Куропатка с грушевого дерева

Бар и фойе отеля «Куропатка» были воплощением всех южных традиций, которые только были известны Леонарду. Еловые гирлянды, увитые красными и золотыми лентами, соединяясь друг с другом, украшали окна. Большие вычурные светильники окутывали помещение тусклым, рассеянным светом. Языки пламени от настоящих свечей отбрасывали длинные размытые тени по всей комнате, создавая одновременно и праздничную, и несколько интимную обстановку. Год назад Леонард, наверное, наслаждался бы рождественским духом, а сейчас веселье вокруг казалось фальшивым, как и вся его жизнь. Он положил ногу на ногу и нервно провёл пальцем по внутреннему шву лучших джинсов. Администратор на стойке регистрации уже несколько раз пристально посмотрел на него, и Леонард начал волноваться, что его узнали. Закон подлости — в этом отеле он был всего пару раз, и то по крайней необходимости, когда ему позарез были нужны деньги, чтобы не сдохнуть с голоду и не вылететь из конуры, которую он снимал. Первый раз он опустился до того, чтобы торговать собой, исключительно от невезения: пара частных медицинских фирм в округе Авгýста, куда он устроился работать, приказали долго жить. Конечно, подписывать контракты на временную работу с такими неблагонадежными компаниями было чистой авантюрой, но его медицинская лицензия уже давно была просрочена, так что выбирать не приходилось. Вот и в этот раз Леонарду некого было винить, кроме себя и своего сердца, которое невольно пропустило удар, когда Маккой задержался перед витриной ювелирного магазина, возвращаясь домой. Серёжки-гвоздики запали в душу, хотя цена на них была слишком большой для доктора, перебивающегося с одной временной работы на другую, но они были такими, как хотела Джоанна, и достаточно дорогими, чтобы Джоселин не выкинула их, как предыдущий рождественский подарок Леонарда. Маккой надеялся на жадность бывшей жены. Он попросил продавца упаковать серёжки в обёртку подороже и отправить их на свой бывший адрес в Атланту. Джоселин была подозрительна до чёртиков, но неравнодушна к драгоценностям. Леонард проводил взглядом богато одетую даму, пересекающую фойе отеля. Вид у неё был весьма важный, а драгоценностей она нацепила столько, что в глазах рябило. Его первой клиенткой была женщина, точь-в-точь как эта. Маккой бы поклялся купленными серёжками, что та была из политической элиты, но не осмелился спросить напрямую, посчитав, что вздохи и стоны будут лучше любых разговоров. Она оседлала его и, получив несколько оргазмов подряд, выставила за дверь едва ли не через десять минут после того, как посчитала его работу выполненной. Потом Леонард несколько часов лежал в своей конуре, скрюченный и дрожащий от отвращения, думая о том, как сильно эта дама напомнила ему Джоселин. После этого он взял за правило обслуживать только мужчин — это не вызывало никаких личных ассоциаций и неприятных воспоминаний. Часть его даже наслаждалась этим выбором, сделанным словно назло бывшей жене, которая едва ли поддерживала его толерантность к выбору пола сексуального партнёра. И всё же иногда ему самому было любопытно: действительно ли им двигало желание быть игрушкой, удовлетворяющей мужчину, или дело в том, что ему проще было сыграть до нелепости старомодную роль, просто встав в коленно-локтевую. Независимо от причины, факт оставался фактом: надо найти клиента раньше, чем администратор выдворит его из отеля, а свободных мужчин почти не было. Весь выбор сводился к двум вариантам: высокомерный молодчик, ухмыляющийся в свой падд, и худой мужчина постарше, сидящий у барной стойки и горячо спорящий по коммуникатору. Его низкий голос был слышен через всю комнату и притягивал взгляд Леонарда к незнакомцу. — Говорю тебе, Фил, по-моему, тут никто не в курсе, где он. И если у тебя нет никаких других... — мужчина осёкся, сузил глаза, слушая ответ, а потом продолжил: — Ладно. Слушай, я