Мой личный кошмар

Бежать. Дыхание сбивается после прыжка через деревянные обломки кареты на площади. Сердце испуганно бьется в груди, кровь стремительно разносит по телу адреналин. Я бегу не останавливаясь, но воздух, словно вата, сковывает и замедляет движения. Я всхлипываю от отчаянья, но продолжаю путь, борясь за каждый фут ведущий меня к спасению. Кожей я ощущаю, что ты смотришь на меня, ты где-то рядом. Время еще не пришло. Сейчас ты только выжидаешь. Расположившись на крыше, наблюдаешь за моими жалкими попытками к бегству. Я знаю, что ты ухмыляешься, замечая, как часто я спотыкаюсь о неровную брусчатку дороги и оглядываюсь назад. Но время еще не пришло. Ты чуешь мой страх, но желаешь насладиться им в полной мере, а потому не спешишь. Темнота не мешает тебе наблюдать за моей фигурой, бледным белым пятном мчащейся по ночным улицам Парижа. Бесшумной тенью ты приземляешься на крышу соседнего от тебя дома, не позволяя мне умножать дистанцию между нами, но и не торопясь ее сократить. Наконец, пытаясь успокоить дыхание, я останавливаюсь на площади возле собора Парижской Богоматери. Но с каждой минутой этой безумной гонки страх не отступает, а усиливается. Площадь, на которой и в позднее время суток находилось немало народа, сейчас была пустынной и пугающей. А собор не вызывал, как раньше, благоговения и священного трепета, а пугал своей масштабностью и мрачностью готических форм. Я дрожу, осознавая, насколько остров Сите безлюден и темен, но через реку я вижу теплый свет фонарей. Развернувшись, я бегу дальше по улице к мосту Двойного Денье. Ты знаешь о моих планах больше меня, поэтому невесомой тенью скользишь вниз, преграждая мне путь с острова. Тихо всхлипнув, я отшатываюсь от твоей темной фигуры, и бросаюсь назад. Ты просто смотришь мне вслед, а когда я на ходу оборачиваюсь, исчезаешь. Я понимаю, что ловушка, оказавшаяся «сердцем» Парижа, захлопнулась. Понимаю, что избежать судьбы не удастся, но продолжаю бежать, не в силах остановиться. Я пробегаю еще несколько улиц, прежде чем оказаться у стен знакомого до каждой впадинки, трещинки на фасаде дома. П-образный двор, несколько кустарников, телега с сеном, фонтан. Практически ничего не изменилось, кроме наваленных друг на друга коробок, бочек с порохом и грязных обрывков флагов на земле. Как жестоко с твоей стороны выбрать это место для моей казни. Однажды, я раскрыла тебе здесь свою душу, а теперь ты заберешь мою жизнь. Ноги отказывают слушаться, а разум парализует страх. Ощущая, как туманятся глаза, а по щекам стекают горячие дорожки слез, я опускаюсь на колени. Закрыв ладонями лицо и опустив голову, я боюсь увидеть твое приближение. Я не слышу ничего, кроме грохота своего сердца, трепещущегося в груди. Однако мне не нужно видеть, как ты приближаешься ко мне. Я помню наизусть легкость твоего прыжка веры, раскинутые руки, легкое колыхание плаща. Ты бросаешься в объятья воздуха бесстрашно, как мог бы это делать только его постоянный гость. Наслаждаешься полетом, словно настоящий орел, который не видит жизни без этого. Без риска, без упругого ветра под крыльями, без чистого безграничного неба и ощущения свободы. Совершив кувырок, ты приземляешься в телегу с сеном и ловко выбираешься наружу. Стряхнув приставшую к капюшону солому, ты не спеша подходишь ко мне. Плащ колышется в такт твоим движениям, сильные ноги в сапогах мягко ступают по земле и останавливаются напротив меня. Затаив дыхание, я жду своей участи. Схватив меня за наруч, ты рывком поднимаешь меня с земли. Я продолжаю смотреть куда угодно, но только не на тебя. Свободной рукой в перчатке ты жестко обхватываешь мой подбородок и поворачиваешь голову. Я поднимаю взгляд и встречаюсь с равнодушными темными глазами. От этого пустого взгляда живот сводит болью, а сердце заполняет тоска. Слезы