Лишь бы помешать

      На Бейкер стрит царило спокойствие.       Относительное.       По крайней мере, никто не стрелял в стену, никто не мучил бедную скрипку, никто не кричал и не взрывал ядовитых веществ.       — Шерлок, — Джон выглянул из-под газеты, которой накрывался, сидя в кресле, дабы значительно меньше попадаться на глаза скучающему Холмсу.       — Ммм?.. — пробурчал детектив, мотая ногой, глядя задумчиво в потолок.       — А не мог бы ты уйти?       — Зачем? — так же равнодушно произнес Шерлок, все еще глядя в потолок.       — Ты меня раздражаешь.       — Чем?       — Своим видом, — да, Холмс его сейчас определенно раздражал. Сидел в полной тишине, ничего не делая. И мотал ногой, что заставляло внешне спокойного Джона закипать.       Когда никого не убивали, не отравляли, не душили (что еще лучше), Шерлок вел себя как последняя размазня, доставая Уотсона. Ходил по квартире, раздавая направо и налево едкие комментарии; иногда до него невозможно было докричаться — настолько он уходил в себя. У Джона была военная выдержка, что позволяло на Холмса не отвлекаться, но ее с каждым таким разом, когда Холмс вел себя хуже пятилетнего ребенка, становилось все меньше и меньше.       Кресло ему уже порядком осточертело, потому что спина затекла, находясь в неудобном положении. Поэтому, когда Шерлок встал с дивана, Джон, не забыв газету, мгновенно оказался там, чувствуя, как спина радуется новому пространству. Накрывшись газетой, Джон закрыл глаза и задремал.       Конечно, Шерлоку незамедлительно потребовался диван. Сначала он попробовал просто Джона попросить, но бывший военный так устал, что даже не услышал призыва. Шерлок, тем временем, вымотался его упрашивать, поэтому просто плюхнулся сверху, подминая под себя Уотсона.       — Шерлок! — раздался вопль, приглушенный газетой и Холмсом.       — Что? — детектив навис над доктором, сняв газету. Джон тут же глубоко вдохнул, но поперхнулся, увидев, что лицо Шерлока нависает над ним всего в нескольких дюймах.       От детектива шел жар, будто он заболел. Сейчас он не был похож на бледного меланхоличного Холмса, который скучал уже две недели. Но было хуже. Джон сам не понял, как растворился в этих серых глазах. Шерлоку Холмсу в голову пришла самая ужасная идея в мире.       — Что-то не так? — бархатным голосом дракона Смауга, наклоняясь ближе, произнес Шерлок, намереваясь сделать эксперимент. Эксперимент, вся суть которого, вероятно, вероятно, в воздействии тела Холмса на тело Уотсона.       — Нет, — отчаянно краснея, произнес Джон голосом, осипшим от неожиданности. И почувствовал вдруг тяжесть шерлоковой коленки, опустившейся на ногу.       — Шерлок, убери ногу.       — Нет.       — Я закричу.       — Тебя никто не услышит.       — Миссис Хадсон?       — Она ушла к подруге.       — Скоро вернется.       — Через три часа.       — Откуда такая уверенность?       — Прокричала это пять минут назад, когда уходила.       — Шерлок.       — Да?       — Убери ногу!       — А что ты мне сделаешь?       — Ударю.       — Я не боюсь.       — Поздравляю. Ты нарвался.       Джон резко потянул Шерлока за ворот халата. От неожиданности детектив полностью подчинился напарнику.       Их губы столкнулись. В голове Шерлока мигом отключились все рычаги, позволяя желанию завладеть телом. Он приподнял голову Джона, вплетаясь пальцами в волосы, прижимая доктора ближе.       Джон никак не ожидал ответной реакции детектива. Думал, что тот оттолкнет, наорет и умчится. Но тот открылся навстречу. Это было неожиданно, необыкновенно.       Джон кусал его губы, всасывал то нижнюю, то верхнюю губу, исследовал рот, будто хотел поглотить Шерлока целиком. Становилось жарко, отчаянно хотелось стать ближе, чем это было сейчас. Шерлок прижался к Джону, застонал, когда тот сильно провел по шее и зарылся пальцами в волосы, потянул вниз.       Телефон доктора затрезвонил. Оторвавшись от сладкого рта детектива, Джон протянул руку и взял мобильник.       Пришло сообщение от Майкрофта: «Поздравляю, мистер Уотсон».       Джон пару минут тупо смотрел на экран, а потом весело расхохотался, чувствуя, что этот день он не забудет никогда.