Заклятие луны

      Ночью был дождь, и на поникших листьях еще сохранились крошечные слезинки, сейчас поблескивающие в первых и еще таких нежных лучах утреннего солнца. Сегодня выходной, так что студенты еще спят, и я могу побыть один. Беседка, приглянувшаяся мне еще несколько дней назад, стала для меня уютным пристанищем, где можно спрятаться от навязчивого внимания и суеты.       Мой родной край это заснеженные долины и холмы, покрытые тонкими ледяными наростами, достигающими подчас неба, низкого и тяжелого. Оно точно отлито из камня и нависает над головой, грозя в любое мгновение обрушиться и превратить тебя в ничто, а снежные бури порой не стихают неделями, делая мир непроглядным, грязно-белым и чужим. Я почти никогда не видел солнца, а море представлялось мне дивной сказкой – далекой и недостижимой. Даже растения…       В доме, где я жил, была оранжерея, но ее цветы не могут сравниться с пестротой окружающей нас зелени. Беседку оплетают тонкие лианы, а с крыши свисают гроздья удивительных цветов, так похожих на фонарики. Я представил, как в бархатной ночной темноте один за другим они вспыхивают мягким пурпуром и, озаряя этот укромный уголок, делают его особенным и волшебным местом. Наверное, беседку легко заметить с пролегающей рядом тропинки подле одного из корпусов академии, но что боги, что люди или же духи зачастую смотрят вниз. И многого не замечают.       Раздался шорох гравия, и я поднялся с травы, на которой до этого удобно устроился. Форма и волосы теперь влажные, но это приятное ощущение прохлады даже немного успокаивает. Не понимаю, что происходит, но с прибытия сюда меня не оставляет чувство острой тоски, несмотря на окружающие сейчас чудеса, по одному из которых – множеству сиреневых цветов-звездочек, устилающих газон, – прошелся, направляясь ко мне, Локи. Стряхнув капли росы с одежды, кивнул ему:       – Что-то случилось? Ты, кажется, небольшой любитель просыпаться так рано.       Локи фыркнул и, прищурив один глаз – как он часто делал, когда успевал уже где-нибудь наворочать или пошутить, в его понимании собственные проказы именно невинной шуткой и выглядят – заговорщицки протянул:       – Я сегодня пошутил над Зевсом.       – Локи!       – А что я? – он крутанулся на пятках, отворачиваясь от меня, и обиженно хмыкнул. – Этот баран решил, что мы должны просыпаться под очаровательные звуки изобретения его больной фантазии, вот пусть сам и испробует это орудие смерти на себе! Кстати! – не дал возмутиться мне Бог огня. – У меня есть сюрприз. Пойдем?       – Куда ты, Локи? – но он уже потянул меня за руку прочь от беседки, нарочито игнорируя все попытки выспросить о его сюрпризе, которые меня, между прочим, всегда пугали. Шутить Локи, конечно, любит, но часто его розыгрыши переходят все границы, а ты потом еще недели три в себя приходишь.       Не дав мне толком опомниться, он свернул на дорожку, ведущую за пределы академии, и вскоре мы оказались посреди раскинувшегося до горизонта луга с сочной, зеленой травой. Локи уверенно шел вперед, точно среди этого бескрайнего, колышущегося моря он видел сокрытую от чужих глаз тропинку, ведущую его в какое-то удивительное место. Я уже устал: идти по такой рыхлой, полной комков земле довольно тяжело, ноги постоянно увязают, и я то и дело спотыкаюсь.       Когда в очередной раз, едва не вспахав землю лицом, я уже хотел было возмутиться, Локи с криком «Та-дам!» резко остановился и торжественно махнул рукой, словно сдергивая магическую завесу и открывая мне радостную картину. Подле одинокого дерева, расстелив плед, устроились ребята. Гадеса не было, однако, к моему удивлению, все остальные собрались здесь. Мы уже познакомились и с японскими богами и с греческими, так что я был рад их видеть. Широко улыбнувшись, помахал им рукой, и сейчас заметил, что Мерисса тоже отсутствует. Вспомнив ее взгляд, передернул плечами, но мои мысли оборвал Локи, хлопнувший меня по спине:       – Будем веселиться!       