Кошки-мышки

      Баюн в человеческом обличье лежит под Дубом, обвитым золотой цепью. На груди мистического зверя дремлет ещё один — Кот Учёный. Дуб умиротворённо шелестит листвой, солнечные лучи греют нежно и ласково. Баюн закрывает глаза. Мирная обстановка убаюкивает его.       Кот-колдун дремлет.       Мальчишка в этот раз был совсем юный. Лет двадцать, не больше. Что ж, молодое мясо вкуснее. Баюн удобнее устроился на своём железном столбе и запел колыбельную. В мёртвом лесу колдовская песня звучала таинственно и прекрасно. Жаль, что, кроме обречённого мальца, слушать некому.       А человек упрямо шёл к столбу, спотыкался, падал, поднимался и снова шёл. Упрямый. Все они поначалу упрямы. Баюн пел и наблюдал за своей жертвой. Почему люди идут сюда? Надеются поймать и поработить его? Что ж, пусть надеются. В мёртвом лесу не так уж и легко добыть пропитание, а самомнение людей и их жадность обеспечивают зверю неплохой паёк.       Мальчишка в очередной раз упал, попытался подняться, но рухнул на землю. Готов. Баюн облизнулся в предвкушении.       Но малец ещё не сдался, повернулся на бок и покатился к столбу. Соображает. Кот-колдун сладко мурлыкнул и выпустил когти. На железном столбе появились новые царапины, ярко поблескивающие на солнце. Скоро. Уже скоро. Предвкушение — половина удовольствия.       Мальчишка дополз до столба и поднялся на колени. В этот момент Баюн чёрной молнией метнулся вниз. Под ударами могучей лапы разлетелся первый железный колпак.       Глупые люди! Металл — это не то, что может остановить Баюна. Металл — это его стихия.       Второй колпак разбился, а рука в железной перчатке упёрлась в плечо, покрытое воронёной шерстью. Оживился юнец без песни колдовской. Но человеку не справиться с сильным и гибким зверем. Левая лапа прижала вторую руку парнишки к земле, а правая в тот же миг разбила последний колпак. Золотые кудри разметались по бурой земле. Красиво. И неподдельный ужас в васильковых глазах. Славная добыча. Кошачья суть требовала поиграть с пойманной двуногой мышкой. Баюн провёл языком по гладкой щеке. Вкусно. Мальчишка всхлипнул.       — Пожалуйста... не ешь меня…       — А что же ещё с тобой делать, дурашка?       Баюн прижал лапами по-юношески тощее тело к земле. Эх, мясо молодое, конечно, понежнее, но уж очень его мало. В голову закралась мысль о том, что стоило бы откормить добычу, как сами люди откармливают скот. Вот только в мёртвом лесу не было пищи для человека.       В уголках синих глаз дрожали непролитые слёзы.       — Дурашка и есть. Не съем тебя, так сам с голоду помрёшь, — Баюн облизнулся. — Да и какой с тебя прок?       От запаха страха, окружающего мальчишку, в груди стало сладко.       Баюн открывает глаза. Над головой по-прежнему шумит Дуб. На груди дремлет родич. Свернуться бы калачиком, как он. Но нельзя. Нельзя Баюну покидать мёртвый лес в кошачьем обличье, разве что кто-то из людей пленит его и заберёт жить в каменный дом. Люди… Быть пленником Баюн не желает. Кошки слишком любят свою свободу.       Мальчишка оказался сладким и нежным. Баюн долго вылизывал гладкую кожу, покрытую испариной. Кожу без шерсти.       Когда юнец понял, что его мольбы не тронут железное сердце колдовского зверя, он забился пойманной пичугой. Баюн распорол стальными когтями одежду и вытряхнул добычу из лоскутов. Добыча оказалась ещё костлявей, чем Баюн ожидал.       Прижав лапой золотой затылок, Баюн лизнул загривок. Стоило растянуть удовольствие, раз уж этими косточками толком и не наешься. Мальчишка всхлипнул и задрожал. Баюн хмыкнул в усы. Видеть чужую реакцию было приятно и волнительно. Как же давно ни с кем не общался…       Продолжая вжимать лицо паренька в землю, Баюн прильнул мохнатым брюхом к горячей спине. Приятно. Кошки, даже железные, любят тепло. Игра стала интереснее. Мальчишка это мнение не разделял, но этого от него и не требовалось.       Зверь снова лизнул жертву, на этот раз за ухом, и мальчишка обмяк. Вот и сдался человечишка. Все они рано или поздно сдаются. Люди не соперники Баюну. Кот убрал лапу с затылка жертвы. Игра окончена. Пора приступать к трапезе.       Удар железным прутом прямо по уху оказался неожиданностью. Баюн мякнул от боли и, не глядя, увернулся от следующего удара.       Недооценил он мальчишку. Недооценил.       В голове звенело, а в груди разгоралась ярость. Мальчишка сидел на земле и отчаянно сжимал в руках своё оружие. Глупец. Ещё один удар — и прут сломается.       — Ты обречён, — Баюн дернул пострадавшим ухом. — Но теперь убивать буду долго.       Вспоминать отчаянный взгляд синих глаз было приятно. Сорванные стоны, тепло человеческого тела и запах крови, сочившейся из немногих царапин, в которых виноват был сам человечишка. А нечего было дергаться.       Баюн облизнулся. Кот Учёный заворочался на груди.       — От тебя человеком пахнет.       Баюн улыбнулся и почесал родича за ухом. Мудрено не пропахнуть, если трёшься всем телом и раз за разом врываешься в нежную плоть своей.       — От людей всё же есть толк.       Кот Учёный не ответил, снова свернулся на груди и широко зевнул.       — Слушай, — кот-колдун не дал родичу заснуть снова. — А что они хоть едят-то?       Иванушка дернулся еще раз, но снова безрезультатно. Тонкая, но прочная проволока стягивала запястья слишком крепко. Всё, чего добился юноша, так это сорвал кожу на руках. Больно.       А ещё унизительно. Унизительно быть распятым между двух деревьев. Вдвойне унизительно, если ты при этом стоишь на коленях. Втройне, когда ты обнажён. Баюн залечил своими песнями раны паренька, но не позаботился прикрыть хотя бы лоскутком. Животное.       В мертвом лесу никто не мог увидеть унижение Иванушки, но легче от этого не становилось. Некоторое время паренёк развлекал себя мечтами о мести коварному врагу, но так и не смог придумать достойной кары.       В желудке противно заурчало.       — Ого? Так меня еще не приветствовали.       Баюн в человеческом, ну, почти человеческом, обличье подошел к своему пленнику со спины и зарылся пальцами в золото волос. Иванушка мотнул головой, освобождаясь от ласки, и опалил оборотня гневным взглядом. В ответ Баюн улыбнулся так, что мальчишка непроизвольно сжал ягодицы, вспоминая, как колдун терзал его тело.       — Я принёс тебе поесть. Будет жаль, если ты умрёшь слишком быстро.       Баюн бросил на землю плотный сверток.