всё равно тут застрял до завтрашнего утра, так что у тебя будет время придумать что-нибудь поумнее... Да. Надеюсь, завтра увидимся. С шумом захлопнув крышку коммуникатора и раздражённо сунув его в карман, мужчина обречённо вздохнул и подозвал бармена, заказывая выпивку. С облегчением отметив, что его собственный бокал пуст, Леонард поднялся и пересёк фойе, сев рядом с незнакомцем, как раз когда бармен подвинул тому наполненный бокал. Маккой махнул рукой и лениво протянул: — Мне то же самое, что и этому джентльмену. Как и следовало ожидать, это привлекло внимание — мужчина медленно обернулся. Угрюмость на его лице сменилась удивлением. — Вы же даже не знаете, что я заказал, — сухо сказал он, склонив голову набок и посмотрев на Маккоя с любопытством достаточным, чтобы у Леонарда появилась надежда. — Не знаю, — честно признался доктор, улыбнувшись бармену, когда тот наполнил бокал янтарной жидкостью на два пальца. — Но мне интересно испытать судьбу. Голубые глаза сузились, задумчиво разглядывая Леонарда, а Маккой поднял свой бокал, шутливо отсалютовал и сделал небольшой глоток. Бренди. И чертовски дорогой, учитывая то, сколько обжигающих сладковатых ноток осталось на языке. С удовлетворённым вздохом Леонард облизал губы, продлевая вкус, и заметил, что незнакомец обратил внимание на этот жест, хотя и постарался поспешно отвести взгляд. — Итак, — сказал Маккой, поставив недопитый бокал на деревянную стойку бара, — что привело вас в Авгýсту? Незнакомец подозрительно нахмурился, но его недоверчивость дрогнула от показной учтивости Леонарда. Со вздохом он облокотился одной рукой на столешницу, напряжённая поза сменилась более расслабленной, а линии вокруг глаз немного разгладились. — Искал доктора, — ответил незнакомец. Леонард невольно кашлянул, и взгляд его собеседника снова стал испытующе острым. — Я сказал что-то смешное? — Ничего. — Маккой поспешно покачал головой. — Совсем ничего, — добавил он, понижая тон. Незнакомец снова принялся исподлобья рассматривать его, и от этого взгляда Леонарду отчаянно захотелось поёжиться. Но вместо этого он напустил на себя невозмутимый вид и скопировал жест незнакомца, облокотившись на барную стойку и повернувшись к нему бёдрами так, чтобы поза стала более соблазнительной. — Тогда вы приехали в нужное место, — протянул Маккой. — В Хилле много частных клиник. — В Саммерхилле, вы имеете в виду? — тихо вздохнул незнакомец и, дождавшись кивка Леонарда, продолжил: — Ну да. Много и клиник, и докторов, но, скажу я вам, они не очень общительны, когда их расспрашиваешь. — Чертовски верно подмечено, — согласился Маккой, искренне порадовавшись про себя. — Хотя чему удивляться? Это логичное поведение, когда кто-то ходит вокруг и настойчиво пытается вытянуть информацию. Незнакомец устало усмехнулся: — Согласен, — сказал он, бросая на Леонарда ещё один взгляд, теперь уже более тёплый. — Вы местный, — почти уверенно добавил он. — С чего вы взяли? Незнакомец пожал плечами и коротко заметил: — Наверное, из-за вашего акцента. Уверен, он мог бы украсить и обычный прогноз погоды. Его улыбка стала шире, и Маккой едва не задохнулся от нахлынувших эмоций. Тихо кашлянув, Леонард склонил голову, пряча неожиданный румянец. Кажется, незнакомец начал флиртовать несколько раньше, чем доктор был к этому готов. Это льстило, но должно было продлиться недолго — ровно до того момента, когда ему станет известна правда. Особенно если Маккой правильно понял, к какому типу людей принадлежал его новый знакомый. Грудь неприятно сдавило. — Итак, скажите мне, — продолжал тем временем незнакомец, скользя взглядом по фигуре Леонарда, а потом возвращаясь к его лицу, — что такого привлекательного местного джентльмена, как вы, привело в этот отель? Внутри ёкнуло от накатившего приступа паники. Маккой снова опустил взгляд на полированную поверхность стойки, а потом уставился в свой