Если ты прикоснешься ко мне, я умру мгновенно
***
Дядя был грузный и неповоротливый, как большое старое дерево. Ничто не могло заставить его сдвинуться с места, куда-то уехать, сделать что-то новое и необычное. Но когда он получил опеку над единственным сыном своей погибшей сестры, северное правительство ультимативно посоветовало ему с маленьким племянником переехать в город-эксперимент почти на границе с Югом в точке А7. Юнити был странным и необычным городом, больше похожим на большой дом с разными уровнями. Дядя относился к элите, жил в хорошем районе в центре города. Можно было долго говорить о том, что Юнити был опасным местом, - близкое расположение к южной границе и точкам С1-2 отпугивало многих монохромных семей, некоторые из которых боялись, что их дети заинтересуются этими "грязными южанами", но цель эксперимента была не в этом. Главная опасность таилась в рабочем районе города - там жили исключительно колоры. Беглые или заключенные в тюрьмы на северной территории за разные беспорядки. Они были бедны, мало спали, плохо ели, весь район больше напоминал огромную тюрьму, серую снаружи, но безумно яркую в своем сердце. Но это никого не волновало, в том числе и правительство. Повстанческие отряды юга не могли пробраться на территорию этого защищенного города. В общем и целом в городе царила северная диктатура, несмотря на дружелюбный и миротворческий характер эксперимента, колоры были угнетенными в городе "общей мечты". Оказалось, что просто поместить колоров и монохромных на одну территорию еще не достаточно, чтобы северяне осознанно стали презирать натуру колоров, а не просто слепо ненавидеть их, потому что правительство настаивало на этом. Эксперемент "Юнити" совсем не был на деле основан на объединении двух народов, нет, совсем не на желании мира между севером и югом, а лишь на идее питания осознанного презрения и ненависти. Северяне должны были на опыте осознать, что колоры совершенно на них не похожи, они не такие, они грязные, недостойные и…чужие. Пришельцы и лишние на этой земле.(И все забудут о том, что они были единым народом)
Нет, они совершенно чужие друг другу. Юнити оставался местом поселения двух народов, только они почти не пересекались, обитая на разных территориях. Колоры сбегали ближе к побережью, монохромные заселяли центральные районы. Для цветных не было возможности вернуться домой, на юг, потому что каждый их шаг отслеживался, а граница охранялась специальным подразделением бличеров. Колоры - уличные крысы. Монохромные - высшее общество. Рабы и господа. Но дядя не верил даже в это. Он не считал колоров за разумных существ, он их не признавал, не принимал и слышать не хотел о равенстве. - Колорам нельзя доверять. Они хотят лишь сожрать тебя целиком. Они не оставят от тебя ничего. У них нет морали, культуры, совести. Никогда не пытайся им довериться. Они лишь крысы. Но лучше не доверяй никому. Никто тебе не поможет и никто не спасет. Надейся лишь на себя, - голос дяди был ледяным, как осенний дождь, от него бегут мурашки по спине. Ио не хочет его слушать, но приходится, не хочет, чтобы его голос стал однажды таким холодным и пугающим. Он хотел доверять. Он хотел жить. Никто не хотел иметь с колорами дело, и маленький Ио не понимал, почему? Чем они так отличаются? Что в них не так? Они дышат, едят, спят, улыбаются, так в чем же проблема? Он хотел знать, но, несмотря на то, что мальчик жил в объединенном городе, он никогда не видел колоров, не знал, какие они, лишь мог выдумывать. Но он очень хотел их узнать. Ио, с его белыми волосами, черными глазами и светлой кожей, был идеалом монохромности и пользовался в обществе большой популярностью. Его приводили в пример младшим детям и даже ровесникам, которые лишь презрительно на него смотрели. Взрослые северяне из элиты города были в восторге от его бесцветности. А сам мальчик ненавидел свою хваленую внешность. Он ненавидел все в себе: свои мысли, свои чувства, свои вкусы, - потому что все в нем было против него. Потому что больше всего на свете он любил цвета.***
