Пролог.
Два баскетбольных клуба старших школ В Ниппоне, где встречают нас событья, Ведут непримиримую борьбу, Порою доходя до мордобитья. Друг с другом мутят многие из них, Хотя вражды пока не отменяли, Формально спать с соперником нельзя, Но на уставы игроки плевали, И правильно, коль скоро всю игру Пошагово легко ты вспоминаешь, Какими-то взысканиями и Запретами тебя не испугаешь. История поломанных колен С любовью, матом, странным антуражем, Под флером несвершившихся смертей И с кучей приглашенных персонажей. Всегеи, кинки, стеб и ООС, Учтите, вас предупреждают сразу, Чтоб обвинений в глуме избежать. А дабы общую не подхватить заразу Макото Ханамию убивать, Спецом указано, что не десфик. Поэтому Киеши тут не будет Рыдать над хладным трупом мудака, И если вы хотели мрачняка – Читайте классику, там кончилось все плохо, Погибли отпрыски прославленных родов. А здесь, представьте, автор не готов Впустую тратить ценные ресурсы. И еще ворнинг, чтоб вы были в курсе: Тут очень драматичная концовка, Почти трагедия, и по накалу Сравниться может лишь с оригиналом, Правами на который обладают Шекспир и Тадатоши Фуджимаки.Акт I. Сцена I.
Ночь. Улица. Луна. Общага. На роскошно отделанном лепкой балконе третьего этажа, перегнувшись через перила, стоит Ханамия, кого-то высматривая внизу. Ханамия (вполголоса): Киеши, о, зачем же ты Киеши?! Отринь Сейрин, морали измени И поскорей вступай к нам в Кирисаки. Киеши: Зачем? Ханамия (вздрагивает от неожиданности, но быстро овладевает собой): Ну, как же, чтоб любиться нам Открыто, без помех и проволочек. Я бегаю к тебе посреди ночи, А Дайчи нужен бодрый капитан. (в сторону) И лишний генерал не помешает. Киеши: Прости, Макото, этому не быть. Ханамия: Вот вечно так… (вздыхает) Ты что еще придумал? А лестница стояла для кого? Нет, надо лезть по розам… Горе, горе, Зачем вообще связался я с тобой?! Придурочный останется придурком, Придурком назови его иль нет. Киеши: Ну, не ругайся, лучше поцелуй. Ханамия: Дебилов не целую. Это принцип. Киеши (перелезает через перила): Тогда я сам. А почему ты в платье? Ханамия: Так маскарад. Киеши: Но он закончился два дня назад. Ханамия (надменно): Я знаю. Это просто тренировка. Попробуй с кринолином поиграть И сам поймешь, насколько это сложно. Киеши: Учту на будущее. (тянется к нему) Можно? Ханамия: А если я скажу тебе нельзя, Как будто остановишься, скотина. Киеши (целует, потом шепчет): Пойдем-ка в спальню… Ты ж сейчас один? Потренируемся без кринолина. Ханамия сопротивляется, но Киеши перекидывает его через плечо и заносит в комнату. Ханамия: Поставь, где взял! (орет, падая на кровать) Поставь, а не бросай! Дриопитек ты или питекантроп?! На следующем матче мы тебе Все-все переломаем, обещаю. И даже форму я твою порву. Киеши (целует его в шею, бормочет): Дрожу от страха… (лезет под юбку) Господи, чулки?! Ты не перестаешь шокировать, Макото. И без белья… Ханамия: На вас не напасешься. Киеши: Постой, слегка не понял… На кого? Ханамия: Да так, на идиота одного. Привык пихать, не глядя, драгметаллы, Все платья, то есть брюки, изорвал… (резко выдыхает) В клочки… еще… блядь, здесь… о боже, да-а-а… Киеши (вынырнув из вороха юбок): Ах, как же я люблю, когда ты стонешь. Ханамия: Эк разбежался, вовсе не стону. Киеши: И ты весь