Любимая пьеса моего сенсея

- Подойди, Соби-кун. Каждый шаг дается мне с огромным трудом. Комок непростительного страха засел в горле. Он не отступит. Он никогда не отступал. Сенсей, вы упорны, как всегда… Пытка, это бесконечная пытка. Я снова в прошлом. Здесь ничего не меняется: прямоугольные очки, горьковатый аромат парфюма, мерные удары пальцев по клавиатуре, приглушенный свет, дым сигарет - и бабочки. Море мертвых хрупких останков, аккуратно развешанных по стенам в последовательности, известной только изощренному уму коллекционера. Сенсей, вы извращенец. Я не хочу возвращаться. Не хочу. Я закрою глаза и очнусь в другом месте, не здесь, не с вами… Еще два шага, и я возле того же самого кресла. Наверное, из года в год вы заказываете одни и те же вещи. Такое же кресло, такие же шторы. В этом кабинете обновилась лишь техника, да увеличилось количество мертвых не стенах. - Встань позади. Это место положено занимать бойцу в вашем кабинете. В меня вбивали это с детства. Каждым ударом, каждым словом, каждым взмахом стека над моей спиной. Теперь я автоматически отступаю на шаг назад, стоя рядом с жертвой. Теперь я склоняю голову и смотрю в пол, разговаривая с ней. Теперь я молчу и отвечаю только на поставленные вопросы. Я надрессирован, как цирковое животное. С кем ты сравнивал меня, Сеймей? С белым сильным зверем? Нет, моя многоуважаемая бывшая жертва! Я марионетка, деревянная и больная, старая и ненужная. Дерни меня за одну нитку - и я встану так, как ты захочешь. Дерни за другую - и я скажу, что ты прикажешь. Дергайте, сенсей!.. Вы так давно этого не делали. Нереальный голубоватый свет на его лице. Как я отвык от всего этого. Начинайте же, любитель растягивать свое постыдное удовольствие, вы же этого ждали? Раньше у меня были слезы, раньше у меня был страх, потом не осталось ни того, ни другого. Начинайте… Мне тяжело дышать этим воздухом. Все пропитано предвкушением вашего удовольствия. Не хочу. Начинайте, покажите мне, насколько я совершенен. Вы же создали это! Вы создали меня – идеального бойца. Вы создали то, что я ненавижу. Клубы серого пахучего дыма поднимаются от вашей сигареты. Ореол странного свечения, истончающееся дымное кружево, пепельные волосы, черный галстук, узел чуть приспущен – вы пока сдерживаете себя. Вы снова тянете время. Как раньше. «Эта пытка не закончится никогда», - только эти слова приходили мне в голову в такие моменты. Я с трудом дожидался утра. Постукивания по клавишам становятся заметно быстрее. Неужели у вашей железной выдержки есть срок годности, сенсей? Мне противно. Отвратительная обреченность шепчет мне в уши: «Теперь так будет всегда». «Убирайся к своему новому хозяину!» - я снова и снова слышу эти слова. Сеймей, за что? Я хотел быть только твоим. Тебя разрывают твои же чувства, но зачем я подчиняюсь этим порывам? Я же видел, что ты не хотел меня отпускать… Подчиняться – в моей природе. Так, сенсей? Я ведь не могу по-другому. Первый звонок. Звук завершения работы компьютера. Уважаемые зрители, мы приглашаем вас на наш интереснейший спектакль, займите свои места! Последние две затяжки. Как же хочется курить. Тело напряжено, оно все помнит. Оно сделает все для вас. Все четко, все отлажено. Бумаги складываются в аккуратные стопки и рассортировываются по ящикам стола. Вы никуда не спешите, сенсей, у нас же полно времени. Блики на застекленных гробницах высвечивают крылья трупов. Сейчас вы причините мне боль, снова вынудите меня