О сучках и задоринках

Тимо смотрел на сучок. Маокай, которому принадлежал сучок, смотрел на Тимо. Тимо нравился Маокай, и это было вполне взаимно. Они это выяснили полчаса назад, но их отношения уходили корнями куда дальше, месяца на два в прошлое, когда древень стал впервые замечать неладное. Сперва - чей-то пристальный взгляд на коре. Иногда днём, иногда ночью. Не враждебный, скорее наоборот. В нём не было злобы, не было желания напасть - Маокай бы почувствовал это своей сердцевиной, самой сутью своей. Всё-таки, он был магическим деревом, и кое-какими особыми навыками обладал. Помимо умения передвигаться, думать и говорить, конечно. Поэтому сперва Маокай не очень-то переживал. Но ему стало любопытно. Дальше - больше. Трепещущие без ветра листья. Шевеление в кустах. Чья-то полупрозрачная тень, видимая лишь краем глаза. Отпрыски Маокая ничего не обнаруживали, что было удивительно - они всегда находили живых существ и следовали за ними, пока не натыкались вплотную. А то, что следило за Маокаем, было живым - это не подлежало сомнению. О личности своего таинственного преследователя древень узнал случайно. Однажды, придя на водопой, он наклонился над зеркальной озерной гладью и собирался уж было зачерпнуть воды и напиться; но тут увидел в отражении, что за его спиной, метрах в десяти, есть что-то, подозрительно выбивающееся из лесного пейзажа. На зрение Маокай не жаловался, и морду йордля узнал бы не то что с десяти метров, а даже и с пятидесяти. - Выходи, - проскрипел. - Я тебя заметил уже. Морда скрылась из виду. - Выходи, - повторил Маокай. - Поговорим по-чело... как одно разумное существо с другим. Обладатель йордльской морды ещё секунд десять ничем себя не выказывал, и Маокай подумал уже, что тот сбежал вовсе… но по прошествии означенного времени тот всё-таки выбрался из зарослей на берег озера, опасливо и почти робко. Древень повернулся, чтобы увидеть йордля воочию, а не в отражении. Йордлем оказался Тимо. - Так это ты за мной следил? - спросил у него Маокай, поднимая трутовик, заменявший ему бровь. - Ну... я, - признался скаут, потупив взгляд, неловко топчась на месте и вертя в лапках свою плевательную трубку. - А зачем следил? - продолжил выяснять древень. Действительно, что могло понадобиться от него чемпиону Лиги? Если это личная месть за произошедшее на поле боя, то он пришёл зря - ведь Институт Войны запрещает разбирательства вне специально отведённых мест. - Ну-у... - Тимо замялся ещё больше. - Да говори, я не буду сердиться, - пообещал Маокай. Вряд ли ведь йордль сейчас ему скажет, что выслеживал его всё это время с враждебными целями. За два месяца уже десяток раз можно было подстеречь и нанести ущерб, но Тимо до сих пор вёл себя благопристойно и безвредно. - Ну, в общем... - Тимо смешно сморщил нос, зажмурился... и выпалил на одном дыхании. - Тымнеоченьнравишьсядавайвстречаться! Маокай помолчал. Потом осторожно уточнил: - Что? Тимо совсем стушевался. Пропищал теперь под нос едва слышно: - Ну... Нравишься ты мне... Сказал же... - и снова затараторил, - Ядумалможетмыкогда-нибудьнуэтосамоевот... - Это самое? - заинтересованно переспросил древень. Непохоже, чтобы йордль врал или предлагал "на слабо", проиграв какой-нибудь спор. Не два же месяца и не под таким давлением - если бы его не заметили, то даже не вышел бы. Так себя ведут обычно, когда и вправду... не то чтоб Маокай разбирался в человеческой или йордльской психологии, но о делах любовных наслушался достаточно. Когда-то, когда он ещё был обычным деревом, под его кроной встречалась парочка и даже вырезала на его коре неблагопристойные надписи - вот вандалы! Ну а потом, когда древень ожил, то нахватался уже новых знаний о том, как всё происходит у теплокровных. Сложно не нахвататься, если об этом все вокруг только и говорят. - Ну, это... В общем, того-этого, - кивнул Тимо и сделал неопределённый жест обеими лапками. Маокай заинтересованно проследил за движениями его шерстистых пальчиков. - Значит, того-этого, как люди и звери делают, да? - прищурился он. - А зачем тебе это надо? Тимо, увидев, что никто его, судя по всему, гнать и осмеивать не собирается, несколько осмелел и подобрался поближе. - Ну сказал же, нравишься ты мне, - пояснил он и поднял на древня щёлочки своих вечно прижмуренных глаз. - Мне вообще всегда нравились... грибы там... деревья всякие... ну... а ты живой и совсем красивый. Маокай польщённо зашелестел листвой - он не признал бы этого вслух, но похвала была ему приятна. Пусть и такая... специфическая. Маокаю ещё никогда не делали комплиментов, и он был бы не прочь получить ещё парочку. - Красивый, говоришь? - спросил, пряча за мхом ухмылку. Тимо сглотнул и вцепился в свою трубку так, что коготки скрипнули по древесине: - Ага. Очень. Маокай почесал в затылке, да так крепко, что чуть сам с себя стружку не снял. Наверное, даже пропахал пальцами борозды в лишайнике. Предложение Тимо было заманчивым. Маокаю всегда было интересно, как это происходит у млекопитающих, и что они при этом ощущают. Говорят, процесс весьма приятен - но древень не думал, что ему когда-нибудь доведётся испытать что-то, кроме почкования или перекрёстного опыления. Что вовсе не приносило таких ощущений, как те, про которые любили порассказывать некоторые чемпионы Лиги. Возможно, конечно, ничего не получится физически - но если магия дала древню способность передвигаться и говорить, то разве не может быть, что предусмотрела и такие функции? - Ну, давай попробуем, - решил он. Тимо подпрыгнул на месте, и Маокай впервые увидел, как тот выпучивает глаза. Они у йордля оказались красивого красновато-карего цвета, совсем как скорлупа кумунгского ореха. Древень ещё больше уверился в правильности своего решения. - Приступай, - предложил он. Тимо осторожно, бочком-бочком, подобрался поближе. Спросил: - А куда приступать-то? Маокай задумался. Почесал в затылке ещё раз. Припомнил, как это происходило у той влюблённой парочки, свидетелем игрищ которой он когда-то был. - Сюда приступай, - и выдвинул сучок. Тимо посмотрел на сучок. Маокай посмотрел на Тимо. Тимо посмотрел на Маокая. Маокай продолжал смотреть на Тимо. Тимо снова посмотрел на сучок. Маокай продолжать смотреть на Тимо. И, когда обмен взглядами закончился, Тимо приступил. *** «Это лучше, чем опыление, - лениво думал Маокай, гладя тонкими веточками – специально отрастил! не лезть же к такой мелкотне лапищами громадными – по мягкой шёрстке. – И уж точно намного приятней почкования». Что думал Тимо, уютно сопящий у него под боком, не знал никто. Но, судя по улыбке, растянувшей мордочку до самых ушей, он тоже был доволен. Ветви качались от лёгкого ветерка, озеро шло солнечной рябью, небо было синим, как яйцо малиновки, а облака плыли по нему стадами пушистых поро. В целом, жизнь была хороша. И Маокай подумал, что, быть может, теперь ему даже удастся смириться с проклятием, из-за которого он когда-то утратил почву под ногами и был вынужден вести недостойную приличного дерева жизнь бродяги. В конце концов, даже у такой жизни есть преимущества.