Король Эдмунд Справедливый

      Зима. Холодный ветер налетает, кажется, со всех сторон разом. Снег такой яркий, что в глазах рябит. Лёд на дороге заставляет скользить и непрестанно двигаться, как пьяный пингвин. Чёртовы снежинки летят прямо в лицо, залепляя глаза и попадая в нос при каждом вдохе.       Эдмунду зима не нравилась. Он её не терпел. Не выносил. Не любил.       Эдмунд Пэвенси ненавидит зиму. Всем сердцем, всей душой, так сильно, как только способен человек.       Не-на-ви-дит.       И сегодня была именно зима.       И день его рождения.       Снежинки летели в лицо, мешая видеть и дышать, руки без перчаток заледенели, ноги снова едва не разъехались на чёртовом льду, а холодный ветер умудрился найти лазейку и залететь под куртку. Справляясь со всеми «прелестями» проклятой зимы Эдмунд думал только об одном.       Как же его угораздило родиться на исходе декабря?!       Ведь есть столько замечательных времён года! Осень - дождливая, грязная, но золотая; лето — знойное и жаркое, зато яркое, свободное и такое долгожданное; весна — слякотная и прохладная, но солнечная, зеленеющая, возрождающая природу, напоминающая о том, что всё плохое в этой жизни когда-нибудь заканчивается.       Ну, почему, почему именно зимой?! Почему именно под Рождество и Новый Год, главные символы чудес, волшебства и веры? Почему именно в его день рождения? Почему, в конце концов, именно «Снежная Королева»?!       Эдмунд многое бы отдал, чтобы не идти, чтобы не видеть этого спектакля, чтобы остаться дома и просидеть там, хоть в одиночестве, хоть нет, но главное — подальше от зимы, снега и неё. Да, чего уж душой кривить, он бы отдал за это всё! Кроме, конечно, брата и сестёр.       И только из-за одной из них Эдмунд добровольно идёт на эту пытку.       Только из-за Люси.       Только ради Люси.       Потому что она играет в этом спектакле.       Герду, хвала Аслану!       Конечно, сперва Эдмунд пытался отказаться от похода на этот спектакль. Брат и сестры прекрасно понимали, почему, поэтому помогали ему в уговорах матери. Но Люси...       Нет, конечно, она тоже всё понимала, она тоже не хотела, чтобы Эд мучился! Да разве этот лучик весеннего нарнийского солнца может желать кому-нибудь зла? Но слабый-слабый отблеск грусти и разочарования был в её глазах. Эдмунд просто не мог смотреть на него.       Ведь это была хоть и микроскопическая, но всё же часть того взгляда, каким одарила его сестра меньше года назад. В тот день, когда он сказал Питеру и Сьюзен, что они просто играли и не видели никакой Нарнии. В тот день, когда он впервые... впервые стал...       Эд остановился и глубоко вздохнул, опустив плечи и закрыв глаза. Снег летел прямо в лицо, залетая в нос. Казалось, он пытался пробраться внутрь Эдмунда, добраться до его сердца и превратить его в кусок льда. Снова.       Немного успокоившись, мальчик снова пошёл вперёд. Плевать, что подумали о нём прохожие. Ведь он не Питер. Ему нужно время, чтобы набраться решимости, чтобы признаться самому себе.       Боль и разочарование были в глазах Люси в тот день, когда Эдмунд впервые стал предателем.

***

      Актовый зал был переполнен. В нём собралась вся младшая школа, куча учителей, родственников и странного вида людей, непонятно что здесь забывших. Мама, Питер и Сьюзен уже заняли свои места, придерживая одно и для него.       В первом ряду.       Посередине.       Прямо возле сцены.       На несколько секунд Эдмунд остановился в дверях. Он не мог дышать. Сердце будто вовсе перестало биться.       Он будет так близко. Невообразимо, нестерпимо близко.       Эдмунд вздрогнул. Не от холода.       Хотя, нет. От холода. Но не того, что в помещении. От того, что был в её сердце.       От холода, который был ею.       Мама обернулась, увидела его и помахала рукой. Эдмунд скривился от боли, что издалека напоминало улыбку, нервно дёрнул головой, что можно было принять за кивок, и, слегка шатаясь, направился к семье.       На лице Сьюзен было сострадание. На лице Питера — молчаливая поддержка, призыв быть сильным.       Эдмунд сел между ними, прошептав приветствие. Не взглянув на сцену, закрыл глаза.       Он был рад, что ни брат, ни сестра не говорят ему утешающих слов, не обнимают и не держат за руку. Эдмунд должен был сам справится со своим страхом. Должен был сам найти в себе силы и уверенность, чтобы выдержать это испытание. Ради Люси.       Когда Эдмунд открыл глаза, шторы уже раздвинули. Свет горел только над сценой. Над той самой, где сейчас появится она.       Эдмунд откинулся в кресле, взялся руками за подлокотники. Он справится. Это всего лишь спектакль. И она — всего лишь актриса-старшеклассница. Это всё неправда. Игра. Выдумка. Спектакль.       Заиграла музыка. Отступать некуда.       Да Эдмунд и не собирался.       Не в этот раз.

