться к нему так близко, лечь с ним в постель, боязно к нему прикоснуться, потому что он чувствовал, что для них обоих это не просто так. Интимность ситуации усугубилась, когда нашедший мазь Серж выключил верхний свет, оставив включенным лишь ночник, и опустился на кровать рядом с ним. Мягкие тени окутали их, воздух стал будто ватным, и когда прохладные пальцы с мазью коснулись его спины, Том вздрогнул и натянул спереди одеяло до самого подбородка. Растиравший пахучую мазь Серж улыбнулся и принялся смазывать следующий синяк, переходя с сутулой спины на бока, отодвигая одеяло, так стыдливо сжимаемое Мейганом. - Повернись. Том колеблется, но отпускает одеяло и поворачивается к Сержу лицом, он чувствует его дыхание на своих щеках, сердце стучит все чаще, и Серж ощущает это под своими пальцами, которые нежно втирают мазь в ссадину на ребрах. Но стоило только ему задеть пальцем сосок, как Том снова спрятался за одеялом со словами: "Достаточно, спасибо" и улегся на край кровати. Погасив ночник, Серж разделся и лег рядом. Слишком узкая для двоих, кровать не оставляла места для отступления, и когда Серж нырнул под одеяло, Том почувствовал тепло его тела, а затем рука обвила его, прижимая к себе, а горячее дыхание на затылке вызвало волну мурашек, и он пожалел, что не надел назад футболку. Мышцы напряглись, а в голове стало пусто. - Тооом, - позвал его шепотом Сержио. - Что? - Мейган не знал, чего ожидать от друга, хотелось просто лежать вот так и не думать, что это очень странно. - Я очень по тебе соскучился. Очень-очень. Том перевернулся и оказался нос к носу с Сержио. Тот убрал руку, но через секунду уже снова поглаживал его плечо. Как хорошо, что в комнате темно. - Ты хотел мне что-то сказать днем... Том услышал, как Серж сделал глубокий вдох, а затем быстро прошептал: "Кажется, я в тебя влюбился" и прижался своими влажными губами к приоткрывшемуся от удивления рту Тома. Этот поцелуй длился всего секунду, но когда их губы разъединились, сердце Тома почти выскакивало из горла. Он машинально облизнул губы и понял, что, прервав этот контакт, он снова остался один, и в груди защемило. - Я тоже очень по тебе скучал, Сержио. Ты всегда был для меня особенным, - прошептал Том в ответ и бросился в омут с головой, не думая больше ни о чем. Второй поцелуй, благодаря рвению Тома, стал куда менее невинным. Их губы скользили друг по дружке, а руки переплелись под одеялом. Когда язык Сержа проскользнул в рот Тома, ладони последнего уже вовсю шарили по спине друга, прижимаясь к нему, впечатывая себя в его горячее тело, перетягивая Сержа на себя. Том довольно застонал, когда тяжесть чужого обнаженного тела вдавила его в матрац. Они целовались все смелее и откровеннее, высказывая через поцелуи все, что пережили, обвиняли и извинялись, кусали губы, но этого было ничтожно мало. Та пропасть, что образовалась между ними за эти дни, требовала, она кричала о том, чтобы ее заполнили, и вот уже опухшие губы Сержио оставляют влажную дорожку поцелуев на шее, скользят по груди. Он ойкает, когда мазь попадает на искусанные губы, и Том тянется к нему, посасывает их, чтобы помочь. Ладонь Сержа гладит бедро сначала снаружи, до колена, а затем смелеет и переходит на внутреннюю поверхность. Том инстинктивно сжимает бедра, зажав ладонь, и тем самым только сильнее прижав ее к своему наливающемуся члену. - Прости, я случайно, - Том убирает руку, но Серж возвращает ее на место, накрывая ей член смущенного друга, и кладет его руку на свой, уже давно стоящий "по стойке смирно". Они целуются и неумело гладят друг друга через ткань трусов, пока, наконец, не стягивают их и не прижимаются животами друг к