Как только ему исполнилось восемнадцать лет, он наконец получил официальное разрешение от дяди на перемещение по городу без его надзора и телохранителей. Он вышел за ворота дядиного поместья и первый раз в жизни вздохнул полной грудью. Свобода никогда не была еще так близко. Ветер растрепал его белоснежные волосы, и Ио был похож на одуванчик. Ио не любил ветер, потому что он не имел цвета. Он любил солнце, траву, цветы и все эти замечательные цветные вещи. Только немного отойдя от поместья, он свернул за угол и направился в колорский рабочий район. Больше всего он хотел жить в этом месте среди беглых южан, которые почему-то были ему ближе. Он не знал, как выглядит юг, лишь пару раз рассматривал южное побережье в географическом атласе. Ио мечтал, как окажется там, среди синей воды, зеленых деревьев и разных ярких цветов. Он мог лишь мечтать. В Юнити не было ничего цветного, тем более в монохромных районах. Лишь джунгли из бетона и стали. Земли северян уходили вглубь материка, тогда как район колоров растянулся по побережью синего, синего моря. Именно туда и пытался попасть Ио, светлый и хрупкий юноша восемнадцати лет, бледный и белый эталон монохромной красоты, который ненавидел монохромность. Вдалеке показалось побережье. Ио был прав в своих мечтах - море прекрасно, оно синее и живое, нет в мире ничего красивее этого зрелища. - Иди куда угодно. Но не будь милым с колорами. Им нельзя доверять, - наверно, дядя однажды был безнадежно влюблен, потому как лишь те, которых больно ударили, потеряют всякую веру в других людей. Возможно, его возлюбленная была колором, но Ио совершенно не хотел лезть в это и думать. Дела дяди его не касались и не интересовали. - Дорогой тебе человек ударит в спину тогда, когда ты этого меньше всего ожидаешь. Дядя все никак не успокаивался. Ио так не хотелось становиться таким же. Все здесь было другим. Да, те же самые серые здания, но колорские группировки украсили их яркими цветными рисунками, которые они, кажется, называли "граффити". На бетоне оживали вещи, которые Ио никогда не видел раньше. Это были те диковинные предметы, которые колоры привезли с юга. Ио хотел узнать об этом все и скрывал восхищенные взгляды от прохожих. Они смотрели на него с интересом и страхом, но Ио не понимал этого. Он улыбался и был доволен. На побережье есть песок, цветы и море - больше ему ничего не нужно.(Потому что он еще не знает, что скрывается за любовью к цветам)
***
Вдали виднелся старый красно-белый маяк. Ио знал, что сейчас морской путь и выход из города закрыты и охраняются северной полицией и бличерами, но маяк, хоть и не выглядел очень рабочим, не был и совсем пустым. Окна на первом ярусе горели белым больничным светом в лучах закатного солнца. Маяк был высоченным и тянулся к небу и облакам. Наверно, его хозяин так же стремился ввысь? Около маяка было спокойно, хоть и гулял сильный ветер. Дышать было легко, и Ио был доволен своим маленьким побегом "на юг". Солнце, казалось, с шипением опускалось в синюю морскую воду. Волны еле-еле доходили до босых ног юноши. Стоило ехать в поместье, но ничего не хотелось Ио сильнее, чем остаться здесь навсегда. С одной стороны он видел море с его величественной глубиной и брызгами волн, с другой же находился маленький заброшенный сад с тонкими деревьями и цветами ромашек. Иногда, когда Ио видел цветы или их изображения, у него замирало сердце. Он не мог выносить эту прекрасную хрупкость и сочетание разных цветов, их силу и природную красоту. Один вид сводил его с ума. Когда видишь что-то настолько прекрасное, ты пропал. Если чувствуешь, как екает сердце, значит, с тобой все ясно. Он не хотел отвлекаться, только сердце все равно замерло. Девушка, похожая на цветок ромашки, которыми было усыпано побережье, пробиралась сквозь белое море к маяку, напевая песню на непонятном языке. Она была прекрасна - ветер развевал ее пушистые желтые волосы, белое платье колыхалось и являло стройные загорелые ноги. Ио понял, чем ему так полюбились эти ромашки. Только он был лишь седым одуванчиком, не годным для букета. - Зачем ты здесь, натуральный? - звонко засмеялась девушка-цветок, качнув желтой челкой и заправив ее за ухо. Ио не мог сказать