Нет вестей с небес

Что надо? Надо сыпать соль на раны: Чтоб лучше помнить — пусть они болят! © Высоцкий В. «Побег на рывок».

Еще один день ушел на сборы, на приведение в относительный порядок изодранной одежды. Только тоскливо вспоминалась водолазка отца, канувшая вместе с рюкзаком. Но вот с первыми лучами нового дня Джейс снова отправлялась в путь, медленно, немного хромая, впрочем, не сильнее обычного. Жгуты с шаманской одежды все еще пригождались, как будто забыв о своей древности и внешней ветхости. Что за странные подарки преподносила ей жестокая судьба? И с какой целью? И Джейс теперь казалось, точно она заново родилась, в другом качестве. Все выглядело достаточно понятым, хоть и кошмарно нелепым, как и все, что сопровождает войну, все ее ужасы. И главное, совершенно пропало желание себя жалеть или искать мотив своих действий и действий врага тоже. Мир разделился на чужих и своих, и все тело изнутри и снаружи точно покрылось броней. Добиваться своего. И сначала — в деревне. Она изначально просила снайперскую винтовку, она почти наверняка знала, что с ней сумела бы вытащить и Оливера. Но в тот раз струсила, проявила деликатность, подчинилась Дени, признала, что она жалкая и неумелая. И как быть умелым с доисторическим пистолетом? Жалкая. Выходило, что Ваас был прав. Слишком часто приходилось признавать, что в чем-то враг прав. Но и не важно. Каждый враг — это человек. И не стоило оправдывать себя, называя врагов нелюдями. Озверевшие, но люди. И каждый проклятый раз она убивала людей. Ну, и что из этого следовало? Только то, что в случае сострадания к чужим, гибли свои. И больше ничего. Она — человек, Ваас — человек. Ракьят — люди. Пираты — тоже люди. И они стремились перебить друг друга, люди людей. Так было всегда. И — что поделать — осталось по сей день. Она отправилась в путь, проходила через заросли бамбука. Сочные стебли вставали лесом, колыхались узкими листьями, точно хрупкими крыльями. Узкие листья, тонкий стебель, казалось, недолговечен, но на самом деле живуч, стремителен в своем росте. И бамбук то флейта, то пытка, а то — лишь трава. В бесконечном зеркале снов, что без дна. Легкий бамбук перешептывался, бамбук означал, что деревня уже близко, больше она его пока нигде не встречала. А расстояния и правда оказались небольшими, особенно если идти вдоль реки, одной из тех, что пересекались там, встречаясь у крошечного острова, острова смерти. Сначала Оливер, а потом кто-то еще, например, вот такой рыбак, который не побоялся помочь ей, или его жена, которая поставила на ноги. Конечно, не совсем бескорыстно, но, может, ее и так бы не бросили. По дороге могли встретиться пираты… Но она уповала на удачу, на собственную злость, на справедливость мировую, на небо. Да на что угодно, лишь бы не остановиться, лишь бы не согнуться под пронзительным ветром потерь. «"Все, что ты любил когда-то, ветром унесло"… Стивен Кинг… Ох, Стивен… Что твои придуманные кошмары о зле под городом? Когда зло в городе и в природе между деревьев…», — почти иронично пронзали редкие мысли. В дороге хорошо, в дороге нет времени за движением мыслить о конечности всего вокруг. И цифры в обреченном циферблате текли секундами калеными, как на закате, пред входом в вечных сумерек гряды. Свободы нет, кругом одни гробы, враги кругом и вместо гробов тела вне смерти и вне жизни. Люди, что не живут, люди, что умерли жизнью, да смертью не оживали. И снова она проходила через бамбуковые заросли, мимо нее пробежали два диких пса, ободранные, голодные. Они преследовали молодого оленя. Джейс равнодушно наблюдала за тем, как хищники гнались за добычей, за тем, как потом рвали свежую плоть. Главное, что ее не трогали. Бамбук шелестел, точно камыш, ударялись от ветра друг о друга желтовато-зеленые стволы, шептались, пропуская трепещущими бликами пятна света. «Деревня уже недалеко! Но это только начало. Только начало. Я сказала, что объявляю войну!» — думала девушка, и вместо улыбки на ее лице отразился невеселой гримасой оскал, и глаза, спрятанные взглядом исподлобья, точно исчезали в темной тени. Или же она только желала, чтобы было так. А умела ли она ненавидеть? И сколько еще боли предстояло вытерпеть, чтобы научилась? Точно Ваас проверял, когда она наконец сломается, сойдет с ума, возненавидит все вокруг, как он. Как он. А вряд ли он о чем-то думал, а, может, только мучить ему нравилось. Наконец, из-за зарослей выплыл знакомый ржавый забор. Вход уже не пришлось долго искать. Уже шла в деревню без боязни. Ракьят глядели на нее со смешанными чувствами недоумения и страха перед мертвецом, кто-то отворачивался, кто-то даже начинал нервно поглаживать оружие, готовясь в любой миг его выхватить. На входе на территорию деревни ей преградили путь, неуверенно переступали с ноги на ногу несколько молодых воинов. Они при первом знакомстве с племенем