Забытое имя

Армия его была велика, а могущество – почти безгранично. Выйдя из сухих степей, где ветер горяч и беспощаден и не приносит с собой облегчения, он двинулся на запад, к богатым и плодородным землям, которые не ждали чужаков с этой стороны. Степной царь неспешно ехал на коне по покоренному городу, и сердце его ныло, как сердце человека, давно видящего перед собой тьму иного мира. Повелитель страны мертвых давно стоял за правым плечом царя и сторожил его сон, но царь не сдавался. Слишком много других сердец он покорил и отдал смерти, пытаясь задобрить ее. Неужели за это она не отпустит его восвояси? Может быть, ей нужно еще? За царем, держась на почтительном расстоянии, шествовала вся его великая армия. Пальцы царя были уже слабы и плохо держали поводья, но конь ступал бережно, зная, кого несет на себе. Старый царь ехал, полуприкрыв глаза, и в своей полуденной дреме считал тех, кого оставил позади. Сотни, тысячи сердец. Только одно сердце не удалось ему покорить. Сердце это было еще более свободным, чем его собственное, и билось оно пылко и страстно. Какое-то время царь получал долю этой страсти, и что-то внутри него, до того мертвое и иссушенное, оживало, принимаясь гонять кровь по телу. Женщина, обладавшая тем сердцем, была молода, красива и своенравна. Она хотела, чтобы ветер, солнце и звезды подчинялись ей, а не богам. Она хотела, чтобы и сами боги подчинились ей однажды. Царь прогнал ее, испугавшись, что боги спустятся, чтобы явить себя женщине, и ненароком зацепят своим величием и силой и его тоже. Он прогнал ее, велев никогда больше не появляться, и она сдержала свое обещание. А он никогда не думал о том, что избавился от нее потому, что она верила лишь в себя и ни в кого больше. Потому что он хотел, чтобы она верила в него. И ни в кого больше. Говорили, она родила от него сына, крепкого и здорового мальчугана со светлыми глазами. Говорили, что она съела амброзию, положенную богам, и потому никогда теперь не умрет. Говорили, что в тех землях, куда направлялся царь, лежит ее империя. Много чего говорили, но царь, пройдя долгие-долгие мили, так ни разу и не догнал эту женщину. Не посмотрел ей в глаза и не узнал, правдивы ли были слухи. Царь и его армия покорили десятки городов, на пути их лежал следующий. Старожилы здешних мест указывали путь, которого не было на карте, и казалось, что город этот лежит где-то за пределами времени и пространства, потому что все дороги, которые должны были к нему привести, обрывались, едва начавшись. Царь хотел воевать с ней. Хотел вернуть себе то, что, как ему думалось, она забрала с собой, уходя. И весь его поход длиною в целую жизнь был лишь подготовкой к настоящей войне. Теперь перед ними лежала равнина, исполосованная узкими звериными тропами. Царский конь осторожно ступил в невысокую траву, и все остальные лошади многочисленной армии последовали за ним. Тишину равнины разрезали бряцанье доспехов и громкий шорох движения. Царь дремал, в дреме своей видя, как из далекого дома навстречу ему выходит женщина с неподдающимся сердцем, и лицо ее морщинистое и усталое, хотя глаза по-прежнему ярки и полны огня. Женщина действительно вышла ему навстречу. Девушка. Молодая, босая и простоволосая. Выскользнула из-за одинокого дерева и встала перед конем, не боясь ни его, ни молчаливой армии за спиной царя. Царь, почувствовав, что конь остановился, нехотя приоткрыл глаза. И выпрямился, не зная, что девушка видит перед собой не грозного вождя, а усталого старика. – Чья ты дочь? – спросил девушку степной царь, не сходя с коня и не протягивая руки. – Чей ты ребенок? Кто кормит тебя хлебом и поит утренней росой? Кто смотрит, как ты спишь? Окутанный туманом, словно плащом, конь смирно стоял под седоком и не пытался двинуться вперед. Царь не знал, зачем говорит с этой девушкой, что держит в руках длинный шест, чуть пообтрепавшийся на концах. Следовало бы отдать ее своим солдатам и продолжить путь. Но царь говорил, и все слушали. Девушка тряхнула пшеничными волосами, зеленые глаза ее блеснули вызовом. – Мои родители умерли, господин, – несмотря на непочтительный взгляд, голос выражал покорность. – А имя моей хозяйки слишком известно, чтобы ты не слышал его. Понимание тронуло застарелое сердце, сорвало вздох с обветренных губ. Неужели… Забытая боль пробежала по плечам, незавершенная война взбаламутила кровь, стегнула больно по спине и взорвалась в затылке. В глазах помутилось, царь выпрямился так, что стало еще больнее. В голове нарастал шум, далекий и монотонный. Будто армия позади взволновалась, как бушующее море. – Назови его! – хрипло потребовал царь. – Назови мне имя! Слишком долгий путь проделало его сердце. Оно устало биться и гнаться за той, которая никогда не ждала. Вся дорога царя была дорогой к единственной женщине, которая могла бы сделать его счастливым. Он думал, что свободен, и не видел оков, стягивающих руки. А изгнанная им женщина была свободна всегда, потому что было свободно ее сердце: от страха, от покорности и от богов. Девушка пожала плечами, не видя, не зная, что смерть уже держит царя за руку. – Зена, – просто сказала она. – Ее зовут Зена. Ветер пронесся над долиной. Тот самый, горячий и беспощадный ветер. И девушка испуганно вскрикнула, резво отскакивая в сторону, когда старый царь неловко свалился с захрипевшего коня, да так и замер на земле, мертвый. Сердце его остановилось. Он, наконец-то, проиграл свою войну.