быть терпеливым. Знаете, сенсей, а ведь это единственное, чему вы так и не смогли меня научить. Именно поэтому меня так тянет к Сеймею, он ведь такой же, он не умеет ждать, он хочет получить все и сейчас, и я отдаю, только получаю от него в миллиарды раз больше, чем от вас за все эти годы. Он вернет меня. Он заберет меня отсюда прямо сейчас... Я закрываю глаза и вижу, как входная дверь отлетает в стену - такой привычный жест для моей жертвы. Я открываю глаза - дверь закрыта. Вы позаботились о том, чтобы нам никто не помешал… Второй звонок. Рассаживайтесь, приготовьтесь к представлению и выключите мобильные телефоны. Сейчас я жалею, что никогда толком не экспериментировал с наркотиками. Сделать бы с собой что-нибудь, чтобы не чувствовать. Но вы, мой уважаемый Рицу-сенсей, нашли бы выход и из этой неприятной ситуации. Третий звонок. Вы встаете, кресло отъезжает в сторону. Это поднимается занавес. Обратите внимание! Только сегодня и только для вас! Мы возобновляем нашу постановку, мы не показывали ее несколько лет, но теперь она будет идти в нашем театре каждый день! Не пропустите! Она так идеально отработана, многократно отрепетирована… Мне холодно от вашего взгляда. Сбежать. Поздно! Лучше бы кулаком в челюсть. Я жажду отключиться и не знать всего этого. Не знать, как мне повезло быть бойцом такой необыкновенной жертвы. - В центр. Вот он я! Софиты слепят глаза. Стальные нити блестят и переливаются в искусственном освещении. Поприветствуйте главного персонажа! На поклон выходит кукловод! Шквал оваций! Дайте мне умереть! Мой вопль захлебывается вашим молчанием. Куклы не имеют права разговаривать. Вы не разрешали. Вы медленно подходите, обдавая меня смесью пряного аромата и вишневого табака. Просить поздно. Я ничего не решаю. Сеймей, за что? - Связь… Ты все понимаешь, мой мальчик. Хотя… кому я лгу? Я скучал… Вы вдыхаете мой запах. Мурашки бегут по коже, по спине и вниз, вслед за вашими движениями. Вы снимаете очки, сначала мои, заглядывая в глаза любимой марионетки, затем свои. Началось. Скучал? Не верю. А может… Да мне уже все равно. Ладони скользят по моим плечам, едва касаясь, сохраняя миллиметры расстояния между нами. По груди, легко, словно танцуя, по спине. Я гипнотизирую дверь. Забери меня. Я – идиот. Как же ты прав, Сеймей! Я верю в невозможное, я все еще верю. Напряженными пальцами по моей коже… Сенсей, вы так изобретательны. Прелюдии в вашем исполнении – это шедевр. Вы ждали меня? Вы жаждете меня все так же? А мне так же тошно. Мне тошно оттого, что это тело знает вас, и оно будет делать все, что вы захотите. Самоубийство не заложено в мою систему. Марионетки не убивают себя, цирковой зверь не может перегрызть себе глотку. Я не могу даже размозжить свою голову о решетку, ведь ее просто нет, а наши узы невидимы, но слишком прочны… Я отвратительно беспомощен. Это как гипнотический транс, каждое ваше движение, каждый вздох, горячее дыхание сквозь тонкую ткань. Это завораживает вас. Это возбуждает вас. Все в мире сейчас происходит только для вас: солнце вращается вокруг вас, а луна бесполезным камнем валяется у ваших ног. Я наблюдаю за всем из зрительного зала, я вижу вас в отражении зеркала. И он не придет. Я останусь здесь навсегда. С этой секунды я привыкаю. Дверь закрыта. Руки скользят по лицу, губы на секунду застыли у мочки уха. Невольный вздох, и я вскакиваю со своего кресла. Слишком все реалистично. Я не верю. Это не я. Это восковая кукла. Это