То, что закончилось

Казалось, что всё хорошо. На миссиях всё спокойно, команда довольна, увольнения прекрасны, и за последнюю неделю никто не умер, но именно в этот момент Ухура начинает подозревать, что рушатся основы “Энтерпрайз”. I. Они больше не касаются друг друга. Устав Звёздного флота запрещает публичные проявления чувств на службе. Капитан Кирк всегда вёл себя так, будто этот пункт Устава — как и остальные — распространяется на всех, кроме главы медицинской службы и старшего помощника. За всю пятилетнюю миссию он касался доктора Маккоя и мистера Спока с завидной регулярностью и по самым незначительным поводам. Маккой был его лучшим другом: вечера они с Кирком проводили за кружкой чего-нибудь в столовой, тихо беседуя, сидя так близко, словно в помещении они были одни. Маккой постоянно был на мостике: стоял, опершись о капитанское кресло — притом, что сам капитан сидел там, прижавшись рукой к боку Маккоя. Кирк обнимался с ним по малейшему поводу, а в последний год он повадился ерошить Маккою волосы, когда тот был в настроении. Конечно, со Споком всё было иначе. Он вошёл в жизнь Джима в качестве коллеги, и тот был им очарован. Кирк прикасался к нему уважительно и поначалу осторожно. Но всё изменилось — тлеющие угли их дружбы разожгли настоящий лесной пожар — и со временем то, что Кирк, занимаясь чем-то своим, держится за руку Спока, будто забыв её отпустить, стало обыденностью. Как и то, что они без причин садились слишком близко, как будто так и надо. Как и то, что они, словно любовники, поправляли друг на друге форму, мельком касаясь обнажённой кожи. Ухура часто ловила себя на том, что пялится на стену, стараясь не нарушить их уединения. Отношения Маккоя и Спока были другими. Казалось, они вообще не притрагивались друг к другу, если только не находили правдоподобного предлога. Предлога вроде провести доктора Маккоя по коридору, что, несомненно, было необходимо, ведь без помощи Спока он никогда не пошёл бы в “нужную” сторону. Именно поэтому Ухура шокирована осознанием того, что она уже целую неделю не замечает подобных прикосновений. Они заходят по одному. Кирк сидит, держа руки при себе. Маккой подходит к нему с отчётом и нерешительно отступает на шаг, будто вторгшись в личное пространство. А когда на миссии Маккой и Спок падают без сознания, Кирк пытается привести их в чувство, лишь выкрикивая их имена, несмотря на то, что три минуты назад он без колебаний тряс за плечи Ухуру. — Всё хорошо, сэр? — спрашивает она Спока после того, как застала их игру в шахматы — ещё более отстранённую, чем обычно. — Кажется, вы ведёте себя немного по-другому. — Всё в порядке, — отвечает Спок. Его тон ясно дает понять, что разговор окончен. II. Они больше не препираются. Капитан Джеймс Т. Кирк зачастую порывист, порой даже резок, и всегда — эффектен. К тому же, у него широкая душа, и дружеские перепалки с ним обычно превращаются или в интеллектуальные споры, или в обмен остротами. Нельзя того же сказать о Маккое или Споке, которые, казалось, постоянно вовлечены в вялотекущий спор, в самом существовании которого они готовы самозабвенно разуверять любого, кто готов их слушать. — Мистер Спок три дня провёл в лазарете, — говорит Кристина Чепел, равнодушно разглядывая полупустую кружку кофе. — Это так странно, — отвечает Ухура, — тот мерзавец-клингон серьёзно его отравил. — Само по себе это не так странно, — говорит Чепел. — Но всё это время он был в сознании, а занимался им доктор Маккой, и... Она делает неопределённый жест, странным образом умудрившись выразить смятение и обеспокоенность. — Ухура, они будто не знают друг друга. Они и словом друг с другом не обмолвились, если бы без этого можно было обойтись. — Может, они поссорились? — спрашивает Ухура. — Такое бывает — люди ссорятся и потом мирятся. Чепел качает головой. — Само собой, это не моё дело, — говорит она, — но я никогда такого не видела. Как будто им стерли память друг о друге. — Или как если бы они слишком устали друг от друга, чтобы вести себя иначе, — размышляет Ухура вслух, вспоминая, как на днях вёл себя Маккой на мостике. Они переключаются на другую тему, потому что входит капитан. Он садится за пустой стол и сидит, хмуро уставившись в стену. К нему никто не подсаживается. III. Они больше не разговаривают. — Говорю вам, — произносит