продолжают застилать глаза, ты равнодушно наклоняешь голову и проводишь костяшками пальцев по влажным дорожкам на щеках. Холодная кожа перчаток посылает по разгоряченному телу волну дрожи. Ты перемещаешь руку мне на затылок, больно схватив за волосы, и впиваешься в рот грубым поцелуем. От неожиданности, я пропускаю тебя внутрь, и ты ведешь себя словно хозяин, лаская и посасывая мой язык, смешивая вкусы наших губ и горечь моих слез. Отпустив мою руку, ты крепко прижимаешь меня к себе за талию, не позволяя вырваться. Неожиданно, твой поцелуй становится нежнее, а губы мягче. Ты позволяешь мне уловить темп и ответить тебе. Неловко, со страхом, я отвечаю на поцелуй некогда любимого мужчины. Получив шанс, я отчаянно желаю заставить его вспомнить, насколько сильна наша любовь, но он отстраняется, и легкая тень сожаления скользит по его лицу, прежде чем глухую тишину спящего Парижа разрывает тихий звук стали. Алый цветок боли разрастается в животе практически одновременно с ним. Ты вытаскиваешь скрытый клинок из раны, и вместе с ним из нее вырывается кровь. Я теряю равновесие, но ты удерживаешь меня, прижимая к себе. Твоя рука находит алый крест у меня на шее и срывает его. Тень от капюшона падает тебе на лицо, пока ты смотришь на украшение у себя на ладони. Когда ты переводишь глаза на меня, твой взгляд проясняется и становится напуганным. - Элиза… Любимая… - Элиза! – Проснись, любимая! Я резко подскочила на кровати, едва не столкнувшись лбом с Арно, склонившимся надо мной. Все еще находясь во власти сна, я вжалась в подушку, со страхом глядя на мужчину. Но Арно лишь обеспокоенно смотрел на меня, нависая сверху. - Элиз, с тобой все хорошо. Это всего лишь сон, успокойся, - его хриплый низкий голос убаюкивал сознание. Я вздрогнула, когда он коснулся в успокаивающем жесте моей щеки, неосознанно копируя движение своего двойника из сна. Мои глаза постепенно привыкали к темноте, и я узнала, комнату, в которой мы заснули несколько часов назад. Широкая кровать, золотистые портьеры на окнах, темная мебель и одежда, разбросанная по полу. Волна облегчения укутала теплом и я резко обняла Арно, заставив того сесть на кровати и перетянуть меня к себе на колени. Я уткнулась носом в его плечо и тихо плакала, пока он меня укачивал. - Ты напугала меня, ma chérie. Что тебе снилось? Я замотала головой и крепче прижалась к Арно. Он настойчиво отстранился, заглядывая мне в глаза и вытирая дорожки слез. - Малышка… - он запнулся, не зная, что сказать. - Пообещай, что ты никогда меня не оставишь, - умоляюще попросила я. - Что за вздор, - он нахмурился, - ты самое важное, что у меня есть в жизни. - Пообещай! Он обнял мое лицо ладонями и прошептал: - Элиз, что бы ни случилось, я никогда тебя не оставлю. Даю слово. Расслабившись в его объятьях, я позволила ему себя поцеловать. Хлопок приятно охладил обнаженную кожу спины, когда Арно опустил меня на кровать. Теплые губы ласкали скулы, целовали влажные щеки, спускались по шее, зубы осторожно прикусывали ключицы, язык приглаживал покрасневшую в местах укусов кожу. Он неспешно исследовал мое тело, то останавливался на груди и играл с сосками, то ласкал живот, то спускался к клитору. Я выгибалась навстречу его умелым рукам, которые давно знали, как доставить удовольствие моему телу. Я зарывалась пальцами в его длинные волосы, прикусывала мочку уха, проводила ногтями по груди, с неудовольствием обнаруживая на его теле новые шрамы от битв. Подняв мои ноги, он разводит их в стороны и заполняет меня собой, окончательно сметая остатки воспоминаний сна. Это мой мужчина, и никто не сможет его у меня отнять, ни ассасины, ни тамплиеры. Я знаю, пытаться будут многие, но мы сможем это преодолеть вопреки моим страхам. Но это потом, а сейчас хотелось бы отдаться бурной ночи в объятиях любимого…