Ира Фалина, или Как стать богиней

      Агутевого окраса здоровенный сибирский кот сидел, подогнув передние лапы под себя, на книжнои шкафу. Кота звали Онуфрий из Русской Былины, было ему два года, большинство из которых, за исключением пары первых месяцев жизни, он прожил в квартире Народного художника СССР Филиппа Остаповича Грицацуева. В желто-зеленых глазах котяры отражались многочисленные фотографии, на которых его хозяин - совсем еще молодой - пожимал руку Фиделю Кастро и Гагарину; постарше - беседовал с Фурцевой; изрядно постаревший, растерявший свои черные кудри, оставив лишь бородку клинышком - принимал награду из рук президента СССР Горбачева; совсем старый - стоял рядом с Путиным. Фотографии перемежались иконами - под старость художник всерьез заинтересовался, как он выражался, «духовными корнями нации». Точно так же, как он всю жизнь был комсомольцем и членом партии, потом в начале девяностых - яростным демократом, он вполне искренне убедил себя в необходимости консервативных ценностей.             Впрочем, в его жизни был и еще один период, совсем короткий, чуть больше полугода - с июля 1942 по февраль 43 года, о котором он предпочитал не вспоминать и не мог забыть. В сороковые и пятидесятые годы он приходил в ужас от одной мысли, что кто-то выяснит, что «козак Грицько», усердно рисовавший в каждый номер районной газеты «Голос Старгорода» антисоветские и антисемитские карикатуры и рисунки, прославляющие победы Вермахта - это он, подающий большие надежды студент Строгановки Филька Грицацуев. В шестидесятые годы он немного успокоился, в семидесятые - окончательно расслабился. Жена его умерла, дочь с зятем погибли в автоаварии, внучка в конце восьмидесятых вышла замуж за однокурсника, некоего Илью Фемиди, и успешно свалила с ним в Израиль, высказавшись перед этим:       - Говорят, еврейская жена - это не роскошь, но и средство передвижения. Так вот, еврейский муж в этом плане ничуть не хуже!       Перед отъездом семейства Фемиди художник на прощание посетил родственников. Матриарх семейства по имени Зоя Викторовна, бодрая старушка лет семидесяти пяти, долго смотрела на Филиппа Остаповича, покачала головой и произнесла:       - Ах как жаль, молодой человек, что вы не ев'ей! Вы так напоминаете одного моего ста'ого знакомого!       С тех пор прошло почти двадцать лет. Художник видел двоих своих правнуков только на фотографиях, хотя и постоянно общался с внучкой через интернет. А в целом... в целом все было неплохо. Его картины регулярно выставлялись, он задумался о персональном сайте и в конце концов заказал его некоей Свете Барсуковой, с которой познакомился на выставке кошек. Девушка - и Филипп Остапович не мог это не признать - оказалась толковой и исполнительной. Однако одинокий старик, не желая ее отпускать, постоянно тянул с оплатой, буквально с лупой выискивая недостатки и требуя, чтобы та их исправила.       Кот настороженно повел ушами. Щелкнул дверной замок, и хозяин вошел в квартиру. Кошак распушил хвост, прогнулся, спрыгнул с полки и поспешил в коридор, настойчиво мяукая.       Света сидела за монитором, исправляя указанные недочеты. Особенно ее напрягало пожелание художника сделать фоном для его картин военного цикла фельдграу, цвет обмундирования немецких солдат. Девушка перерыла кучу фотографий, пересмотрела всего Озерова, и никак не могла понять, что же не так. А старик каждый раз зудел скрипучим голосом:       - Нет, это не фельдграу! Что угодно, только не фельдграу! Ты не видела войну! - и пускался в долгие рассказы, как тяжело жилось детдомовцам в оккупации. Света вспомнила их последнюю беседу. Тогда художник подвел девушку к картине на стене. На картине был изображен молодой кучерявый парень, стоящий под петлей, перекинутой через сук старой яблони. Вокруг него столпились солдаты в серо-зеленоватой форме.       - Вот этот парень был задержан патрулем в начале октября. Говорят, он назвался сыном лейтенанта Шмидта, и больше до самой казни не сказал ни слова. Вот, смотри, что такое фельдграу! Я все-таки художник... у меня хорошая память на цвета...       Дизайнер открыла в Фотошопе файл с названием «Казнь партизана». Пипеткой взяла образец цвета, открыла в блокноте css-файл и вбила в него нужные данные, затем перезагрузила страницу и потянулась к мобиле:       - Филипп Остапович! Скажите, когда можно к вам подъехать?       - Хоть сегодня, Света! - проскрипел голос в телефоне. - Я сегодня вечером свободен.       - Ну вот где тут фельдграу? - скрипел старческий голос. - Похож, да, не спорю. Но он должен быть светлее!       - Извините, Филипп Остапович, - парировала девушка, - но я взяла за образец вашу картину! Вот посмотрите - программа показывает такие значения красного, зеленого и голубого компонента. Вот я перенесла эти цифры сюда. Я не вижу разницы! Кот презрительно дернул усом, встал, выгнул спину, прошествовал к компьютеру и... наступил на клавишу. Всего одну. На цифру «2».       - Ну-ка, ну-ка! - заинтересовалась Света, меняя в зеленом компоненте цифру 4 на 2 и перегружая страницу. - Онуфрий, тебе говорили, что ты умница?       - Онуфрий умница! - проскрипел художник. - Он сразу понял, в отличие от слепых вебмастеров, что фельдграу должен быть светлее! Ну что, еврочемпион, заплатим нашему дизайнеру за работу?       Кот вальяжно растянулся на столе, пошевеливая кончиком хвоста, и всем своим видом показал, что не имеет ничего против, а Филипп Остапович отсчитал пять стодолларовых купюр.       - Спасибо! - просияла девушка. - А я ведь отдохнуть хочу... в Индию слетать.       - В Индию..., - нахмурился художник, - все на чужое тянет, нет бы свое, российское... Лучше бы в Суздаль съездила!       - В Суздаль хорошо летом ехать, - засмеялась девушка, - а зимой лучше ехать поюжнее! До свидания, Филипп Остапович! Встретимся через полтора месяца на «Красе России»! Вылетев за порог, Света набрала номер и затараторила:       - Ир, все нормально! Ты где? Понятно! Загран при тебе? Класс! Ну давай, дуй к Юрию, надо сдаваться на визу, а то не успеем! Встречаемся через час на Сухаревской!       Спустившись в метро, девушка сфотографировалась «на визу», натянула на нос марлевую повязку и вскоре вышла на Сухаревской. Мороз основательно пощипывал лицо, и Света подняла воротник повыше, представляя, что скоро будет нежиться на горячем песке. Взглянув на часы и поняв, что ждать подругу ей еще минут двадцать, она сначала хотела нырнуть от мороза в переход, но потом взгляд ее остановился на вывеске «Индийские специи».       - Эх, была-не была! - сказала себе Света, решительно направляясь к входу в магазинчик.       В магазине играла негромкая расслабляющая музыка и пахло чем-то сладким. С полки улыбалась странная статуэтка, изображающая четырехрукого толстячка с головой слона. Глаза разбежались от баночек и упаковок с непонятными названиями.       - Извините, - обратилась Светлана к одетой в сари продавщице с длинной русой косой, - я через несколько дней собираюсь съездить в Индию и хочу попробовать индийскую кухню. Что вы посоветуете?       - Ну... посоветовать можно многое, - улыбнулась продавщица, - индийская кухня очень разнообразна. Вам для начала лучше сладкое или острое?       - Я не знаю..., - замялась Света, - я бывала в Таиланде... там на улицах продают всякую экзотику. Всяких жареных скорпионов, пауков...       - Нет-нет, - засмеялась продавщица, - там вы такое точно не встретите. Большинство индийцев едят только растительную и молочную пищу и лишь немногие - мясо и рыбу. А скорпионов никто не ест! А куда вы там поедете?       - Храм любви в штате Орисса.       - О! - засияли глаза продавщицы. - А в Пури вы побываете?       - По-моему, да... Да-да, точно! .Там нам еще покажут какой-то храм... с трудным названием... как-то на Джа...       - Джаганнатха?       - Точно, Джаганнатха!       - Будете у Джаганнатха, обязательно купите там сладости! А сейчас я вам посоветую вот это. - продавщица показала большую, литра на два, банку.       - Гулабджамуны... а что это такое?       - Поджаренные шарики из творога в сахарном сиропе, очень вкусные. А это острое, - продавщица показала на упаковку каких-то тонких блинчиков с надписью «Папада». Только это полуфабрикат, папады надо немного подержать на горячей сковородке без масла.       - Я возьму и то, и другое, - улыбнулась Света.       - Ну что, Черька, - гладила Света черепаховую керлуху, которая терлась у ее ног, - поживешь три недельки у мамы? Скучать не будешь? Не будешь, по глазам вижу, зверюга ты моя! Подожди, сейчас попробую, что это за папады! - с этими словами девушка положила первый блинчик на сковородку. Тесто запузырилось.       - Даже так? - Света перевернула пападу. - Ирка! Попробуешь?       - Я первая как менее ценный кадр? - засмеялась Ирина, - ну давай, трави подругу! О! Вкусно! Только остро очень! Эти папады к пивку хорошо! У тебя есть?       Полчаса спустя подруги пили пиво с пападами, не подозревая о поворотах судьбы, которые вскоре разлучат их.