***

      Этот спектакль ставят в их школе каждый год под Рождество. Все относились к нему, как к поднадоевшей, но довольно милой традиции.       Всего год назад Эдмунд тоже входил в число этих «всех».       До того, как он побывал в Нарнии.       До того, как увиделся с ней.       Теперь же Эдмунд ненавидел этот чёртов спектакль и эту проклятую сказку. Всем сердцем, всей душой, так сильно, как только способен человек. Совсем как зиму. Совсем как её.       Хотя, может, её Эд и не ненавидел.       Говорят ведь, что страх и ненависть — это не одно и то же.       А её Эдмунд боялся.       До дрожи.       До слёз.       До истерики.       Она была его самым большим, самым страшным, самым мучительным ночным кошмаром. Потому что она напоминала ему о том, кто он есть на самом деле.       Предатель.       Лжец.       Трус.       Слабак.       Эгоист.       Но никак не справедливый.       Никак не король Нарнии.       Разве предатель, лжец, трус, слабак и эгоист может быть королём?       Разве тот, кто боится чьего-то имени, может быть королём?       А ведь Эдмунд именно такой. Эдмунд дважды предатель, лжец, трус, слабак и эгоист, боящийся произносить её имя. И, тем не менее, король. Король Эдмунд Справедливый.       Справедливый.       Почему справедливый? Потому что так решил Аслан. А почему так решил Аслан? Это знает только сам Аслан. Так почему же все верят словам Аслана?       Потому что Аслан не ошибается.       Никогда.

***

      Люси играла хорошо. Даже отлично. Временами Эдмунд, сидевший в первом ряду, видел горящий в её глазах восторг. Он прекрасно понимал, чем этот восторг вызван. Люси, его маленькая Люси-фантазёрка, Люси-мечтательница, занималась любимым делом здесь и сейчас. Нет, не играла роль в спектакле. Фантазировала. Представляла себя настоящей Гердой, героиней одной из любимейших сказок. Люси, в отличие от Эдмунда, не боялась Снежной Королевы. Потому что она знала, верила, что добро победит.       И, конечно, потому что она Королева Люси Отважная.       А Королева Люси Отважная, в отличие от Эдмунда, не боялась её.       Люси не боялась...       Не боялась...       Белой Колдуньи.

***

      Вслед за именем пришёл и образ. И в воображении, и в спектакле. Эд вздрогнул всем телом и прерывисто вздохнул. Сердце то ли колотилось об рёбра, как кувалда, то ли вообще не билось. Эдмунд не мог понять. Не мог почувствовать.       Хотя, нет, мог.       Сердце будто покрылось коркой льда, холодного, зимнего льда. Оно хотело бы биться, хотело бы выскочить из груди, или уйти в пятки, биться об рёбра, как птица в клетке, птица, весом в пару тонн. Но не могло. Из-за льда, сковавшего его изнутри и снаружи. Ледяной страх не давал ему двигаться. И сердце готово было разбиться, разлететься на тысячу осколков, стараясь освободиться из плена льда, холода...       И ужаса.       Эдмунду нечем было дышать. Он чувствовал, что задыхается.       Не хватает воздуха.       Не хватает сил.       Не хватает храбрости.       Эдмунд не король Нарнии.       Короли не могут так дрожать от страха.

