Племя

Дорожка бежала между мелкими блестящими камешками и пучками сочной весенней зелени, которые внешне очень напоминали пушистых зеленых ежиков. Солнце сонно поднималось из-за извилистых очертаний холмиков, пуская краем своего диска теплые розовые лучики, птицы полетели на охоту, что-бы прокормить свою птичью братву, звери рыскали, тоже в поисках пищи, а насекомые вылезли на землю и грелись в лучах небесного светила. Все радовалось наступлению нового дня, кроме одной пегаски, идущей по той деревенской тропинке. -" Во имя Селестии, какой скалы, скажите, меня послали работать в Мэйнмэрстоун! Да еще с этим Бонсом. Нет, ну, хуже разве может быть?" - возмущалась она. Пегаску звали Лейли Виндбрювер Рэталиат. Лейли повезло родится в довольно обеспеченной семье на окраине Толл Тейла, когда по всей Эквестрии разгорелась гражданская война. Повезло, потому, что эти события фактически их не затронули, и погрома в Тейле, не было. Виндбрювер открыла в себе талант к скалолазанию в довольно раннем возрасте и теперь только и живет тем, что участвует в экспедициях. Ее сестры, увы, обладают совсем противоположными талантами, и поэтому не приветствуют долгие походы Лейли, иногда даже запирают ее в комнате, что-бы скалолазка не смогла отправится в дорогу. Но сегодня никто не задержал Виндбрювер дома, попросту все еще дрыхли в уютных кроватках. Белая пегаска шла медленно не торопясь, так-как ей явно не хотелось вообще куда-либо идти. Она переступала с камня на камень, с пучка травы на другой, и при этом все что-то искала носом на земле. Блестя перьями, птицы пролетали так низко и щебетали, словно издевались над Лейли, хотя-бы Виндбрювер так казалось. Вдруг всю эту сонную депрессию прервал настойчивый стук копыт по грунтовой дорожке. Лейли не успела обернутся, как рядом с ней появилось некое фиолетовое существо с рогом , все покрытое в клее и перьях. Пегаска довольно хрюкнула и рванула вперед, но пернатое чудо сразу-же нагнало обидчика. -" Йо, Лейли! Не смешные, однако, у тебя шутки, но сегодня я в хорошем настроении, поэтому никто об этом не узнает. Занюхаю тебя у того столба, черепашка!" - промымтел Грин Бонс и сделав остановку телепортировался к столбу. Грин Бонс Годлайт тоже родился в Толл Тейле, но его семья часто переезжала, в конце-концов оставшись в родном городе. Вообще родня Годлайтов очень и очень темное дело, ибо все родственники Грина с каждым годом умирали и исчезали, в итоге оставив жеребенка с одной тетей Вудлок Пэйпер. Вудлок была очень властная пони и тут-же прихватила Грина в свои клешни. Племянник имел копыта к биологии и археологии, а тетя нашла этому применение. -" Посмотрим кто тут слоубро, павлин общипанный! Лучше пылью подавись!" - Лейли незаметно для себя ухмыльнулась и взмыла в высокое янтарное небо, где в тот момент пролетали дикие утки. Те самые утки, которые поплатились своими перьями с хвоста в наказание невезучего Бонса. Они узнали живодера и боязно отпрянули куда подальше от белой пегаски, которая ловко маневрировала между стайками напуганных птиц. Грин уже отошел от опоры и попытался нагнать соперницу, но скорость крыльев против скорости копыт... Кто быстрее было определить легко. Пролетая над каменистыми пустошами тех мест, Лейли напряженно осматривалась по сторонам, словно опасалась, что кто-то нападет. Пейзаж этого региона был не очень разнообразным: большие серые булыжники, под которыми часто залегали стайки ядовитых змей; низкие просохшие степные деревца, опустившие свои ветви к земле; небольшие ручейки, остатки мощных горных рек, несущих свою кристально чистую воду в долину; фиолетовые очертания гор и иногда встречались ветхие избушки. Все это вместе немного рябило в глазах, но вообщем было приятнее, чем высотки Мэйнхэттена. Этот краевид скоро сменился другим, уже более зеленым и приметным. Высокие сосны и ели повставали на дороге пегаски, маневрировать стало труднее, а самой Лейли почему-то стало плохо. В глазах все померкло на миг, крылья будто налились свинцом и тянули вниз, копыта стали ватными и отказывались слушаться хозяйку. Лейли напоролась на верхушку вечнозеленого дерева и в этот момент все тело тоже отяжелело. Пони быстро свалилась вниз и нехило пропахала носом лесную почву. Покачиваясь как пьяная пегаска еле-еле взлетела ввысь и продолжила свой полет. Странное ощущение тяжести скоро прошло, но Виндбрювер это не успокоило - она еще чаще стала оборачиваться назад в страхе от неизвестной опасности. Ускорившись и сделав петлю в небе скалолазка набрала свою максимальную скорость, деревья слились в ровные полоски и страх, как и воспоминания об недавнем падении бесследно исчез. Синяя грива развивалась на ветру, эта белая фурия уже подлетала к пригороду Мэйнмэрстоуна, или же "города за границей гор". Сам Мэйнмэрстоун представлял собою серый древний поселок, который оброс новыми домами и участками и в итоге стал городом. Каждое строение было сделано из гранита или же из зеленоватого булыжника, который создавал ощущение сырости. Все крыши были черными, на фоне которых белые перегородки резали глаза своим контрастом. Окна были белыми, строго прямоугольной формы, и скорее всего ни разу не заменялись с момента установки. Все дома стояли вокруг центрального здания, которым выступал маленький и мрачный храм. Мрачным его делал даже не исцарапанный фасад, и не сама довольно странная архитектура, а полчища черных как ночь воронов, которые сидели на верхушке и внимательно наблюдали за всем происходящим. Около храма было построено много маленьких ларьков и лавочек, в которых, в основном, торговали всякими безделушками и разнообразными "крепкими" травами. Центральная площадь расходилась на множество узких улочек, а те в свою очередь врезались в грунтовые дороги ведущие в северный лес, а с высоты все они складывались в своеобразное "солнце". Спустя несколько часов Грин тоже добрел до города, но уже изморенный, в отличие от Виндбрювер, которая была еще полна сил и договаривалась об месте ночлега с остальными членами экспедиции, которые уже давно были на месте. Найти гостиницу для первого дня было не трудно - пони в городе явно были рады туристам и сразу предложили переночевать в "Джилли и Ландмар", хотя группа уже хотела идти в лес, ближе к месту назначения и поставить палатки, но местные жители посоветовали экспедиции остаться в городе по тому-что в лесу сейчас "происходит ужасное действие, и покровитель солнечного диска запретит любому туда шаг". Объяснить почему, пони не смогли. -" Хех, Лимбер, не нравится мне все это. Даже при полете сюда у меня по коже мурашки пробежались. Ты, тоже, наверно, думала о том как быстрее вернутся домой после того, что нас ожидает нас там, весь вечер вчера?" - Лейли говорила со своей коллегой Лимбер Эппортьюнити, так будто общий страх успокоил бы ее. Но, увы Лимбер не понимала паранойи Виндбрювер, и только посмеялась над таким беспричинным страхом перед городком.