ни слова. - Ну, что же ты молчишь? Юноша улыбнулся настолько приветливо и мило, насколько был способен. - Я… гуляю здесь. - На побережье? Ты? - еще громче, но от этого не менее мило засмеялась она. Девушка не ожидала увидеть "господина натурального" на их территории и тем более с такой глупой улыбкой на губах. - Я Ева. Пойдем со мной? Когда тебя зовет самое прекрасное создание, только глупец станет раздумывать. Любой пойдет навстречу ангелу, не разбираясь, что за выражение в его глазах. - Я вижу, ты хороший, ты же не такой, как другие? Ты ведь не будешь меня обесцвечивать? Ио вспомнил обо всех тех ублюдках, которые зовут себя "бличерами" и чистят мир от колоров. Говорят, северное правительство спонсирует покушения на цветных людей и подобные группировки. Юноша замотал головой, потому что все еще не вспомнил, как надо говорить, находясь рядом со своей мечтой. Она улыбнулась той самое улыбкой, что греет душу. Ио подумал о том, что она никогда не сделает ему больно.***
Было сложно справиться с резким привкусом крови во рту, когда Ио прокусил свою губу, встретившись взглядом с мрачными и злыми глазами цвета холодного ветра в ночном небе. Весь этот человек как ветер - он заставлял дрожать, все тело покрывалось мурашками. Он был ледяным, как дно океана. Перед глазами у Ио пронеслись подобные ассоциации. Стало так грустно, что даже тонкая рука девушки-цветка не могла отогнать это липкое чувство. Все было нормально, но в одну секунду, стоило только посмотреть на холодный ветер, словно дождь пошел прямо посреди комнаты смотрителя маяка. Его звали Неро, он был печален, равнодушен и холоден. Он был братом девушки-солнца. Но как можно было наслаждаться светом солнца, когда в душе один ветер и дождь? Он поднял свои глубокие синие глаза, усмехнулся с легким, едва заметным ехидством, и Ио умолял небо не дать ему утонуть. Ведь он увидел в этом человеке бездну. И Ио видел, что безнадежен в эту секунду в комнате, где гуляет ветер и светит солнце. - Это Неро, он работает здесь с тех пор, как мы переехали с юга, - все говорила Ева своим теплым голосом, но тепло...оно стало таким ненужным в этой комнате. Неро, высокий юноша в черной одежде, с черными волосами и бесчисленными черными татуировками, мало напоминал колора, но цвета, словно ища выход, били из него. Никто не был так ярок, как брат девушки-цветка, но нельзя же влюбиться дважды за один день...***
Когда на небе светили звезды, Ио вернулся в поместье совершенно другим существом. Ио был влюблен. Парализован, убит и разбит. Перекинувшись десятком фраз с Евой и ее братом, Ио обещал приехать на обед следующим днем, но в голове были лишь живые воспоминания, улыбки, взгляды и слова… Евы. Ева стала для него невообразимой далекой мечтой о ярком цвете и поле, усыпанном цветами. Дядя был удивлен, что племянник, только-только получив разрешение покидать поместье, уже хотел уехать из него два дня подряд. Но ему было не до глупостей единственного сына его наивной погибшей сестры. Он не хотел иметь дело с этим ребенком, который едва доставал ему до плеча макушкой в свои восемнадцать лет. День начался со звонкой пощечины по лицу старого дворецкого, который посмел оставить след своей крови на лестнице. Дядя смотрел на наливающуюся под кожей кровь с отвращением и яростью. Дядя ненавидел красный, как и любые другие цвета. Пожилому слуге приказали убираться с глаз до тех пор, пока красный уродливый след не исчезнет с его лица. Дворецкий уволился, но никто не горевал по этому поводу. Никому не хотелось получить красное клеймо от дяди. Следы, оставленные им, никогда не сходили. Ио выбрал удачный момент, когда дядя покинул поместье на своей черной машине, и уехал на побережье к старому маяку. Оказалось, что у Евы есть еще и сестра-близнец, которая во всем была схожа с ней, только имела волосы грязного зеленого цвета. "Какая милая, должно быть, она и внутри похожа на Еву", - подумал Ио и забыл даже имя этой девушки. Больше он никогда не обращал на нее внимание, потому что перед глазами была лишь ее цветочная сестра. Он смотрел на Еву, ловил каждый ее вздох и взгляд, запоминал ее интонацию и жесты. Он был помешан на ней, помешан на любви к ней, и Неро смеялся над ним своими невозможными бездонными глазами. Кажется, Ио не хватает воздуха.***