ее вы ласкаете сейчас будто драгоценную вазу. Это ее запах вы вдыхаете - не мой. Я где-то там. Я наблюдаю. Сеймей… за что… Я дрожу. Все ложь. Плохой актер. Наверняка второй состав. Пропорции нехороши. Он некрасив, он смешон, да и панорама ни к черту. Ваши руки скользят по волосам вздрагивающей куклы. - Сними, - пальцы застывают над верхней пуговицей рубашки. Сломайте каждую кость. Покажите мне боль. Я ведь уже начал забывать. Не упрощайте. Ну что же вы?! Негнущиеся, непослушные суставы - я расстегиваю рубашку. Я не хочу. Мне опять двенадцать. Вы так долго ждали. Это жест милосердия? Сенсей, я у вас в долгу. Слишком иронично. Не переигрывай, второсортный ты актер, Агацума Соби. Ткань с шелестом падает мне под ноги. - Ты прекрасен, мой мальчик. Я слышал это сотни раз. Я готов уничтожить все, что вы находите во мне прекрасным, сенсей. Вырвать и выбросить вон. Я не переигрываю, мне настолько противно. Ладонь, наконец, прикасается к моей коже. Вторая фаза. Пальцами по соскам, чуть сжимая, совсем невинно, в вашей неподражаемой манере. Покажите же мне, чем я должен гордиться, сенсей! Какая честь мне выпала: быть любимым учеником Минами Рицу. Браво! Я аплодирую из первого ряда. Лаская, околдовывая, ладони движутся к поясу, расстегивают пряжку ремня, вы кладете на меня руку. Да, я возбужден. Я проклинаю себя за это. Но вы можете возбудить меня всего несколькими движениями, ведь именно вы научили меня всему. Будь прокляты эти движения. Будь проклята вся ваша наука. Будьте вы прокляты… Хруст стекла слышится отовсюду. Мертвецы рушат свои хрустальные гробы. Стены будто оживают. Брызги стекла разлетаются блестящими фейерверками. Трупы насекомых срываются с игл. Они трепещут, порхают. Их неимоверно много. Рой бабочек заполняет комнату, они везде, они бьются в окна. Они оглушают шелестом. Они не позволяют видеть. Они отделяют меня долгожданным барьером. - Соби-кун, - острый разряд боли обжигает спину, – остановись, ты используешь силу. Это запрещено. Приказ. Еще один взмах, и кожа разодрана в подтверждение ваших слов. Я не хочу. Мне нужна защита. Я способен защититься от вас, сенсей. У меня есть силы. Бабочки остервенело бьются в стены и стекла, самоубийственно пытаясь разрушить непреодолимое. - Мне повторить? Я был уверен, что Сеймей держал тебя в строгости. В точку! Вы попали, сенсей. Вы всегда знали, куда бить. - Не говорите о нем. - О, как интересно. Любовь? Что-то изменилось между вами за последнее время. Он хотел тебя, когда вы пришли ко мне, и даже не пытался этого скрыть. - Прошу вас, не говорите о нем. - Очнись, мой мальчик! Где ты сейчас? С кем? И чьиx же рук это дело? Не твоего ли возлюбленного Аояги Сеймея? - Это ваши игры. Порыв холодного ветра рвет полчища бабочек на куски, превращая их в пепел. Удар стека рассекает спину по диагонали, вспышка адской боли заполняет сознание, перед глазами темнеет. - Сверни систему, Соби-кун. Я вижу, как главный герой постукивает стеком по своей ладони. Властный жест сильнейшего персонажа. Наверное, только я видел вас таким - жаждущим причинить боль и получить от этого удовольствие. Пепел оседает на пол, посыпая мою голову, смешиваясь с моей кровью. Вы правы, сенсей, вы снова правы. Его руками, руками возлюбленного, руками единственного. Он не любит, он выбросил. Как, впрочем, и вы когда-то… Браво! Какая патетика. Дамы в зрительном зале рыдают в надушенные платки. Еще хлеба и зрелищ! Еще мяса! Еще крови! Штрихи должны быть