красный… Ханамия: От одной лишь злости. Киеши: Ну-ну, не злись, не хмурься, я любя. Ханамия: Да как я не убил еще тебя?! (Бьет его кулаком в грудь. Киеши перехватывает его руку, лижет запястье, Ханамия морщится, но вырываться не торопится. Вдруг в дверь раздается стук). Голос Сето: Открой, душа моя, кормилица пришла! Киеши: Что-что? Ты ждешь кого-то? Ханамия (вздыхает): Это Сето. (Громко.) Вали отсюда, дура! А не то Распоряжусь, чтоб высекли тебя! Киеши (с интересом): У вас такие ролевые игры? Ханамия: Ах, если бы! Уж я б не отказался, Но тут все прозаичнее гораздо: У Сето странный случай лунатизма, Во сне вовсю он бродит по общаге, Себя кормилицею величая, Ну а меня – овцою почему-то. Сето: Открой же двери, ярочка моя! Ханамия: Вот, слышал? Слышал? Сето просто сволочь. Сето: Тебе всего четырнадцать, а в этом Нежнейшем возрасте неосторожно Ложиться спать одной. Киеши (смеется, зажимая рот): Чего-чего? Тебе четырнадцать? Мой бог, Макото, Как жизнь тебя нещадно потрепала. Ханамия (шипит): Заткнись, придурок! Ты же выдашь нас. Киеши (шепотом): И что мне делать? Ханамия: Рот закрыть болтливый. Надеюсь, скоро он угомонится Я трахаться хочу, а разбираться С заскоками других мне недосуг. Своих хватает. Киеши: С этим не поспоришь. Но почему кормилица? Ханамия: Не знаю. Я не психолог и не психиатр. Киеши: Кормилицами вроде называли Тех, кто выкармливал чужих детей, Давал им грудь, чтоб молоко они сосали. Ханамия: У Сето ничего я не сосал! Киеши (усмехается): Какие мысли в голову приходят... Последую я твоему совету И рот заткну. (Наклоняется и берет у него в рот.) Ханамия: Ах, черт тебя дери! Что ты творишь, зараза?! (ловит ртом воздух) М-м… еще… Возьми поглубже… Блядь, твое призванье Не баскетбол совсем, а… ах! сильнее! Давай же, поработай языком! Киеши (поднимая голову): Макото, будь потише, там же Сето. Ханамия: Проблемы одинокого индейца Вождя сейчас не слишком-то волнуют. (Громко и протяжно стонет. Бормотание за дверью стихает).Акт I. Сцена II.
Входят Кагами и Куроко, ведущий на поводке щенка. Кагами: Куроко, а зачем мы к ним идем? Куроко: До матча поздороваться не лишне. Кагами: Зачем? Представь, с одним я мудаком Вчера поцапался. Бровастеньким назвал, За задницу схватить меня пытался, Пришлось поставить наглецу фингал. Так то один, а тут их будет свора. Куроко: Не бойся, я сумею защитить. Пристанут – враз спущу на них Второго. Кагами: И горе им… (довольно улыбается, но тут же подпрыгивает от звонкого шлепка) Аомине: Привет, ничтожества, не ждали? Я пришел Смотреть, как вы продуете сегодня. Выгуливаем своего питомца? Мило, Вот только почему без поводка? Кагами: Да он сейчас на поводке, дубина! Ослеп ты или так ослаб башкой? Куроко (вздыхает): Не надо издеваться, Аомине. И здравствуй. Кагами: Да, привет, мудак тупой. Аомине: А ты сегодня злее, чем обычно. Неужто так боишься проиграть? Кагами: Не надо без причины обзывать. Чего пристал? Иди своей дорогой! Аомине: А кто тут обзывался, недотрога? Я просто констатировал как факт. Кагами: Я ща отконстатирую по морде! Вали отсель, покуда цел, дурак. Аомине: Послушай, Тецу, лучше ты б свое Животное сводил куда на случку, Найди уже ему течную сучку, И пусть сольет агрессию в нее. Ты посмотри, как скалится, глядишь, Он на людей кидаться станет. Вишь, Глаза