Без названия

Наруто усердно затачивал кунай. По вискам скатывался пот крупными каплями. Война давно закончилась, но мозоли все такие же грубые от оружия, которое сжималось в руке до боли годами; рубцы все такие же глубокие. От потерь. "Какого черта я это делаю" - думал он. Думал о том, что это, возможно, самое спокойное время в его жизни; что необходимо ценить тех людей, что стояли с ним плечом к плечу в передних рядах, глядя в глаза врагу. Говоря: не боимся, не сломаешь. Мы дети огня. Одинокие дети, нуждающиеся в любви. Дети, живущие в мире, полном ненависти. Тех, что выжили. Тех, что так же, как этот кунай, всю жизнь затачивались к войне, стали оружием, солдатами без эмоций и личной жизни. «Надо всех пить повести, что ли. Давно к Какаши не заходил, к Гаю». Когда все закончилось, разрыдался на груди, как ребенок. Думалось, что он сломает хребет: так крепко сжимал. Сердце, говорит, барахлить стало. Наруто провел рукой по лбу, посмотрел в маленькое окошко: любимая Коноха. Оживленная, зеленая, светлая. Родная. Там, внизу, люди даже не представляют, какой ценой им все это досталось. Как повезло тем детям, что сейчас не знают войны. Как бы хотелось этого не знать. Наруто не услышал тихих мягких шагов, чужого присутствия: задумался, между бровей пролегла морщинка. Саске облокотился о дверной косяк и скрестил руки на груди. Смотрел на сгорбленную спину. Любовался. Свет падал так, будто Наруто светился. Солнечный мальчик, ярило. Не сошел с Пути, не испугался. И сейчас не испугается. Герой. Что бы они все делали без тебя, Наруто. Снял Кусанаги, аккуратным привычным движением приставил к стене. Наруто вздрогнул, не раздумывая, сжал кунай и мгновенно принял боевую позу. Напрягся, весь стал чужой и холодный. Оружие. Посмотрел на Саске, расслабился, вбил кунай в тумбочку. Виновато улыбнулся и почесал затылок рукой, посмеялся. Как делал всегда. В груди защемило. - Прости, Саске. Не признал. Саске бросил взгляд на кунай, посмотрел Наруто в глаза с вопросом. Наруто пожал плечами. - Тебя ждал. Думал. - О чем? - Да так, обо всем. Как там Сакура? Саске цикнул, Наруто улыбнулся. - Достала. Хината? - Она все знает. - Ты ей сказал? - Нет, сама догадалась. - Так брось ее. - Не могу. Не могу, понимаешь? Взгляд Наруто смягчился. - Дочь у меня, цветочек совсем. Не могу я ее оставить. Да и Боруто, сам знаешь. Саске молчал. Все понял. Наруто явно о чем-то думал. Потом улыбнулся, посмотрел на Саске мягко-мягко. «Красавец. Кровь Учишья проклятая, дочь вся в отца. Натворит еще делов». Разглядывал всего незаметно: мышцы литые, крепкие бедра, сильные руки, широкие плечи. Подбородок точеный, взгляд холодный и гордый, глаза чернющие. Саске стал пялиться в ответ. Наруто смутился: - Ну, чего смотришь? Оттолкнулся от косяка, подошел близко. Осмотрел лицо Наруто, заглянул в глаза. Смягчился, убрал волосы с его лба, вплел пальцы в соломенные волосы. Положил руку на скулу и повел неспеша вниз. Остановился на груди, расстегнул куртку и приложил руку прямо к сердцу. Вот она, Воля Огня. Прямо здесь, самый эпицентр. Рука горит. - Я люблю, Наруто. Наруто положил ладонь на его запястье, поглаживал большим пальцем кожу. - Какой же ты засранец, Саске. Никогда тебя не прощу. Саске, казалось, улыбнулся: - Уже простил. Наруто резко и крепко обнял его. Прижался со всей силы, сжал косоде на спине в кулаках. - Не уходи больше, Саске. Если уйдешь, я найду. Найду тебя где угодно и убью. В землю зарою. - Угомонись, никуда я не уйду. Наруто верил с трудом. Саске не врал. Он давно понял, чего ему не хватало в Орочимаровом логове; в вечных скитаниях. Давно принял связь, давно сгорел в огне. Наруто расслабил ладони и повел вниз по спине, погладил поясницу, провел по ягодицам, бедрам. Прижался к губами к шее, к жилке, где билась кровь. Живой. - Саске, у нас мало времени. - Нет, Наруто, у нас целая вечность. Черные глаза смотрели на безмятежное бесконечное небо в окно, небо, которое ничто не могло побеспокоить и всколыхнуть; на солнце, которое медленно садилось за горизонт. «Вечность, которую у нас никто не отнимет».