крупнее, а краски ярче. Зачем сюда пришли эти люди? Им не нужны мои серые грифельные наброски - это их повседневная жизнь, и она скучна. Они пришли за сочными яркими штрихами эмоций. Мои эмоции черны как бездна. Мои эмоции захватят ум зрителя. Сенсей, вам же это нравится? - Ненавижу вас. - Это всего лишь чувства, Соби-кун, тебе нельзя чувствовать. Ты – боец. Боец должен делать только то, что ему приказывает жертва. Ты слишком своеволен. Этот парень распустил тебя. Не ожидал. Вы проходитесь по комнате, слегка похлопывая стеком по своему бедру. Вы застываете напротив меня. - На колени. И сними с себя все. Я падаю, будто подкошенный. Из этого положения мне намного привычней разговаривать с вами. Я медленно стягиваю с себя черные джинсы, белье. Это дразнит вас. Вы облизываете пересохшие губы. Передо мной падают наручники. - Надень, мне не нужны новые сюрпризы. Ты еще не научился контролировать свою силу. Это дар богов, Соби-кун. Мне жаль, что его открыл не я. Но я научу тебя им пользоваться. Ты – лучший, я всегда это знал. Ты – уникален. Я надеваю наручники. Неужели вы боитесь меня, сенсей? Подобных игрушек никогда не было в вашем арсенале. Правда, и у меня тогда не было этой страшной, необузданной силы. Вы снова обходите меня, любуясь своим творением. Я чувствую, как вы опускаетесь на колени позади. Пальцы скользят по моей рассеченной спине. - Идеальный боец. Кто-то уже посапывает в зале? Нет, не унывайте! Декорации обновились. Сменилась панорама. Мы добавили красок в палитру! Приготовьтесь, сейчас начнется все самое интересное!.. Сеймей, почему у меня такое чувство, что ты сейчас делаешь то же самое? Толчок в спину, и я опираюсь на локти, пытаюсь вцепиться ногтями в короткий ворс ковролина. Цепь противно позвякивает, убивая мечту о свободе. Волосы падают на лицо, скрывая меня от прожигающего взгляда сенсея. - Ты ждал меня, мой мальчик? Я молчу. Я ненавидел вас каждую секунду своей жизни. Я избегал даже разговоров с вами. - Нет. Вы поднимаетесь и уходите. Мне тошно. Это только иллюзия избавления. Я разложен тут для утехи ваших амбиций, кругом осколки стекла и трупы, и я мечтаю стать одним из них. Лишь бы никогда больше не чувствовать той адской боли, что царит сейчас в моем сердце. Сеймей, я кретин, ты прав, я все еще жду тебя… Сжимаюсь сильнее, от холода, от стыда, от безысходности. Все будет так, как вы задумали, сенсей. Я ломаю ваш план своей строптивостью, но это лишь добавляет пикантности вашим ощущениям. А я всего лишь кукла. Я нарисую на себе вашу любимую маску покорности. Я захлебнусь своим горем. Но кому есть до этого дело? Я одинок. Это неисправимо. Мной хотят владеть. Мною хотят распоряжаться. Меня не надо ни о чем спрашивать. У меня нет желаний. Меня нужно брать и пользоваться. А когда надоест - сменить на другого. Например, на истинного бойца. Каким циничным ты стал, Агацума Соби. Это дурное влияние Сеймея. Это дурное влияние твоей силы. Это сумасшествие. Это твоя любовь… Сеймей, где бы ты ни был, что бы ни делал, я люблю тебя, моя безумная, ненасытная жертва. Я сделаю все ради тебя. Я здесь только из-за того, что ты этого пожелал. Холодными скользкими пальцами вы спускаетесь по моей спине к ягодицам, наблюдаете за своими движениями, сходя с ума от того, как это красиво, как совершенно… - Прогнись, мой мальчик, ты знаешь… Я прогибаюсь в пояснице. Публика с замиранием следит за происходящим. Я выучил эту позу как молитву, мы повторяли каждый