горят, рычит и рвется в бой, А я хотел поговорить с тобой. Кагами: Да хватит издеваться над Ниго! Аомине: Не беспокойся, я не про него. Кагами сжимает кулаки. Куроко (успокаивающе похлопывает его по плечу): Не злись, он только этого и ждет. Ведь специально дразнит, как обычно, Давай сперва узнаем, что он скажет. Аомине: Послушай умного товарища, придурок, Я все-таки по делу к вам пришел. Вот тот здоровый, что с железным сердцем, Пусть лучше не выходит на игру. Куроко: Киеши? Почему? Ты что-то знаешь? Аомине: Да, краем уха слышал Кирисак. Они задумали очередную подлость, Хотят по-настоящему сломать. Куроко: У нас на нем завязаны все схемы. И как теперь на лавку посадить? Не выйдет… Сам же он не согласится. Рискнуть придется. Впрочем, козырь есть. Аомине: На вашем месте я б не полагался На то, что Ханамию он ебет. Ты знаешь сам, какая это сволочь… Кагами (перебивает): Киеши с Ханамией?! Во дела… Он тоже гей? Аомине: Постой, что значит "тоже"? Кагами: Тебе я не признаюсь ни за что. Аомине: Да ты же, гений, сразу и признался. (треплет по плечу) Не все еще потеряно, выходит. Кагами: О чем ты? Аомине: Дурень, разве ты не слышал? Кто самый сильный в баскете – тот гей. Путь в Зону через жопу, если кратко. Кагами: Я в это не поверю никогда. Куроко: Но это правда, хоть и слишком грубо. Акаши, Мидорима, Мураса… Кагами (перебивает): Химуро же не гей! Аомине: Да лан… Серьезно?! Все эти челки-родинки и вдруг Не гей? Ну что ж, тогда понятно, Из-за чего не может он зайти: Всем гетерастам в Зону путь заказан. Кагами: Ну что за бред?! Да в жизни не поверю, Что в Тейко были геями все шесть. Вы пидарасы, спорить я не буду, Но только в смысле мудаков, а не… Аомине (перебивает): И что же в этом всем тебя смущает? Кагами: Да ты на гея вовсе не похож! На сиськи дрочишь… Аомине: Ну и что такого? Тут одному другое не помеха. К тому же я умею разделять, Ведь сиськи огроменные – дар божий, А задница у Кисе – дар земной. Кагами: Твою налево… Ты еще и с Кисе… Аомине: А что, ты на него засматривался? Можно Втроем… Ай, Тецу, с хрена ль ты дерешься?! Куроко: Случайно, просто сорвалась рука. А если ты продолжишь в том же духе, То может ненароком и рюкзак На голову упасть… Аомине: Я понял, понял. Какой ты скучный… Хочешь вчетвером? Побудешь сверху для разнообразья. И твоего тасманского придурка Не только на площадке, а в постели Давно хотелось тоже поиметь. Кагами: Чего?! Да я нагну тебя быстрее! Поспорим? Будешь плакать, и стонать, И умолять, чтобы тебя я трахнул. Аомине: Идея кажется мне интересной, Мы с Кисе завтра вечером свободны, Зайдете? Куроко: Нет, спасибо. Фас, Ниго! (после паузы) Как хорошо бегут… Кагами быстрый, Надеюсь, не устанет до игры. Теперь, наверно, лучше не соваться В гудящее осиное гнездо... Возможно, стоит заглянуть мне к Рико, Сказать ей, что задумал Киридай, Хотя нам вряд ли это помешает. Ведь если бы дослушал Аомине, То знал бы, что за козырь у Киеши. (Улыбается и уходит).Акт I. Сцена III.
Из спортзала выходят Аомине с Кисе, за дверями слышатся удивленные возгласы. Кисе: Ну надо же, ничьею завершилось Отчаянное противостоянье! Послушай, Аомине, ты не в курсе, С чего Кагами на меня так смотрит, Краснея густо, словно маков цвет? Аомине: Не представляю, что тому причиной.Акт I. Сцена IV.