***

      Правая рука, буквально онемевшая от холода, сковавшего всё тело, почувствовала что-то новое. Эдмунд понял, что закрыл глаза, только когда их открыл. И увидел руку Сьюзен на своей собственной. Правая ладонь сестры лежала на его ладони. Левая чуть сжала правое плечо. На левое же положил руку Питер.       В начале спектакля Эдмунд думал, что подобные жесты помешают ему справится со страхом. Но теперь понял, насколько ошибался. Безмолвная поддержка брата и сестры разлилась по его телу приятным, почти забытым теплом. Эдмунд буквально чувствовал, как тает лёд.       Он вдохнул полной грудью, как утопающий, только что вытащенный на поверхность. Дрожь проходила. Голова не кружилась. Сердце билось.       Эдмунд чувствовал, как вместе со льдом пропадает и страх.       В одиночку он бы никогда с ним не справился. Ужас поглотил бы его с головой, утянул бы на холодные глубины тьмы и отчаяния. Ужас навсегда заморозил бы его сердце. Ужас стал бы частью Эдмунда, и тогда он не смог бы убежать от этого.       Ведь нельзя убежать от самого себя.       Да Эдмунд и не собирался.       Не в этот раз.

***

      Когда Эд почувствовал, что сердце снова бьётся ровно, он слегка пожал руки брату и сестре. Когда он сжал их? Эдмунд не знал, не помнил. Но это и не важно. Главное, что теперь, благодаря Питеру и Сьюзен, Эдмунд чувствовал себя лучше. Уверенее. Храбрее. Он даже нашёл в себе силы чуть улыбнуться Люси, тайком глянувшей на него со сцены. Сестрёнка переживала за него, волновалась. Но Эд улыбнулся. Не искренне, но улыбнулся.       Потому что теперь ему действительно было лучше.       Конечно, Эдмунд понимал, что кусочек льда, который Белая Колдунья заронила когда-то в его сердце, никогда не исчезнет.       Но теперь он и понимал, что сможет с ним справится.       Он найдёт в себе силы, чтобы не дать этому льду покорить его.       А если в одиночку Эдмунд не сможет этого сделать, то рядом всегда будут его брат и сёстры.       Пусть больше известны по отдельности как Питер Великолепный, Сьюзен Великодушная, Эдмунд Справедливый и Люси Отважная.       Но они-то знают, что вместе они Великая Четвёрка, короли и королевы Нарнии, при которых в стране наступил долгожданный Золотой Век.       Великая Четвёрка, которая принесла в королевство долгожданную весну.       Весну, только сейчас добравшуюся до сердца Короля Эдмунда Справедливого.

***

      Они вышли из школы. Снег прекратился, а солнце будто засияло ярче. Эдмунд полной грудью вдохнул свежий, морозный воздух, снял шапку. Он решился на это впервые с наступления холодов. - Ну, что, как вам спектакль? - спросила Люси, сверкая глазами, такими же яркими, как солнце. - Замечательный! - искренне воскликнула Сьюзен. - Вы здорово поработали. - Да, мне тоже очень понравилось, - добавил Питер. - Всё было просто здорово. - А тебе, Эд? - спросила мама. - Ты ведь не хотел идти. Говорил, что не любишь эту сказку. Что теперь скажешь? - Скажу, что ради игры Люси можно было и потерпеть, - Эдмунд взял сестрёнку за руку, лицо её сияло. - Ты играла просто прекрасно, Лу. Я не пожалел, что пошёл.       А затем нагнулся и тихо-тихо добавил: - Спасибо. Ну, за то, что победила её. Снежную Королеву.       Даже сам Чеширский Кот не может улыбаться так широко, как Люси в эту минуту.       Когда мама подошла к бабушке, торгующей пирожками, Сьюзен шёпотом спросила: - Ты как, Эд? Порядок? - Да, всё прекрасно, - искренне ответил Эд. - Спасибо. - Да ладно, братишка, нашёл, за что благодарить, - улыбнулся Питер. - Кого, за что благодарить? - спросила вернувшаяся мама. - Я что-то пропустила? - Да нет, мам, ничего особенного, - ответила Сью, пытаясь что-нибудь придумать. - Просто... - Просто Питер согласился дать мне свои старые коньки, - быстро нашёлся Эдмунд. - Коньки? Зачем? - Ну, я всё-таки решил отметить свой день рождения на катке, а не дома. - Да? И почему же такая перемена? - поразилась мама. - Ведь только утром ты заявлял, что ненавидишь зимой проводить время на улице. - Ну, да, заявлял. Но то было утром. А сейчас я думаю... думаю, что нельзя вечно бояться холода.       Мама удивлённо приподняла брови, а Питер, Сьюзен и Люси понимающе улыбнулись. Удивительно, но они всегда понимали, что творится в душе у Эдмунда.       И они понимали, что здесь и сейчас, когда вокруг зима, в сердце Короля Эдмунда Справедливого наконец расцвела весна.       Тёплая и солнечная нарнийская весна.