Бегущая по волнам

Бесцветным утром Люси кутается в шелк из соленых брызг, предрассветной росой остающихся на длинных ресницах. Шум прибоя свистит под ребрами, залетая в легкие морской солью. Ей хочется раствориться в знойном воздухе и добраться до горизонта, касаясь босыми ногами натянутой нити. Дома ее ждут лимонный чай, письма ушедшим и хмурый взгляд отца, выжигающий на сердце клеймо «недо-принцессы». В построенном для нее замке холодные стены, и Люси накидывает на хрупкие плечи плед, пропитанный сладким парфюмом и слезами, пряча книгу с парусами на твердой обложке. Романтика приключений, острие ножа с затхлой кровью и горький привкус рома на потрескавшихся губах — не для принцесс. У недо-принцессы идеальная осанка, заколки для тяжелой прически и изящные руки, чертящие карты и ориентиры, что пылятся под кроватью. Каждое утро Люси слышит шуршание белой пены, ласкающей босые ноги, и шепот редеющих волн. Море шепчет: «Дыш-ш-ши». И Люси дышит мечтами о свободе и непокладистой пиратке, забравшей измученное сердце за горизонт. Там солнце ярче ее волос, небо светлее океана, а звезды крошатся в ладонях. Люси верит: Джувия рассказывала. У Джувии игривый взгляд и бронзовая кожа. Люси целовала неловко руки, и морская соль жгла губы; тонула невольно в глубине лазурных глаз и задыхалась в чужих объятьях, пьянящих поцелуях. Она чертила ледяными пальцами на ладонях «п о м о г и» и шептала в губы дерзкое «мне не страшно». Джувия заплетала в звенящие косы яблочные ленты и застегивала бесформенную рубаху, отбрасывая в сторону корсет и жмущие туфли. Нож за поясом, море — пузырится в венах. Она рисовала в ответ «н е у т о н и». — Там, где я была, таких, как ты, называют принцессами.       У Люси вместо короны — венок из поломанных крыльев. — Таких, как ты, называют убийцами.       У Джувии на руке — оборванная линия жизни. Рожденную морем, ее называли дочерью нереиды* и прятали в протухших каютах, сторонясь девочки не из этого мира. Она прижигала раны и царапала на скрипящих досках «н е х о ч у», а море ласково шептало: «Дыш-ш-ши». И Джувия дышала мыслями о свободе и бесконечном океане, наполняющим легкие. Она стягивала грудь тряпками и обрезала водопад вьющихся волос, натягивала на глаза треуголку и точила изголодавшийся по запаху крови меч. Джувия убила в себе слабую девочку, заодно отправив на морское дно оковы, тяжелым грузом тянущиеся с самого детства. У Джувии на корабле запах крепкой выпивки и приключений, а еще — сумасшедшие попутчики. Люси хмурилась от горького рома и смеялась до колик в животе, прося кареглазую пиратку погадать на картах. Десятка пик* прожигала бочку, и Люси безмолвно уходила в каюту капитана. — Не волнуйся, моя миледи. Завтра мы отплываем, — Джувия целовала подрагивающие веки и сжимала чужие руки, прижимая к груди. У замка высокие стены, а у короля — жестокий нрав. Люси, словно бабочка, загнанная в стеклянную банку, била кулаками в двери, срывала шторы в истеричном танце и бессильно оседала на пол, задыхаясь в беззвучном плаче. Отсюда выхода нет. Она дышала на стекла и выводила дрожащее «прости», хваталась за руки, протянутые через распахнутые окна, и писала молящее «о с т а н ь с я». — Я уже давно на дне, — Джувия улыбалась осколочно-остро, кусая губы. Рисовала на ладонях «ж д и» и покрывала бесконечными поцелуями, шепча на ухо: «До свидания, миледи. Я поймаю попутный ветер и прибегу на высокой волне, чтобы вновь увидеть свою солнечную девочку». У Люси вместо кислорода — синева на дне любимых глаз и теплые руки с оборванной линией жизни. Каждое утро она кутается в шелк из соленых брызг и ждет бегущую по волнам, с надеждой вглядываясь в горизонт.       А море тихо шепчет: «Дыш-ш-ши».