вечер. Горький комок перекрывает мое горло. Задыхаюсь. Пальцы скользят в меня, сразу три, глубоко, отвратительно - уже не больно. - Расслабься. Ты слишком напряжен… Прекрасно. Я впиваюсь зубами в свое предплечье. Как вы смеете? Вы же выбросили меня. Отшвырнули как испорченный экземпляр, как насекомое с помятыми крыльями, которое не может украсить вашу коллекцию. Передали другому. Передали надоевшую игрушку следующей жертве, даже не разобравшись, что она собой представляет. Вам было плевать на меня. Что сейчас? Вы увидели счастье в моих глазах? Я виноват, я плохо скрывал. Вы решили разрушить даже его подобие? Минами Рицу, да когда же вы оставите меня в покое?! - Судя по всему, твой Сеймей не бывал здесь. - Замолчите. - Он многое упустил. Вы отстраняетесь, дорогая рубашка падает рядом со мной, тонкая ткань источает ваш аромат. Я ненавижу каждую секунду, проведенную рядом с вами. Лучше бы били меня ногами, чем постоянно окунали в эту уничтожающую правду. Да, я – вещь. Да, от меня снова отказались. Да, я снова у ваших ног. - Раздвинь… - стек скользит по внутренней стороне бедра. – Все правильно… Наклоняясь ко мне, вы проводите языком по линии позвоночника, от шеи до поясницы, остро, чувственно, отвратительно хорошо. Только вы умеете так шептать мне на ухо. - Этот малолетний выскочка никогда не умел ценить тебя. Ты – великий дар богов этому миру. С тобой надо правильно обращаться, - вы снимаете бинты с моей шеи. – Он не достоин обладать тобой, я понял это почти сразу, но было уже поздно. Я долго готовил твое возвращение. Ты снова мой. Ты счастлив, мой мальчик? Резкая боль пронзает все тело и выгибает судорогой. Вы всегда входите, не щадя. Я задыхаюсь своим стоном. Ощущение вас во мне никак не изменилось. Как же я ждал вас тогда. Как же отвратительно мне сейчас. Вы тянете меня за волосы, разворачивая, чтобы видеть лицо своей куклы. - Я хочу видеть твое лицо, смотри на меня. Я сжимаю зубы, я держу все крики внутри. Мне никогда не было позволено кричать. Мне было позволено только терпеть и подчиняться. Принимать и шире раздвигать ноги. Сенсей, неужели я не наскучил вам за все эти годы? Размеренные движения вашего подтянутого и стройного не по годам тела. Минами Рицу, вы всегда следили за собой. Я – это тоже своеобразный спортзал для вас? Физическая активность и эстетическое удовольствие? Неужели вы тоже грешны? И этот грех называется себялюбие? Я не могу больше терпеть, горло раздирают молчаливые стоны. Я снова пытаюсь вцепиться в жесткий ворс, пытаюсь вытащить себя из-под вас. Неужели я не сдался? Ради чего бороться? Смирение – мой удел. Цепь наручников гремит, вырывая вас из блаженного транса. Ладонь накрывает мои автономно пытающиеся вырваться руки. - Сдайся. Ты никогда не был ему нужен. Ты принадлежишь мне. Ты нуждаешься только в таком хозяине как я. Никто не поймет тебя лучше, чем я. Никто не воспитает тебя лучше, чем я. Соби-кун, ты - мое творение. Прими это. Еще глубже, натягивая волосы, так, чтобы я выпрямился. - Мннн… нет… Выбивая из меня воздух. Двигаясь вместе со мной. Обхватывая меня в стальную хватку своего желания, в стальную хватку моего возбуждения. Сеймей, неужели так будет вечно? - Тебе не надо больше принимать решений, теперь все решения за тебя буду принимать я. Вы кладете мои скованные руки на мой же член, помогая мне, заставляя меня двигаться в такт вашему дыханию. Меня колотит. Когда же это кончится… Я не могу даже представить себе кого-то другого, ведь