все казались ей на одно лицо, теперь-то она видела, какие они все разные. И видела, что большинство из них не старше Райли и Оливера, и погибать, ясное дело, им хотелось не больше. Но вот эти были живы, а их товарищи ушли на ту сторону бытия. И отчасти по ее вине, но только на самом деле все по вине пиратов. Вот что поняла Джейс: нет смысла обвинять союзников и себя, виноват враг. Впрочем, Оливер… Нет, она все еще не могла осознать, как называть его последний поступок. Зато свой… Казнь. По вине пиратов. Ваас! Его проклятые игры. — Ведите к Дени! — приказала она твердым голосом, да так, что перечить ей не посмели. А она принимала всю вину за гибель ракьят и ее неудачу, поэтому и имела право требовать. Она намеревалась искупить вину перед деревней. — Джейсон… Мы все считали тебя покойником! — рассматривал ее Дени, который тут же откликнулся на требование. Но все-таки, очевидно, он не испытывал такого панического ужаса перед восставшим покойником. Однако он не доверял выжившей, ведь никто не мог гарантировать, что пришелец не перешел на сторону врага. — Я бы так и умер, но на этой земле еще есть добрые люди. Но есть люди, подобные демонам, — говорила низким и как будто не своим голосом Джейс, глаза ее метали молнии. Несомненно, тот же взгляд, что и тогда, когда главарь думал, что ее так легко сломать одним его видом. А не такой уж у него устрашающий вид, если бы не вся эта свора вокруг него. — Только не говори, что снова встретился лицом к лицу с ним… — вздрогнул Деннис, поправляя очки. — Да, — отвечала она. Дени рассмотрел ее со всем сторон, видел свежие рубцы от ран, видел перемотанные чуть ли не до локтей руки, хотя запястья уже почти зажили. Все-таки руки у нее были сильные, и не ломала их никогда, к счастью. Сейчас это играло очень важную роль. Джейс совершенно уверенно отчеканила: — Сегодня мы штурмуем лодочную станцию на пересечении трех рек, а за ней еще один аванпост. Она уже не боялась, ничего не боялась, отчаяние разъедало ее, она хотела выместить его на врагах. Не месть, но боль. Если не могла раз за разом достать главаря, то хотя бы его псов она желала уничтожить. И знала, что может, но не с таким снаряжением. — Джейсон, приказы здесь вообще-то отдаю я, — недоумевал Дени, строго осаживая новичка, который направился к магазину оружейницы, которая как будто за все это время никуда с места не двигалась, так и стояла за прилавком. — Тогда я пойду один, — обернулась на входе Джейс, угрожающе сверкнув глазами, так что Дени понял, что отчаявшегося воина нет смысла пугать или останавливать, иначе он и вправду пойдет один и без оружия, уже на верную смерть, даже если не желал умирать. Он не знал, что и убивать она не желает… Но как иначе остановить зло? И чем искупить вину? Но кровью не смыть смерть и вину. — Снайперскую. Да, вот эту, — потребовала отрывисто Джейс, ненавидя уже и старуху, которая продала ей только никчемный пистолет. — У тебя нет денег! — снова завела она свою песню, поблескивая бусинами зрачков из-за половинок-очков. — Я включил радар! Разве вы не смогли связаться с торговцами из других деревень? — возмутилась Джейс, ударив бессильно по прилавку. Снова все всполошились против нее. И ладно бы враги, но еще и те, кого она посмела называть союзниками. Ее пытались запереть в рамки ее бессилия. А враг ей сказал: «борись». Вот она и боролась! Хоть со всем миром. И не намеревалась, чтобы он «позволил ей умереть». — Всего один радар. Мало. Слишком мало, — вздохнула старуха. — Если я оставлю залог, часть, кредит? — спрашивала торопливо Джейс, хотя уже не знала, куда ей следует торопиться, разве только Дейзи и Лиза могли еще оказаться где-то на острове. Но на таких красивых женщин, как они, давно уже должен был найтись покупатель… И это тоже жгло. Джейс уже не знала, пытается она спасти или желает только мести. Но она даже мести не желала, только движения вперед. Она знала, что не посмеет трусливо сбегать с острова, даже если бы чудом возник такой шанс. Хотя, кому нужны такие чудеса для жалких трусов? Нет. — Но как ты сможешь его выплатить, если тебя убьют? — возмущалась в свою очередь старуха, а потом покачала головой, задумчиво перебирая назойливо звенящую мелочь. — Ох, Джейсон. Вижу, ты не из слабаков, но ты и сам уже видел, кто такой Ваас и его люди. И почему он снова тебя отпустил… — Он не отпускал, я сам выбрался! — процедила сквозь зубы Джейс, не зная, ради чего позволяет гневу захватить себя, ведь гнев необходим, только когда вокруг враги, поэтому заставляла не срываться на «своих». — Джейсон! Не смеши меня… — впилась на удивление ясным взглядом старуха, странно улыбаясь. Было в этой улыбке что-то от смеха лесных ведьм из сказок. — Почему «смеши»? Что вы знаете о Ваасе, чего я еще не знаю, о его жестокости и вероломстве? — подалась вперед Джейс, вопросительно изучая лицо продавщицы.