Один слой тьмы

Не помню, когда это произошло, но просто однажды мне стало скучно. И это была не просто переходящая скука, отсутствие важных дел или интересных исследований, это была скука жадная до действий, порой доводящая нервы до состояния натянутой струны, готовой разорваться. И с ней практически ничего нельзя было поделать хотя бы потому, что все, что бы я ни пыталась сотворить с чувствами людей, используя свои навыки в психологии и социологии, удавалось до такой степени легко, что удовольствие от этого быстро пропадало, а по истечении некоторого времени такой род деятельности совсем перестал меня занимать. Я думала о том, что еще может предложить мне общество, какой материал для исследований может предложить мне каждый конкретный человек. Мои мысли складывались в идеальные логические цепочки, основанные на знаниях, полученных на занятиях и из книг, внутри все горело от желания реализовать возникающие идеи, но разум всегда оставался холодным, эмоции не касались его, как будто бы провод, по которому туда скользили подобные импульсы, был оборван. По ночам мои мысли становились более жестокими, манипуляции еще изощреннее, и в эти бессонные ночи я оттачивала свое мастерство, в уме прокручивала все возможные ситуации, доводила до совершенства стратегии, но все равно чего-то не хватало. Все мои измышления всегда толкались в невидимую стену, что-то мешало мне довести все до конца. И что же это – было легко выяснить для такого человека как я. Во-первых, мне не хватало личности, которая бы с легкостью мог бы стать жертвой моего искусства. Во-вторых, мне не хватало ситуации, которую можно было бы развернуть в то русло, в котором мне бы хотелось, чтобы она текла. И, конечно же, мне мешала мораль. Никто не может просто так, только лишь от скуки, убить другого человека. Или довести до самоубийства – все равно. Но в моменты, когда скука, изворачиваясь, захватывала всю меня, все сомнения испарялись, и в пустоте, где эхом должны отзываться призывы совести, было тихо. И в следствии того, что это происходило все чаще, мои ночные изыскания становились все извращеннее, все глубже и страшнее для тех, кто мог оказаться одним из их героев. И моя скука становилась все нетерпеливее. Мой стол был весь завален записями. Это походило на архив - маленький архив человеческих душ. Или, в моем представлении, каталог страстей и слабостей, за которые можно ухватиться, чтобы повернуть в нужную сторону любые их действия. Некоторые из них имели вид монолога, а некоторые были написанными мною эссе. И все они были на удивление короткими, что свидетельствовало о том, насколько короток был период интереса по отношению к этим персонам. И хотя мозг уже давно выдумал десятки комбинаций для взаимодействия каждого из этих людей со мной и друг с другом, воплощать все это в жизнь мне не хотелось. Это было не тем, что я искала, не тем, что могло бы накормить мою скуку. Это были лишь возможности, и возможности весьма скудные и скупые на интересные и неожиданные повороты. И мне было этого недостаточно. И каждый день, с все нарастающей злостью, я сидела в машине и ждала свою подругу, которая, помимо всех прочих, еще представляла интерес для меня, как комнатное растение, которое способно на спонтанные и необдуманные действия, подстрекаемые ее неуемным эго. Она была развлечением для меня, как постоянное хобби, которое не требует ежедневных стараний, да и вообще каких-либо стараний. Она подбежала к машине, стуча каблуками по асфальту, и забралась на заднее сидение с громким писком, запнувшись об порожек. Чуть погодя туда залез темноволосый парень. - Познакомься, это мой парень Томми – И в этот момент я поняла: вот она – моя долгожданная жертва.