именно этот другой стал причиной того, что я нахожусь здесь. Надеюсь тебе хорошо сейчас, Сей… мей… - О ком ты думаешь? Резкий толчок в спину, я едва успеваю выставить вперед руки. - Соби, у тебя нет никого, кроме меня. Я запрокидываю голову, упираясь глазами в потолок, стеклянная крошка хрустит подо мной, впиваясь в кожу. Как давно я перестал обращать внимание на такие досадные раздражители? - Пойми, наконец, - вы опускаетесь передо мной на колено, нежно прикасаясь ладонью к моей щеке, – я один желаю тебе добра. Вы усаживаетесь сверху, плавными движениями отводя осколки стекла от моей кожи. Любуясь тем, что вновь стало вашим. Осторожно берете наручники за цепь, заводите мои руки за головой. Еще не уснули от диалогов? Это третий акт. Взбодритесь. Мой сенсей весьма грациозно кончает. Особенно если он в настроении. Мои ноги уже на плечах главного героя. Вы проводите по бедрам вниз, придавливая меня к себе. Я вижу только потолок. Я ненавижу этот изучающий серо-стальной взгляд. Вы будто препарируете меня, даже когда имеете меня до потери пульса. Вы можете ждать. Вы можете размеренно заниматься сексом всю ночь, но я обязательно встану следующим утром и, перешагнув боль, буду жить, ведь вы мне это прикажете. Ничего не меняется. Вы входите, будто внутри у вас щелкает свой собственный метроном. Осторожно удерживая меня в пространстве. Когда же ваше терпение закончится? - Мальчик мой, в глаза, не забывай. Я смотрю на вас невидящим взглядом. Снова и снова, ваши пепельные волосы раскачиваются в такт. Вы снились мне каждую ночь, я рыдал в подушку, я не мог смириться со своими чувствами, ведь они не были нужны вам. Мои чувства вообще никому не нужны. Я прав, да, Сеймей? Вы продираетесь ко мне, складывая пополам, вдавливая в пол, тянете меня за изрезанную шею, скоро у вас будет оргазм. Вы целуете меня только перед разрядкой. Это будто похвала, я доставил своему сенсею удовольствие. Садись, Агацума, пять баллов. Но ты пока не можешь быть свободен. Ваши губы жадно впиваются в мои. Зрители напряжены до предела. В этиx эротическиx сценаx, сенсей, вы великолепны и достойны похвалы. Я шарю порезанными пальцами по полу. Сейчас. Ваши движения уже хаотичны. Еще немного, и я кончу следом, но разве вас когда-либо волновало мое удовлетворение? Каждый толчок протаскивает меня по полу, я чувствую сотни хрустальных игл, впивающихся в мою кожу. Под руку попадается большой треугольный стеклянный кусок. Я перехватываю его поудобнее. Острые грани впиваются в пальцы. Я не смогу уничтожить свою жертву, но, пока наша связь не окрепла, я смогу уничтожить хотя бы себя. Ваши волосы на моем лице, ваши руки прижимают меня к полу, вы вбиваете в меня все свое самолюбование, вы вбиваете в меня всю свою так называемую заботу. Я не хочу всего этого. Мне не нужно! Мне противно. Я не хочу быть с вами. Я знаю, точно знаю сейчас, с кем я хочу быть. Только… Только он этого не хочет… Вы привстаете надо мной, опираясь на руки. Сенсей, ваш оргазм почти не отличим от обычного выражения лица. Я заношу руки с куском стекла над собой. Вы пока не поняли этого. - Ты прекрасен… сын… Стекло высказывает из онемевших пальцев и летит на пол. Сердце бешено колотится в груди. Я забыл вздохнуть. Вы снова целуете меня. Я получил свою оценку за сегодняшнее занятие. - Спасибо, отец… Вдох… Аплодисменты. Зрители встают со своих мест и покидают зал. Слышны шелест и сонные разговоры, шум удаляющихся теней. «Это была драма…»