***

По пути в гостиницу предложенную встречными, выяснилось, что не все пони в городе приветливы и дружелюбны. Проходя мимо центральной площади, Лейли стала часто замечать странных личностей в черных одеяниях с воронами на плече. Все они стояли почти неподвижно, как статуи, но при этом внимательно наблюдали за всем происходящим. Спросить у них дорогу оказалось бессмысленным делом, так-как незнакомцы при попытке начать разговор скрывались в неизвестном направлении. В скором времени все они исчезли с площади оставив своих питомцев сидеть на крыше одной из мелких магазинчиков в случайном порядке разбросанных по всему поселку. -" Кто это такие? Я раньше их здесь не встречала. Может это туристы из Муландии?" - спросила Лимбер. Конечно, никто из экспедиции не смог дать ответ на этот вопрос, ибо происхождение вороньих хозяинов было неизвестно даже для всезнайки Грина. Виндбрювер решила отойти от группы и купить немного сыра, который как-раз продавался в той лавке, на которой расселись сине-черные птицы. Лейли очень любила сыр и просто не могла пройти мимо заветной вывески. Сообщив о своих намерениях остальным и пообещав нагнать, она потянула за сломанную дешевую деревянную ручку двери лавки и вошла внутрь. Интерьер магазинчика явно не впечатлял: на сырые стены были криво поклеены синие ободранные обои, на их фоне висели старые черно-белые фотографии, содержимое которых невозможно было распознать; витрина с сыром и остальными молокопродуктами одиноко стояла посреди помещения, и только стол с весами и кассой дополнял фурнитуру сего заведения. За кассой стоял старый и худой жеребец, чья грива сильно напоминала морскую капусту. Его синевато-серая шкурка сливалась с обоями, так-что с плохим зрением заметить старика можно было только по грязно-зеленой шевелюре.