Ребята установили неподалеку жаровню – кажется, у людей это называется мангал – и долго решали, кто будет готовить, но, конечно же, последнее слово осталось за Локи, и, нацепив на себя смешной фартук с пришитыми к тому белыми овечками, он вооружился лопаткой, неустанно что-то говоря о специях, видах мяса и вариантах его приготовления. В общем, скоро ни о чем другом я и думать не мог.       Юи, до этого о чем-то перешептывающаяся с Аполоном, повернулась к нам:       – Зевс говорил, нам нужно организовать совместное мероприятие, в котором участие примут все мы без исключения, и я подумала о нашем земном аквапарке. Это место, где много горок и прочих аттракционов, построенных на воде или под ней. В некоторых даже встречаются искусственные аквариумы, полные совершенно разных рыб! Может быть, здесь есть что-то похожее?       – О! – Бог солнца ударил кулаком по своей же раскрытой ладони, и его глаза вспыхнули заинтересованностью. – Я знаю такое место! В нескольких часах пути отсюда есть пляж, и если заплыть чуть дальше в море, ориентируясь на облако тумана, которое всегда видно с берега, то найдем там природный аквапарк!       – Какой еще природный аквапарк? – презрительно бросил Такэру.       – Ты не представляешь, какое это чудесное место! Это рифы, окруженные…       Я не стал больше вслушиваться в их перепалку, ведь как бы то ни было – попадем мы на тот остров или же нет – важно другое. Насколько мы сможем стать друг другу близки, сумеем подружиться или так и останемся чужими. Я постоянно думаю об этом с первого дня, как оказался в академии, ведь для Бога света обрести друга – друга, полюбившего тебя не из-за твоей внутренней магии, а сумевшего увидеть за придуманным образом тебя настоящего – это чудо.       – А вот и барбекю! – весело прокричал Локи.       – К слову, про аквапарк, – обратилась к нам Юи. – Мы будем звать Мериссу?       – Нет, – я с удивлением повернулся на тихий голос обычно предпочитавшего молчать Тора, сейчас сурового и непроницаемого. – Она не поедет с нами.       – Не поедет, – робко уточнила Юи, – или ты не хочешь ее звать?       – Помнишь, что сказала Мерисса, когда представилась нам? Она – Богиня лицемерия и лжи. Это темная категория богов, от которой стоит держаться подальше.       – Но она тоже часть нашей группы, нашего коллектива.       – Боги лжи всегда были отдельной кастой, не имеющей к остальным богам никакого отношения. Они пропитаны ложью, лицемерны и изощрены в интригах. Им нравится играть душами людей, судьбами богов, уже с юных лет, еще до совершеннолетия, наступающего в десять лет – возраста, до которого любой бог взрослеет столь же быстро, как любой человек, а после время обращается для него веками, – их учат обманывать, играть и примерять на себя другие личины. Я не был знаком с предыдущим богом или богиней лжи, они редко поддерживают контакты и то исключительно с такими же богами темной категории, но человек, воспитавший меня, часто рассказывал о беспринципности и прогнившей сущности этих богов, для которых обмануть вас и растоптать весь ваш мир, чувства и душу не преступление, а сладкое удовольствие.       – Но Локи-Локи тоже Бог обмана! – возмутился неугомонный Аполлон.       – Хей, – прошипел тот. – Я властитель шуток, а не лжи! Думай, что несешь!       