бокал, янтарная жидкость в котором переливалась бесчисленными золотыми отблесками. Они то вспыхивали, то гасли в сиянии свечей. Несколько капель на краю бокала мерцали, словно маленькие звёзды, и Маккой невольно подумал, каким бы был ответ на этот вопрос, если бы он был самим собой, а не играл роль шлюхи. Какой могла бы быть эта ночь, если бы они встретились как равные, если бы у них было время почувствовать, помучить друг друга словами и многозначительной учтивостью. На мгновение Леонард даже всерьёз решил соврать, сочинить историю о том, что навещает родственников на Рождество, и позволить надежде незнакомца оправдаться. Но проблема была в том, что Маккой больше не мог себе этого позволить. — Я? — слегка нахмурившись, наконец ответил доктор, стирая капельку бренди с края бокала, словно смахивая звезду с небосклона. — Можно сказать, что я тут на работе. Гостеприимно встречаю посетителей вроде вас. — Гостеприимно... — он услышал нотки разочарования в голосе и шуршание ткани, когда незнакомец выпрямился, подбираясь, словно ему грозила опасность. — Ты проститутка, — заключил он. Лёгкий румянец на лице Маккоя стал ярче от унижения. — Что-то вроде, — признался он. Чёрт побери, как же он ненавидел эти моменты! — Понимаю. Незнакомец поджал губы, а сердце Леонарда стучало так сильно, что казалось, будто оно вот-вот выпрыгнет из груди. Это ещё был не отказ. Пока не отказ. — Ты зарегистрирован? — Нет, сэр, — быстро ответил Маккой, чувствуя себя самым отпетым лицемером в мире и вспоминая, сколько лекций о безопасности прочёл в своё время юнцам в Эмори. Регистрация — лучший гарант безопасности в такой работе, но Леонард считал, что лично его это не спасёт. — Что бы ни произошло, никто не узнает, — добавил он. — Никаких сведений о переводе денег, никаких имён. Незнакомец кивнул, потёр подбородок и уставился в свой бокал, а потом тихо спросил: — А если я захочу узнать твоё имя? — Вы можете спросить. — Полагаю, ты всё равно соврешь. В его голосе чувствовались горькие нотки, и Леонарду стало совестно. Соврать не стоило труда — выдумать фальшивое имя и сказать его с самым честным выражением лица, на которое он только способен, — но сейчас ему почему-то остро захотелось быть настолько откровенным, насколько он мог себе позволить. Пусть даже с этим случайным знакомым. — Так будет лучше, — мягко ответил Маккой. — К тому же, моё имя не сделает минет приятнее. Незнакомец вскинулся, снова пристально уставившись на Леонарда, и Маккой почувствовал, что не может пошевелиться под этим ледяным взглядом. На мгновение ему даже показалось, что он проиграл, однако в следующий миг глаза незнакомца в очередной раз оценивающе скользнули по его телу, и по спине Леонарда пробежала волна дрожи уже совсем не от смущения. — Хорошо, — холодно протянул незнакомец с таким показным безразличием, что стало очевидно, что он пытается скрыть настоящие эмоции. — Сколько ты хочешь? Вопрос был задан так звучно, что Леонард инстинктивно огляделся вокруг: не слышал ли их кто-нибудь? Страх быть обнаруженным жёг изнутри, и Маккой едва не рассмеялся, когда вдруг понял, что причиной всему было давно забытое чувство стыдливости. — Наверное, нам не стоит обсуждать это при всех, — пробормотал Леонард. — Ты не предупреждал, — насмешливо откликнулся незнакомец. — Я бы предложил продолжить разговор у меня в номере, но, надо так понимать, ты не согласишься, если я не заплачу. — Поговорить можно и бесплатно. — Леонард невольно поёжился, безуспешно пытаясь спрятаться за своим бокалом выпивки. — А идти в номер, не зная, сколько придётся заплатить, — пустая трата моего времени, — в голосе незнакомца отчетливо слышались властные нотки. — Сколько? С трудом подавив неприятную мысль о том, что его клиент — обычный мерзавец, решивший унизить его прежде, чем обломать, Леонард стиснул зубы, мысленно накидывая небольшой процент, на который можно было бы