То, что далеко

Князья Жуслан и Ариабарт Титанийские порой сами удивлялись тому, как сблизились в последние месяцы. Все началось с того, что Жуслан демонстративно нарушил уединение Ариабарта, подвергнутого по решению Безземельного Лорда домашнему аресту. Ариабарт, подавленный унизительным поражением при Цербере, был удивлен, почти напуган проявленным к нему вниманием со стороны находящегося в фаворе родственника, но принял неожиданного гостя со всей любезностью и щедростью, приказав подать ценное вино, лучшее угощение и самый дорогой чай с Липтии. Завязалась беседа – сначала осторожно и неловко, о пустяках. Потом – смелее и откровеннее, о важном. В этом разговоре они как будто заново узнавали друг друга, почти без усилий преодолевая инспирированную семьями холодность и неприязнь. Прощаясь, каждый чувствовал, что нашел, наконец, не просто умного собеседника, но друга, родственную душу, единомышленника, с которым можно не страшась говорить о том, что тебя волнует. Эти встречи быстро стали для Жуслана и Ариабарта потребностью, и они часто ужинали или обедали то у одного, то у другого. В тот вечер они сидели в ураниборгских апартаментах Жуслана, в гостиной у камина, разговор, переходя с одного на другое, зашел о вещах, далеких от политики. Ариабарт рассказывал истории из флотской жизни, приправляя их рискованным армейским юморком, и Жуслан был рад возможности ненадолго отвлечься от тяжелого и занудного слога дипломатических депеш. Франсия принесла чай. Ариабарт, жмурясь от удовольствия, вдохнул волшебный аромат. Жуслан откинулся в кресле, сделал глоток. Вкус показался ему странным, как будто в драгоценный напиток попала строительная пыль. Жуслан потянулся, чтобы поставить чашку, чуть не промахнулся мимо блюдца, немного жидкости выплеснулось на скатерть. Голос Ариабарта зазвучал как в пустом доме, многократным эхом отражаясь от стен. Мысли внезапно спутались, ураниборгская гостиная куда-то уплыла. Давящие каменные своды. Мрак путаных коридоров. Шаги отдаются гулким эхом. Треск выстрелов. Какие-то тени мечутся сбоку, сзади, вверху. Стало нечем дышать, Жуслан вскочил, хватая ртом воздух, вытянул руки, ища опору, пальцы его уродливо скрючились, точно пытаясь сомкнуться на чьей-то шее. Жгучая боль пронзила плечо, грудь, живот. Жуслан закричал – дико, надрывно как раненый зверь. С характерным хлопком разорвалась световая граната, выпуская на свободу слепящее сияние… Князь вновь увидел свою гостиную, остолбеневшего Ариабарта напротив. На губах выступила кровь, и Жуслан рухнул на ковер, чудом не ударившись виском о край стола. Двери гостиной резко распахнулись, и в комнату влетела Франсия. - Лорд Ариабарт, расстегните лорду Жуслану мундир! И кушак! – скомандовала она, а сама начала растирать неподвижно лежащему Князю грудь, нажимать какие-то точки на висках, шее, плечах… Похоже, девушка действительно знала, что делает – не прошло и трех минут, как Жуслан приоткрыл глаза и прохрипел: - Он мертвый. Князь Залиш. Он мертвый. Мертвый… - Тихо-тихо-тихо. Мы слышим, мы поняли, - Франсия положила ладонь Жуслану на лоб. Князь несколько раз попытался подняться, но тело не слушалось, и он снова потерял сознание, прошептав еле слышно «Холодно… Холодно…» - Помогите, - снова обратилась к Ариабарту Франсия. – Нужно, чтобы он согрелся. И еще… - лицо девушки порозовело, - раздеть. Совсем. Чтоб ничего не мешало дышать… Ариабарт кивнул. Вдвоем они подхватили неподвижного Жуслана, отнесли в спальню, уложили на постель. Потом стащили с него сапоги, мундир, рубашку, белье и накрыли одеялами. Ариабарт склонился над кроватью. Казалось, что Жуслан спит – неспокойно, постанывая во сне. Князь протянул руку, чтобы вытащить брата из кошмаров, но Франсия остановила его, перехватив запястье. - Его сейчас лучше не трогать, это ненадолго. Запахнув плотные шторы и включив крохотный ночник, они устроились рядом с кроватью на небольшой банкетке. Франсия внимательно смотрела на лицо Жуслана, будто выслеживая какие-то ей одной ведомые знаки. Ариабарт размышлял над тем, чему стал невольным свидетелем в течение последней четверти часа. И как ни напугало его случившееся с братом, еще более он дивился тому, что Жуслан, похоже, гораздо больше, чем кажется с первого взгляда, доверяет живущей с ним женщине, что у них есть общие тайны… Но надо было что-то делать с этими секретами! - Франсия, - собрался с духом Князь, - такое бывало раньше, и не раз, верно? Нужно вызвать врача. Ведь если и дальше так пойдет – это может его убить. - Нет. Этот короткий и неожиданно резкий ответ заставил Ариабарта изумленно вскинуть брови. - Ариабарт, - в голосе Франсии зазвучали не свойственные ей заискивающие нотки, - это не болезнь, поверьте. Я знаю, и Князь Жуслан тоже. Не надо врачей, он просил меня не говорить никому… - Франсия, Вы тоже Титания, я знаю, – Ариабарт говорил настойчиво и твердо. – Даже если Вас не тревожит собственная судьба… У Князя Жуслана нет детей, сам он – тоже единственный сын. Подумайте, какая грызня пойдет за его место? И найдется ли в галактике человек, обладающий хотя бы четвертью его ума, таланта, преданности, работоспособности? Франсия