другу. Ощущения сводят с ума, прикосновение чужого члена к своему вызывает у обоих судорожный вздох, они ерзают, невольно трутся друг о друга, а затем Серж берет оба члена в руку и ласкает их вместе, вызывая у Тома всхлип. Облизнув ладошку, он гладит член Тома, скользит по нему рукой, чередуя ритмичные движения с нежными поглаживаниями, а потом сползает вниз и берет его в рот. Том выгибается дугой, он не думает ни о чем, просто впитывает в себя всю ту любовь, что царит в этой комнате, потому что так счастлив, как сейчас, он может не быть больше никогда. Он не помнит, как тянет Сержа за волосы, как толкается в его рот, как царапает его спину, потому что горячие волны удовольствия разливаются по его телу, кончики пальцев немеют, он тяжело дышит, и лишь кончив понимает, что только что произошло и что Серж для него сейчас сделал. Нужно что-то сделать в ответ, сделать ему приятно, но Том так измотан, и силы остаются только на то, чтобы несмело вертеть задом, потираясь о прижавшегося к нему сзади Сержио. Тот принимает вызов и тоже трется о Тома в противоход его движениям, постанывая и прикусывая нежную кожу на плече. Навалившись на Тома, Серж размазывает слюну по своему члену и прикасается им к его заду, вынуждая разомлевшего друга встрепенуться. - Серж, нет, я не готов! - Чшшш, тише, я не буду, - Серж целует его между лопатками и скользит членом между плотно сжатыми ягодицами, нависая над распластавшимся на постели Томом. Поняв, чего хочет Серж, он сжимает ягодицы еще сильнее, плотнее обхватывая движущийся между ними член, и вскоре теплая сперма брызжет ему на поясницу, а взмокшее тело его любовника опускается сверху, лишая возможности дышать. Спихнув Пиццорно, Том перевернулся и прошептал ему в губы, убирая со лба влажные пряди волос: "Я тоже тебя люблю, мой особенный мальчик" и снова поцеловал. Холодное октябрьское солнце ярко освещало улицы, а Том и Серж шагали по дорожке парка, обняв друг друга за талию, и пинали кучки наметенных дворником листьев. Им было так хорошо, они заливисто смеялись и увлеченно болтали, и совсем не заметили вышедших с другой стороны на аллею Алекса и Марка. - Серж, ты шутишь? Снова связался с этим пугалом?! - на их сытых избалованных физиономиях была смесь досады и отвращения. - О, а вас, придурки, мне сам бог послал! - Серж недобро прищурился и только крепче прижал Тома к себе. - Педики! - фыркнул Алекс и хотел было уйти, но Серж схватил его за рукав, снова разворачивая к себе, и ударил. Упавший на землю Алекс прижимал рукав к разбитой губе, Марк ошалело хлопал глазами, а Серж победоносно смотрел на них, снова обнимая Тома и, поцеловав его в висок, сказал: - А теперь извиняйтесь за все, уроды, или мы с Томми вернем вам все долги сами, а уж ноги у меня сильнее рук, ты в курсе, Алекс. - Худые клюшки! - Посмотрим, как ты запоешь, когда эта клюшка припечатает тебя в живот и пересчитает ребра. Я бы не советовал. Видно было, с каким трудом им это далось, но все же оба парня сказали: "Извини, Том, ты хороший парень, и мы не должны были издеваться над тобой", и Том принял эти извинения. Серж дал им понять, что сделал свой выбор, и этот странный чужой паренек теперь с ним, нравится им это или нет. В школу они в этот день так и не пошли. Разжившись вином, они бродили по городу, дойдя до самого центра. Том показал Сержу свой старый дом и любимые места, пустив его в свою жизнь, разделив ее на двоих. Закат они встретили сидя на старом кладбище и наслаждаясь вином и друг другом. С этого момента заканчиваются истории Тома и Сержа, и начинается их общая история, которая длится вот уже 16 лет, и у которой не будет конца, потому что их любовь бесконечна.