сторговаться, и ответил: — Шестьсот кредитов. Незнакомец вскинул бровь, но сильного впечатления на него сумма, кажется, не произвела: — И что именно я получу за эти деньги? — Два часа, — буркнул Маккой. — Два часа чего? — Уроков игры на фортепьяно, дурак, — разозлился Леонард и залпом осушил бокал, вздрагивая от горячего жжения на языке. — Какого чёрта вы прицепились? Вы платите, мы идём к вам в номер, вы трахаете меня так, как взбредёт в голову. Желательно, чтобы я остался жив после ваших причуд. Я мог бы, конечно, сказать это всё помягче, но за такой разговор уже надо платить. Маккой подчёркнуто отвернулся, уставившись злым взглядом на чёртовы гирлянды, развешенные по всему бару. Внутри всё кипело от отчаяния и негодования, которые он изо всех сил старался унять. Всё, что ему оставалось делать сейчас — это сидеть, закрыв рот, и дожидаться, пока незнакомец первым прервёт молчание. А ещё надеяться на то, что он сможет заработать достаточно, чтобы покрыть месячную стоимость аренды квартиры. Даже не видя, он чувствовал долгий, выжидающий взгляд своего нового знакомого, а навыков врача хватало, чтобы услышать, как его дыхание немного участилось. Незнакомец поднялся со стула, шурша наглаженной тканью костюма, и Леонард склонил голову ещё ниже, чтобы скрыть разочарование. Он уткнулся взглядом в пустой бокал и так глубоко задумался, что едва не подпрыгнул от неожиданности, когда рядом с ним звякнул брошенный кредитный чип. — Какого чёрта?! — Ну и кто из нас глупец? — Когда изумлённый доктор поднял взгляд, первое, что он заметил во взгляде незнакомца, было вожделение. — Шестьсот кредитов, говоришь? Можешь перевести их на свой счёт прямо сейчас. События развивались с третьей космической, и Леонард невольно растерялся. Он тряхнул головой и начал было: — Но почему… — Потому что ты так настойчиво предлагал себя, что у меня осталось единственное желание: трахнуть тебя так, как я захочу, — нетерпеливо прервал его незнакомец. Его голос был низким и, если Маккой правильно различил, с нетерпеливыми, похотливыми нотками. — И я бы хотел начать поскорее. Всё ещё пребывая в растерянности, Леонард подобрал кредитный чип непослушными пальцами и вставил его в персональный коммуникатор, активируя перевод шестисот кредитов на свой счёт. Деньги тут же появились на его балансе, всем своим видом суля серьёзные неприятности. Молча вручив чип своему новому клиенту, Леонард вздрогнул от прикосновения горячих пальцев, которые, задержавшись, прошлись по тыльной стороне его ладони. — Пошли, — коротко приказал незнакомец, и Маккою даже в голову не пришло не подчиниться. Вот теперь он и правда ощущал себя купленным. Пропустив клиента вперед, Леонард пошёл следом, стараясь держать дистанцию, пока они направлялись через фойе к дверям лифта, сделанным в античном стиле. Когда незнакомец аккуратно закрыл створки изнутри, старый замок неприятно щёлкнул, с характерным механическим гулом кабина плавно двинулась вверх, и Леонард невольно зажмурился. Пока Маккой был занят тщетными попытками успокоиться, незнакомец прервал молчание. — Меня зовут Кристофер. — Слова прозвучали так спокойно и ровно, что Леонард ни на секунду не усомнился в том, что это настоящее имя. Маккой кивнул, заставил себя улыбнуться и протянул в ответ, прислоняясь к стенке лифта и опираясь на поручень: — Это такой ненавязчивый способ узнать моё имя? Кристофер помедлил, нахмурился и покачал головой: — Мне не нужна ложь. И снова на несколько секунд Леонард подумал о том, чтобы плюнуть на этот блеф и сказать Кристоферу правду, которой тот так страстно жаждал. В конце концов, что плохого в том, чтобы назвать имя? Но стыд и страх удержали Маккоя от опрометчивости. — Тогда называйте меня так, как вам хочется, — ответил Леонард. Роскошная ухмылка расцвела на губах Кристофера — такая же похотливая, как его оценивающий взгляд. — О, у меня уже есть несколько вариантов.