несколько секунд молчала, склонив голову, было видно, что она принимает решение. - Ариабарт, он видит… Видит то, что далеко, - девушка беззвучно заплакала. Ариабарт сначала не поверил своим ушам, потом лихорадочно принялся вспоминать, были ли в семье Титания люди с совсем необычными способностями, потом подумал, что если Жуслан везде лучший, то почему бы ему не уметь и это… Потом резко тряхнул головой, почти по-военному приказывая себе выкинуть из головы всякую чертовщину и заняться главным – здоровьем брата и спокойствием его женщины. Ариабарт осторожно приобнял девушку за плечи и повторил: - Нужно вызвать врача, Франсия. Не обязательно рассказывать, что именно кто-то видит или не видит. Просто опишем, что произошло у нас на глазах. - Да, да, да, - несколько раз выдохнула девушка. – Ариабарт, это бывало, правда, но еще никогда – так страшно. Они оба даже не заметили, что трижды забыли употребить обязательные «лорд» и «леди». * * * Первый раз это случилось с ним больше десяти лет назад, когда Жуслан не был еще не только Князем, но даже еще не стал официальным наследником. Тогда все показалось всего лишь странным. Ощущение чего-то чужеродного в собственном теле пришло неожиданно, во время императорского приема. На краткое время стало неловко и даже больно сделать простейшие движения – поклониться, протянуть руку для приветствия, поднести бокал к губам. Только через много месяцев Жуслан связал свои ощущения с катастрофой, в которой получил убившие его ранения Лорд Теодор Титанийский. Но в целом все длилось не дольше пяти минут и быстро забылось, затертое другими яркими и важными событиями. И долго не повторялось. С новой силой это вернулось несколько месяцев назад, в мае. В этот раз началось с ощущения отчаяния и понимания своего бессилия. Был страх – чего-то незнакомого, непонятного. Боль тоже была, но в этот раз скорее душевная, было унижение. И как будто тысячи предсмертных проклятий пронзали сердце. Жуслану казалось, что он зовет кого-то – но никто не отвечал, лишь тягостная, гнетущая тишина была кругом. Несколько дней Князь чувствовал себя не в своей тарелке, простейшая работа валилась из рук. А потом на Совете обсуждали битву при Цербере. Жуслан сначала тоже отпустил пару резких замечаний в адрес Ариабарта, но неожиданно оборвал самого себя. Далекое сражение и собственные странные ощущения сопоставились вдруг настолько однозначно, что он даже потерял на несколько минут нить общей беседы. Последний раз это было совсем недавно, в августе. Все началось с напряженной сосредоточенности, как во время важной миссии, даже голова разболелась немилосердно, причем боль отдавала в глаза, особенно в левый. И была тревога, нарастающее ощущение, что все развивается не так, как надо, как планировалось. Откуда-то возникшее «Они меня бросили, они меня предали, они меня продали!» могло бы показаться слишком эмоциональным и категоричным, если бы Лорду Жуслану не казалось, что он бежит по темному коридору, боясь не успеть – вот только куда не успеть… И тонкие языки пламени легкими прикосновениями облизывают тело. И ядовитый дым обжигает ноздри, горло, легкие... В этот раз он впервые потерял сознание. А когда пришел в себя, рядом сидела притихшая Франсия. И было совсем другое – спокойная решимость, готовность действовать. И неожиданно – Надежда. Были и другие случаи – мелкие, не такие памятные… * * * Жуслан очнулся через полчаса, и хотя чувствовал себя совершенно разбитым, тем не менее, нашел силы, чтобы слабо улыбнуться возлюбленной и брату. А они захлопотали вокруг него, как заправские сиделки – обтерли сухими теплыми полотенцами, закутали в мягкие пледы. Потом Франсия перестелила влажные от холодного пота простыни, Ариабарт тем временем усадил брата в кресло и напоил разбавленным вином. Вошел ожидавший в соседней комнате доктор. Ариабарт и Франсия изложили ту версию событий, которую придумали и успели обговорить за это время. Жуслан, мгновенно уловивший, что к чему, поддакивал. Понял лейб-медик, что все трое изрядно темнят, или нет, но, осмотрев пациента, списал все на вызванное чрезмерным переутомлением резкое снижение кровяного давления, сделал укол успокоительного, оставил несколько упаковок адаптогена, черкнув на коробке порядок приема. Уже складывая чемоданчик, велел съесть чего-нибудь сладкого, когда закончится действие лекарства, а также провести в постели, не напрягая себя даже чтением, как минимум день. Давая последний совет, врач открыто ухмыльнулся, понимая, насколько подобное невыполнимо для титанийца, хотя бы и меньшего ранга, тем более – для Князя. Но сейчас Жуслан и вправду был слишком вымотан, чтобы хоть чем-то заниматься. Даже такой краткий визит утомил его. Хотелось тишины, темноты, неподвижности, тепла… Жуслан вытянулся под теплыми одеялами. Успокоительное начало действовать быстро, сознание окутал сон, который обещал быть глубоким и крепким. Князь Жуслан решил не рассказывать пока никому о том, что, одновременно с собственным он слышал еще один голос. Голос чистый и звонкий, сорвавшийся в полном непритворной боли и отчаяния крике «Залиш, брат мой!».