Дионис обреченно покачал головой и в очередной раз приложился к бутыли с вином, но его образ у меня перед глазами как-то странно подернулся и расплылся. Я на несколько секунд сильно зажмурился, а когда снова посмотрел вокруг, мир опять стал четким, и я тихонько выдохнул, гадая, что это могло быть. Слова Тора мне не понравились. Ис… Мерисса, возможно, и не самая дружелюбная и хорошая богиня, но нельзя же говорить о ней такие неприятные вещи.       – Бальдер, с тобой все хорошо? – словно через толщу воды, донесся до меня встревоженный голос Локи, и, подняв взгляд, я увидел перед собой его лицо. – Баль…       – Все хорошо, – я хотел улыбнуться, но получилось что-то скомканное и несуразное, тарелка с недоеденным мясом выпала из рук, а я пошатнулся, ощущая мерзкую тошноту, комом вставшую в горле. В голове стоял непрекращающийся гул, поэтому голоса ребят доносились до меня очень тихо и едва различимо. Аполлон, неистово размахивая руками, что-то втолковывал зло шипящему в ответ Локи, и я только сумел разобрать некоторые отрывки, из которых понял, что мой друг, заметив мою грусть и печаль, хотел помочь. В его арсенале много разных штучек, включая эликсиры, которые он умудряется выменивать или выигрывать у других богов.       Одно из таких снадобий он и решил применить ко мне.       Но ошибся.       Как всегда.       Я так и не понял, с чем же он перепутал нужную склянку – голоса совсем стихли, оставляя меня одного в холодной пустоте, где мое сознание все еще присутствовало, но все прочие ощущения и чувства, словно унес освежающий поток воды. Не знаю, что происходит сейчас с моим телом, я превратился в нечто невесомое, парящее… Несуществующее. Здесь легко. Свободно. Хочется остаться в этом месте навсегда. Я больше не ощущаю холода. Мне тепло. Свободно. И уютно.       Жар разлился вокруг, наполняя меня огнем, покалыванием очерчивая контуры моего тела, и глубоко вздохнув, я открыл глаза, но темнота никуда не исчезла, так же заполняя собою окружающее меня пространство. Но вот справа от меня задребезжал слабый огонек, и через несколько мгновений я смог различить знакомые лица. Ребята склонились надо мной, а Локи тряс меня за плечо, пытаясь что-то у меня спросить, кажется, о моем самочувствии. Но почему… Так темно? Ведь когда мы ели и разговаривали, был разгар дня, я помню.       – А… – я попытался было задать мучавшей вопрос, но Локи меня опередил.       – Ты провалялся в отключке весь день. Мы, – Бог огня, мне показалось, замялся и сконфуженно скривился, – не могли тебя перенести отсюда. В общем, я хотел поднять тебе настроение, есть у меня одно средство. Жизненный тонус повышает. Но я перепутал его с эликсиром забвения. Баночки схожи. Ну, я это… Бальдер…       Я хотел сказать, что все в порядке, но над нашими головами раздался взрыв, и небо озарило множество крошечных искр, переливающиеся разными цветами. Аполлон захлопал в ладоши и крикнул, что это они с Юи устроили. Фейерверк в честь нашего поступления в академию. Голова еще немного кружилась, но я понялся на ноги, пытаясь вспомнить, что собой представляет эликсир забвения. Кажется, он разъединяет тело и душу, постепенно поглощая последнее, а если тело сдвинуть с места, человек уже никогда не очнется. Или же бог.       Когда мы уже подходили обратно к центральным вратам академии, я понял, насколько меня вымотал этот день. И все время пребывания здесь. Хочется только добраться до своей комнаты, сбросить эту ужасную форму и рухнуть на кровать, погружаясь в сон под тихий шелест листвы из-за раскрытого окна, но мою попытку незаметно ускользнуть пресек Цукито, сказав, что в главном зале происходит что-то неправильное, и его сбивают странные потоки энергии, которые исходят оттуда.       