Ханамия с Киеши сидят на разобранной постели. Ханамия: А знаешь, это было очень подло – Установить титановый протез. У Ямазаки в синяках все ноги, Киеши, ты ужасный эгоист. Киеши: Но ты же мне хотел сломать колено. Ханамия: Так что же? У тебя их целых два. Вот видишь, как ты на себе зациклен? Киеши: Давай-ка я зациклюсь на тебе. Ханамия: Хотя объект достойный во всех смыслах, Но вынужден тебе я отказать – Ведь завтра мы играем матч ответный, Мне нужно тактику продумать, и, к тому же, На подлости уходит куча сил, Сегодня не до кувырков с тобой, Киеши. Киеши: А если быстро? Ханамия: Ты же не умеешь. Какое быстро, если я по полчаса Лежу, раздвинув ноги? Это пытка! Киеши: От пыток по два раза не кончают. Ханамия: Резонно. Тем не менее, сегодня Мы трахаться не будем. Это ясно? Киеши: Вполне, меня смущает только поза, В которой на коленях ты сидишь. Что характерно – на моих коленях. Ханамия: А мне так лучше думается, понял? Стратегия и тактика на матчах Враз истощают мысленный ресурс, Хотя откуда тебе знать, о чем я… Эй, сволочь, ну-ка, руки убери! Киеши: Но это же совсем не секс. Спокойно, Я просто сделаю тебе массаж, Как кровь прильет – так думать сразу легче. Ханамия: В отличие от многих – очень многих! – Я думаю не задницей, к которой Ты пристрастился так, а головой. Киеши: Могу я помассировать и там. (Целует его.) Ханамия: Я постоянно недоумеваю, Когда тебя считают добряком. Ты дьявол во плоти, и вечно рушишь Все мои планы, выкладки, расчеты... Киеши (отстраняясь): Так мне уйти? Ханамия: Стоять, куда собрался?! Подобное к подобному поближе Всегда находится - закон природы. Киеши: Вот почему, выходит, меня тянет К тебе со страшной силой? Ханамия: Замолчи. Хорош трепаться, времени в обрез. (Опрокидывает его на себя, свет меркнет.)Акт II. Сцена I.
На скамейке в раздевалке сидят Ханамия и Сето, оба устало улыбаются. Между ними стоит кубок. Сето: Победа! До сих пор не верю я, Что долбаный Сейрин мы одолели. Ханамия: Кагами просто запорол игру. Сето: Тем лучше, не пришлось и напрягаться. Ханамия: И почему мне кажется, что в этом Ты руку приложил, не скажешь, Сето? Поведай же, кормилица моя, То тайное, чего не знаю я. Сето: У Ямазаки мутки с Фурухаши. Ханамия: Лолшто?!.. М-м, я, признаться, ошарашен, Но спрашивал немного о другом: Как удалось подстроить, чтоб Кагами, Который задолбал меня прыжками На полплощадки, стал не тигром рыжим, А безобидным котиком в игре? Сето: Не так уж сложно. С Аомине мы Сошлись на почве общих интересов И дремлем иногда на брудершафт. Я ему часто намекал прозрачно, Что задница Кагами – хоть куда: Хоть в печку эти булочки поставить, Хоть в руки загребущие его. А Аомине, знай, имеет слабость К всему округлому, что выдается, И к булочкам он столь неравнодушен, Что загорелся этою идеей. Мне оставалось лишь слегка направить, Чтоб перед первым матчем он признался, А до переигровки ущипнул. Ханамия (смеется): Помять за задницу Кагами Тайгу? Ну надо же, как прост рецепт успеха! Ты молодец, кормилица. Сегодня Гуляйте без меня, так уж и быть, Хотите – к Накамуре завалитесь, Хотите – отпинайте всех котят, А я пойду триумфом наслаждаться. Сето: Ага, привет Киеши передай. Ханамия оборачивается, Сето отступает на шаг. Сето: Ой, то есть я вообще не представляю, Куда свои стопы направишь ты. Наверное, в монашескую келью, Чтоб там обдумать планы злодеяний Без отвлеченья и помех. Ханамия: Вот то-то! Чтоб больше я не слышал про Киеши. Сето (в сторону): Устроить это было бы несложно, Когда б ты не имел дурной привычки, Орать, кончая, во все горло… Ладно, Нет смысла портить праздник, лучше я Отправлю Накамуре сообщенье, Пусть ждет нас в гости, только в затрудненьи – Брать только Хару или сразу всех? Конечно, вчетвером оно привычней, Но восхитительная задница у Шиньи Всего одна… Ах, как несправедливо Устроен мир! Пойду тогда один. Ханамия с усмешкой смотрит на удаляющегося бормочущего Сето. Ханамия: Вот что с людями делает любовь. Как хорошо, что я ей неподвластен! Однако же, довольно прохлаждаться, Пойду поиздеваюсь над Киеши.Акт II. Сцена II.