Чехов, прикладывая к себе цветастую рубашку и критически рассматривая своё отражение, — я не удивлён. У них были слишком бурные отношения. Всё это закончилось бы или свадьбой, или катастрофой, а свадьба — она для двоих. — Значит, катастрофа, — говорит Ухура. — Эта вам не идёт. — Да, наверное, оранжевая сидела лучше, — соглашается Чехов. Они в увольнении. Ухура в одной группе с капитаном, в основном — из любопытства. Очевидно, у Чехова те же мысли, и это означает превращение увольнительной в цепочку длинных и увлекательных походов по магазинам. — Сулу уверен, что с ними что-то не так, — продолжает Чехов, — провалы в памяти, стирание эмоций или что-то в этом духе. Но их осматривали другие врачи, не только доктор Маккой, — ничего необычного не нашли. — Может, у них начались проблемы с командованием Флота? — предполагает Ухура. Чехов отбрасывает ворох вырвиглазных шмоток и внимательно смотрит на Ухуру. — Три недели назад капитан Кирк отказался бы от корабля ради любого из них, — говорит он. — Не хочу этого признавать, но это так. Он скорее залёг бы на дно, чем отступился от них. Ухура кивает. Их трехсторонние отношения несложно было уловить. Маккой и Спок могли что-то скрывать, но влюблённый Кирк вел себя как слон в посудной лавке. Все поняли, когда его интерес из дружеского перерос в романтический, и теперь все знали, что его старания пошли коту под хвост. — Мы с Сулу делали ставки, у какой же из пар всё пойдёт наперекосяк, — говорит ей Чехов. — По-моему, ни у одной. Три — сложное число. — Наверное, так и есть, — отзывается Ухура. Вечером они ужинают с капитаном. Он кажется полностью умиротворённым, покачивает бокалом с вином и восторгается вкусом местного аналога крылышек Баффало. — Они изумительны, Ухура. Попробуйте, — тепло говорит он. Наверное, это-то и угнетает сильнее всего: и Кирк, и Маккой, и Спок приняли разрыв спокойно и без лишнего шума. Будто бы их дружба шла своим чередом и достигла логического завершения, так и не превратившись в роман. — Очень вкусно, капитан, — говорит Ухура. Она рада за них. Она хочет, чтобы у всех всё было хорошо — к концу дня это кажется единственно важной вещью. Но они ведь так много значили друг для друга. Неужели они смогут снова быть счастливыми так? — Мой коммуникатор опять сломался, — жалуется Чехов. — Капитан, могу я одолжить ваш? Хочу поговорить с мистером Скоттом. Кирк с усмешкой показывает в сторону дивана, стоящего в номере. — Кажется, он где-то там, — весело говорит он. — Честно говоря, со времени нашей высадки я даже в руки его не брал. Не был нужен. Они высадились пять дней назад. И Маккой, и Спок на совсем других континентах. Чехов ловит взгляд Ухуры, качает головой и одними губами произносит: «Всё». IV. Они больше не беспокоятся. — Мистер Спок, — говорит Ухура, пряча растерянность за вежливостью, — капитан Кирк должен был связаться с кораблём полчаса назад. Через десять минут запас кислорода у него истощится, а мы знаем, что коммуникатора у него нет. — Ваши данные верны, — безэмоционально — ни следа паники! — отвечает Спок. Он чопорно сидит в капитанском кресле: спина прямая, пальцы сложены пирамидкой перед лицом. Его абсолютное спокойствие поразительно контрастирует с прежним волнением за оказавшегося в опасности Кирка. Месяц назад Спок пожертвовал бы собой ради Кирка — или Маккоя — но сейчас он бездействует. Это плохо, думает Ухура. Не хотите с кем-то ладить — так тому и быть, это ваше личное дело. Но мы команда, мы должны работать вместе. Вы не можете просто дать Кирку умереть. Мелькает предательская мысль о злом двойнике Спока из альтернативной вселенной, и она рассматривает его лицо с близкого расстояния, чтобы убедиться, что оно чисто выбрито. Но ни ссора, ни расставание не способны подтолкнуть Спока к мятежу. Если же это всё-таки мятеж, Маккоя тоже в это втянули. Он ведь даже не на мостике. Вообще-то, говорят, что он прогуливается где-то около транспортаторной, занимаясь буквально ничем. — Ещё пять минут, и мы поднимем капитана на борт, — говорит Спок. Сулу разворачивается в кресле. — Это невозможно, сэр, — говорит он, — у нас нет координат. — Есть, — уверенно отвечает Спок. Их нет. Пытаться вычислить координаты капитана без коммуникатора или иного вида связи — бесполезно. Это просто невозможно. — Как скажете, сэр, — хмуро отвечает Сулу. V. Они