Jurisdiction (Jose)

Он держит поднос неловко и немного брезгливо, словно прогнал горничную взашей, не дав даже вытереть разлитый кофе, и теперь придется ставить чашку прямо в коричневую лужицу. Только на подносе жидкий суп в тарелке с трещиной и сколом, а не фарфор с ароматной арабикой. Отвратительно… — Простите, — легкий толчок под локоть заставляет опального детектива вздрогнуть, и суп выплескивается на поднос — сравнение было пророческим и явно неудачным. Грохнув тарелку на стол, Гилдиас резко оборачивается. Перед ним стоит мальчишка, какой-то маменькин сынок, не пойми как загремевший в тюрьму. Виновник чуть опускает взгляд, теребя рукав рваной белой рубашки: — Простите, я нечаянно, — мальчишка лишь немного отступает назад, ожидая короткого ленивого ругательства, и жалобно вскрикивает, когда холеная белая рука наотмашь бьет его по щеке. Кто-то смеется в стороне — правильно, смейтесь, смотрите, что Гилдиас не даст спуску таким соплякам… Смех стихает, сменяется шепотом, целой россыпью быстрых шепотков. Детектив чувствует, что сзади него заключенные расступаются, пропуская кого-то вперед. — Господин детектив? — беловолосый парень в обвисшей майке говорит медленно, растягивая слова. Подходит тоже неспешно. Поднос он мимоходом протягивает кому-то из толпы, и взявший держит его как королевскую мантию, небрежно сброшенную сюзереном на руки вассала. Тот неловкий мальчишка стоит неподалеку, и парень подзывает его быстрым и в то же время уверенным жестом. Это вожак, определенно… что ему до жалкого звереныша? — Что случилось? — Ио толкнул его, Жозе. И тот ему врезал, — охотно подсказывает одна из шестерок, толком не зная, поржать над этим или сделать мрачную физиономию. Жозе, значит… Парень требовательным жестом приподнимает подбородок Ио, разглядывая его покрасневшую и припухшую щеку. Усмехается: — Ничего. Не ной. Гилдиас отворачивается к своему подносу, показывая, что разговор окончен. Но на плечо ложится рука. Жесткая и тяжелая. — Господин детектив, — так же спокойно произносит Жозе, сжимая пальцы и разворачивая Гилдиаса к себе лицом. — Вы, наверно, знаете много законов? Поболтать решил, шпана подзаборная. Гилдиас пытается вырваться, но, несмотря на то, что соперник ниже и явно моложе, это сделать никак не удается. — Вот еще один, — Жозе отпускает плечо и слегка ухмыляется, подцепляя мизинцем дужку его очков… А через секунду перед глазами рассыпаются искры. Гилдиас вскакивает, пытаясь удержать равновесие, и в это же время крепкий кулак опытного бойца врезается в солнечное сплетение. Вдох, вдох, вдох… воздуха словно нет больше, а в ушах стучит кровь, отзываясь словами: «Не… твое… Не… трожь…» Удар, еще удар. Резкие, отточенные. Куда-то в бок, по ребрам, снова под дых… Темнота. Вдох. Гилдиас открывает глаза: перед ним грязный, заплеванный пол столовой. И ботинки, много стоптанных, сбитых ботинок и их хозяев. Болезненный, саднящий удар по рукам, прикрывающим голову — и окрик: — Не лезь! — это голос Жозе, насколько это можно разобрать через гул в ушах. Он не позволяет никому даже слегка пнуть жертву. Не твое — не трожь. В глазах снова темнеет, и Гилдиас роняет голову на холодный каменный пол. — Эй ты, вставай, — охранник приподнимает его и кривится, когда кровь из разбитого носа и брови заключенного пачкает ему рукав униформы. — Обед закончен, проваливай в камеру! С трудом встав, Гилдиас оглядывается. Очки, почти целые, лишь немного треснувшие, плавают в остатках супа. Подобрав их, детектив неловко протирает стекла краем рубашки. — Вы не собираетесь ничего с этим делать, ведь так? — шипит он, искоса глядя на охранника. Правый глаз видит с трудом, наверняка синяк будет на пол-лица. — Здесь законы никому не писаны? Охранник пожимает плечами. Возможно, он видел развлечение за обедом… возможно, нет. Плевать. Прихрамывая и морщась от боли в боках, Гилдиас направляется к выходу — сейчас бы не помешало отлежаться в камере — когда охранник негромко произносит себе под нос, все еще отчищая рукав: — Ты просто знаешь законы только с одного бока, детектив…