Некромант

Тяжесть молодого вампира на коленях практически не ощущалась. Канда сидел полностью расслабившись и наблюдал за тем, как Аллен, прикрыв от удовольствия глаза, неспешно тянет кровь из его запястья. Прикосновение холодных ладоней, обхватывающих его правую руку, ощущалось как нечто правильное и успокаивающее. Канда привык к детям ночи, привык делиться с ними Даром и кровью за их преданность, за их Силу, за их молчаливое обожание. Делая счастливыми их, он сам получал частицу счастья. И спокойствие. Так было всегда, до тех пор, пока Оскар не привел однажды к Канде молодого Аллена, совершенно очаровательное создание, полностью и безоговорочно привязавшееся к Канде с первого дня. Аллен питал к некроманту болезненное чувство страсти, продолжая мучить себя неисполнимыми мечтами — любви у людей с вампирами не бывает, а с некромантами — тем более. Слишком разные формы силы, слишком много холода у немертвых, слишком много жара у живых. Аллен мучил себя и лишил покоя Канду. Но тот все равно не мог отказать ему во встречах и последующих угощениях — неописуемое счастье, нежность, парадоксальным образом смешанная с желанием — все это было в Аллене, все это было ярким и притягательным, и Канда иногда на мгновение забывал о том холоде, что был вечным спутником вампиров. Аллен оторвался от ранок и стал слизывать кровь, что вытекла из прокушенного запястья. Язык у него был чуть шершавым и холодным, вызывающим мурашки по всему телу. Он начал пить Силу, крошечными, легкими глотками, и будто бы в противовес, вылизывать руку стал с нажимом, размашисто и с неприличными вздохами. На предплечье давно уже не осталось крови, а Аллен только больше распалился и стал открыто ерзать на Канде, чуть прикусывать кожу на его руке и отдавать тому Силу уже свою, собранную с убийств. Канда, как всегда в такие моменты, ощутил каждой клеточкой тела эту тягучую смесь боли и облегчения, кончики пальцев начало покалывать, волосы на затылке встали дыбом и бросило в жар. Он не шевелился, продолжал безучастно сидеть, хотя от ощущений давно уже возбудился. Неожиданно Аллен застонал и снова укусил Канду, но на этот раз глубоко и неаккуратно. Будто бы опомнившись, сразу отстранился, зыркнул ошалелыми глазами, и скатившись с его колен, выскочил из комнаты. Канда мог поклясться, что если бы Аллен не был немертвым, он бы покраснел до кончиков ушей — впрочем, возбуждение ему скрыть не удалось. Опять не удалось. Канда прикрыл глаза — образ облизывающего бледные губы Аллена не покидал его. Даже будь тот чуть смелее, раскованнее — все равно ничего бы не вышло, потому Канде и приходилось после каждого визита позорно рукоблудствовать, представляя как холодные губы касаются члена, как глубоко принимают в себя Канду, а серые глаза смотрят трепетно и с безграничной любовью. Из прокуса текла кровь, капли попадали на черную ткань и тут же впитывались. Канда двинул рукой последний раз, вытащил испачканную семенем руку из штанов и облегченно сполз по креслу ниже. Он знал: завтра Аллен придет снова, и они опять будут заниматься этим балансирующим на грани приличий обменом Силой. Тот придет греться Даром Канды. А Канда будет этого очень ждать...