Аполлон первым помчался по ступенькам, ведущим в центральный корпус, где находился нужный нам зал, а мы, вздохнув, последовали за ним. Сложно представить, что на академию, находящуюся в специально созданном измерении, отдельном от других миров, кто-то мог напасть, но все же бывают разные события, и даже боги могут оказаться беззащитны.       Шагнув за массивные створки дверей, уже распахнутых Богом солнца настежь, ошарашенно замер. Нет, я, вероятно, еще не отошел от зелья Локи, потому что развернувшаяся впереди картина не может быть увидена богом в здравом уме. У меня еще галлюцинации, и остается надеяться, что это не навсегда.       На ступенях, прислонившись спиной к одной из украшенных металлическими узорами колонн, полулежал-полусидел Зевс, окруженный ворохом каких-то бумажек, и ногой катал по ковру пустую бутылку от вина, которое мне часто за эти дни доводилось видеть у Диониса. И таких бутылок здесь было десятка три. Он что, все один выпил? Или ему помогали? Но опять кто, ведь все были с нами. Почти все…       Развить эту мысль мне не дал сам Зевс, который заметив Аполлона и Диониса, икнул и широко улыбнулся, с трудом поднимаясь на ноги. Почти скатившись с лестницы, он буквально повис на плече младшего сына, пытаясь сфокусировать на том мутный взгляд. Бог солнца моргнул и пораженно прошептал:       – Отец…       – Тс-с, – скривился Зевс, простонав. – Голова ужас как болит. Пожалей отца.       – Что случилось? – выдохнул Аполлон. – Ты почему здесь один?       – Устал я. Несправедливо как все, сынок, – Зевс обхватил его за шею и поманил к себе Диониса, который несколько недоверчиво приблизился и тут же с паническим воплем был загребен в объятия отца. – Как все запущенно…       – О чем ты, отец? – прохрипел Бог солнца.       – Какие вы еще дети, – сокрушенно пробормотал Зевс. – Ничего не понимаете.       – Па…       – Мы боги! – оттолкнув сыновей и выпрямившись, прочувственно воскликнул он. – Боги! Мы должны помогать людям и поддерживать их, а как вы себя ведете?! Дети малые! Что вот это? – он дернул за порванный галстук Аполлона, кажется, он его вчера зацепил за парту. – Мы пример должны подавать, вести себя, как подобает, быть лучшими, сильными, ответственными, а вы? Ни о чем не думаете, ничего не хотите, ничего не понимаете. Мы боги! А не клоуны… Дети мои…       – Папа, – робко прошептал Аполлон. – Может, ты спать пойдешь?       – Ты! – он ткнул опешившему парню пальцем в грудь. – Бог солнца! Отныне ты все будешь разделять с Юи! Ты должен дарить миру любовь! Озарять его этим светом, а ты ведешь себя как безмозглый и наивный мальчишка! Ты!       Я вздрогнул всем телом, осознав, что он обратился ко мне и поспешил ретироваться, надеясь, что следующим утром Зевс ничего не вспомнит. Только в комнате я смог расслабиться и спокойно вздохнуть. Я снова не стал зажигать в помещении свет и, бросив пиджак на пол, подошел к окну, распахивая створки и позволяя ночной прохладе проникнуть в душную, нагревшуюся за день комнату. На улице тихо, только слышен шелест листвы и далекий стрекот насекомых. Чудесное время ночь.       В окнах напротив вспыхнул свет, и приблизившийся человек открыл окно, выглядывая на улицу и с упоением вдыхая прохладный воздух. Корпуса общежитий находятся очень близко друг от друга, и, посмотрев на лицо этого человека, я встретился взглядом с Мериссой. В первые секунды я растерялся, но потом приветливо улыбнулся и уже поднял руку, чтобы помахать ей, но она нахмурилась и, отступив в комнату, резко задернула плотные шторы, а через мгновение погас и свет.       – А-ай! – досадливо простонал я и, задернув шторы, в одежде рухнул на кровать.       Это безнадежно.