Ханамия стучит в дверь Киеши, та приоткрывается, и он заходит. Ханамия: Здесь холодно, как в склепе. (Повышает голос.) Что, придурок, Забыл включить ты кондиционер?! Никто не отвечает… Очень странно, А свет горит. Возможно, просто вышел В аптеку к чаю что-то прикупить? Но почему он дверь открытой бросил? А вдруг придет какой-нибудь злодей? Хотя злодей уже пришел… Быть может, Раздеться, чтобы время сэкономить? (Заходит в спальню, на кровати с закрытыми глазами лежит Киеши.) Какой сюрприз! А что ж не отвечаешь? (Киеши не реагирует.) Не понял, что за шутки? Эй, вставай! Я трахаться хочу и изгаляться Над слабостью и глупостью Сейрина. (Трясет его.) Да что такое?! И лежит, как мертвый! Что за бутылку он в руке сжимает? Он, значит, набухался? Ах, злодей, Всё выпил сам, а мне и не оставил! Иль отравился, не перенеся Позора от проигранного матча, И возлежит в постели бездыханный? Тогда я сделать лишь одно могу – Проткнуть его для верности кинжалом. (Берет с тумбочки неизвестно как попавший туда кинжал, примеривается.) Киеши (не открывая глаз): Тебя в тюрьму посадят за убийство. Ханамия: О, говорящий труп! Киеши (поворачивается к нему): Иди ко мне. Ханамия: Я как-то умирать не собирался. Киеши: Ну хватит, не паясничай, Макото. Иди сюда поближе, победитель, Хочу тебя как следует поздравить. (Улыбается и затягивает его на кровать.) Ханамия садится на него верхом, с намеком ерзает на бедрах. Ханамия: И как ты себя чувствуешь? Киеши (толкается вверх): Прекрасно. Ханамия: Я в смысле лузерства. Страдаешь сильно? Киеши: Очень. Ведь ты еще в штанах, и это рвет Мне сердце и ширинку. Ханамия: Право слово, Я как-то по-другому представлял Наш разговор. Ты должен был рыдать, Униженный могучим Киридаем. Киеши: Ну, если так важны тебе рыданья, То лучше поищи Кагами с Рико. Наш тренер для него сейчас готовит Домашнюю еду, как утешенье. Кагами очень сильно убивался – А Рико, видимо, решила и добить. Ханамия: Я думал, больше ты расстроен будешь… Киеши: Я думал, ты сегодня не придешь. У вас же праздник, кубок, все такое… Ошиблись оба мы, и хорошо. Наверное, меня ты тоже любишь, Раз предпочел здесь вечер провести, А не с друзьями вместе… Ну, признайся? Ханамия: Да если и люблю, то только член: Он крепкий, толстый и молчит все время, А остальное нафиг мне не нужно. Киеши: Неужто? То есть не по нраву Тебе, когда я делаю вот так? Ханамия ахает. Киеши: Или вот так? Не любишь мои руки? Не любишь мои губы? И язык Тебе, наверно, ненавистен тоже? Ханамия стонет. Киеши: И мои плечи, за которые, кончая, Цепляешься ты, будто прирастаешь, Так отвратительны, неправда ли, Макото? И моя грудь, которую целуешь, И шрам от операции, который Ночами накрываешь ты ладонью, Все это – проявленья безразличья. Я верно твои мысли уловил? Ханамия (хрипло): Заткнись, придурок! Киеши: С радостью, Макото, А ты тогда немного покричи. Когда я слышу, как в протяжном стоне Ты раз за разом выдыхаешь имя, По странному стечению мое, То сразу понимаю, что не нужен. (Целует его, свет меркнет). ... ... ... Голос Киеши: А смазка где? Голос Ханамии: Да чтоб ее, забыл! Когда нам припекло средь тренировки... На подоконник положил и там оставил. Голос Киеши: А запасная? Голос Ханамии: Тоже проебали. На картинге, куда ты потащил Меня и врал, что не свиданье. Голос Киеши (вкрадчиво): Но ведь тебе понравилось... Голос Ханамии: Неправда! Я там бедро коробкой пропорол, Пока мы бурно трахались в подсобке. Голос Киеши: Ты сам меня со старта уволок. Голос Ханамии: Какая разница? Гораздо хуже то, Что тюбик запасной мы потеряли. Нет повести печальнее на свете, Чем секс с огромным членом на сухую. (Раздается два сокрушенных вздоха.)Конец