больше не пялятся. Когда их пятилетняя миссия только началась, выразительнее всего эти трое общались брошенными исподтишка взглядами. Скоро эти взгляды стали очевидными: Кирк смотрит на Спока так, будто бы от их визуального контакта зависит его жизнь, а на Маккоя — как малыш на любимого и удивительно смышлёного щенка. Маккой с усмешкой наблюдает за Споком, ожидая малейшего намёка на возможность начать спор. Спок зорко следит за Кирком и Маккоем, будто наслаждаясь тем, что враг в любой момент может появиться посреди мостика (честно говоря, такое случалось по крайней мере пять раз). Все трое вовлечены в запутанный и жесткий чемпионат по взглядам, и это-то порождало слухи в первую очередь. А сейчас же они практически не смотрят друг на друга. Капитан Кирк сходит с транспортатора — невозможно, нереально, они попросту не могли получить его координаты — и широко улыбается Ухуре. Его взгляд скользит по Маккою и Споку, и на один короткий миг кажется, что он сейчас упадет замертво. — Капитан, — говорит Ухура, взяв себя в руки, — если вы хотите о чём-то поговорить, я хочу, чтобы вы знали, что для нас всех вы — близкий друг. Знайте, что мы рядом. Она сказала всё, что могла. Остальное — не её дело. Отношения рушатся каждый день. Пока они остаются командой и выполняют миссии, это неважно. Кирк пристально смотрит на неё пару мгновений, а потом виновато моргает, словно она увидела, как он спит на ходу. — Простите, Ухура, — легко говорит он, — сейчас мне есть о чём подумать. — Неудивительно, — отвечает она, — вы ведь там чуть не умерли. *** Джим Кирк, слабо улыбаясь, идет вслед за Ухурой в коридор. — Я на мостик. Жду вас там через минуту, мистер Спок. — Так точно, капитан, — доносится до Джима голос, который в действительности звучит только в его голове — <3 Чёрт побери, Джим, <3 не зови его <3 по имени этим своим порнушным голосом. <3. Не хочу этого слышать. <3 — Но Джим всегда зовёт меня по имени таким голосом. Голоса Спока и Боунза в голове всё ещё казались потрясающими. Никогда не оставаться в одиночестве — потрясающе. То, что Спок не в состоянии соблюдать формальности в их пожизненном слиянии разумов — настолько же потрясающе. И очаровательно. — <3 Он всегда зовёт тебя <3 по имени порнушным голосом! Спок идёт в нескольких метрах позади Джима. Боунз остаётся в транспортаторной один, безучастно уставившись в стену и перекатываясь с пятки на носок. В мозг поступает огромное количество информации, и ему тяжеловато сосредоточиться. А ещё голоса внутри звучат — не без причины — поразительно живо. — Хватит, Боунз, — говорит Джим, и по коже мурашками прокатываются счастье и уважение, испытываемые Споком, — если только ты не хочешь, чтобы я и твоё имя произносил так же. — <3 <3 <3 Нет! <3 <3 <3 — Я видел ваши воспоминания, но всё равно имею довольно смутное представление о том, что вы называете «порнушным голосом». Эмоции Спока в несколько раз сильнее, чем все, что испытывал Кирк ранее. Почти всё время от него исходит общее ощущение благополучия и сильная любовь, но Джим знает, что до установления связи это было не так. — Объясню потом, — отвечает он. — Спасибо, Джим. Я буду признателен, если ты перестанешь прокручивать в голове кадры прошлой ночи. Это отвлекает. — Извини. — <3 Ненавижу вас обоих. <3 Как я до этого докатился? <3 Если верить Споку, никому еще не удавалось создать тройную связь. Джим даже не уверен, что знает, как они умудрились это сделать. Может быть, они перестарались со всем этим “скрывать-отношения-от-команды”, потому что люди стали думать, будто они трое порвали отношения. — Согласен, — говорит Спок, проследив ход его мыслей, — Полагаю, нам необходимо постараться говорить друг с другом вслух. — Хорошо, мистер Спок, — говорит Джим, заставляя себя использовать голос, а не мысли, и зарабатывает от Ухуры вздёрнутую бровь. — Спасибо, что вовремя меня вернули. — Я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю. Бессмысленно это отрицать, когда улики так очевидны. — <3 <3 <3 <3 <3 <3 <3 — И вас, доктор Маккой. — Всегда пожалуйста, капитан, — говорит Спок. Джим садится в кресло и делает в уме пометку сходить выпить с Боунзом куда-нибудь, где их точно заметят, вместо их обычных посиделок в каюте вместе со Споком. Наверное, будет лучше, если команда прекратит думать, что они в жуткой ссоре.