Когда Ева в первый раз исчезает на несколько дней, Неро говорит, что это ее привычка, а Ио не находит себе места. Он чувствует боль и пустоту. "Так поступают лишь с людьми, которые не важны", - думает он. И думает следом, что совершенно прав. Колор звучно усмехается над очередной картой. Иногда Ио думает, что стоит все бросить и отказаться от девушки, которая делает ему больно. Что стоит отказаться от своих чувств и быстрого ритма сердца рядом с ней - ведь стоит ли она этого? Когда человек не может ценить, его ничего не изменит. А Ио знает, что он не нужен Еве. Ведь зачем яркому цветку увядшая трава? Он не знает, когда это началось, но с каждой ночью снова ждать ее становилось все невыносимее. "Возможно, - думает он, - дядя был прав?" Неро слушал его вздохи уже безо всякой усмешки. Потому что он понимал. Не все колоры такие хорошие, как казалось. Евы нет две недели, она не выходит на связь, а ее зеленоволосая сестра понятия не имеет, где она и с кем. Неро лишь пожимает плечами и пытается хотя бы чуть-чуть ободрить. Но куда бездне до света солнца? Он слишком темный и грустный, чтобы лечить чужую боль. Ведь для этого нужно сперва избавиться от своей. Неро не понимает, с каких пор ему не плевать на глупого мальчишку. Не понимает, с каких пор он чувствует себя так, словно это его возлюбленная ушла. Не понимает, откуда взялась забота и ответственность в его душе. Ио предпочитает не замечать немой помощи и дружеских жестов. Почему-то, несмотря на огромное желание узнать Неро лучше, он никогда не пытался наладить с ним отношения. Естественно, кому какое дело до других, когда рядом есть кто-то поважнее? Он только посылает к черту его невообразимые глаза. А теперь той, кто "важнее", нет рядом. И Неро пытается спасти того, кому давно не нужна помощь. Но иногда бывает так, что, спасая, мы губим. Кажется, Неро решил загубить сразу и себя, и Ио. (Самое страшное то, что кто-то уже признал свою беду, а кто-то пытается от нее убежать) - Она не вернется сегодня, ложись уже спать, - поучительно и как можно мягче (так, как только он может) говорит Неро, когда монохромный клюет носом над чашкой желтого чая и пытается не заснуть прямо за столом. Евы нет три недели - это почти месяц и почти смерть для одного беловолосого мальчика. Да, Ио замучился, да, он устал. Он не понимает, зачем ему это нужно, но не хочет выпутываться из сетей сам. - Слышишь? Как только она вернется, я тебя разбужу. А зачем? Зачем Ио эти чувства? Как же он устал. Но… - Нет, я еще немного подожду, она должна прийти… - он не спит и поругался с дядей, потому что не появляется в поместье. Дядя звонит и кричит в трубку, но Ио словно не слышит его. Ему уже настолько плевать. Неро опускается на стул напротив. И тяжело вздыхает, потирая уставшие от бессонных возле этого дурня ночей глаза. - Чего ты добиваешься? Чтобы она вернулась и увидела тебя в таком состоянии? - устало вздыхает Неро, вторя тяжелому дыханию сидящего напротив. Тот молча мотает головой и тут же опускает глаза, потому что стыдно за свое детское поведение. Стыдно, что такой дурак. - Она вернется. Я обещаю тебе, что она вернется. Но не сегодня, так что лучше иди спать. И мальчик верит ему, преданно заглядывая в бесконечные синие глаза, почти по-дружески обнимает и желает спокойной ночи, чуть ли не целуя перед сном. Губы Неро сжимаются в тонкую полоску. Потому что хочется. "Ева такая глупая, - думает про себя Неро. - Упускает человека, которому она действительно дорога." Но он-то все равно ничего не сможет сделать со своей сестрицей, у которой не просто ветер в голове. Там нет ничего. На следующий вечер Ева распевает песни и появляется на пороге старого маяка. Только ее здесь уже никто не хочет видеть. Она ложится в кровать к засыпающему Ио, а тот почему-то зовет тихо ее брата по имени. Ева не обращает на это внимания и засыпает, забирая в свои объятия чью-то судьбу. Утром Ио не говорит ей ни слова и наконец возвращается в поместье.***
Через несколько дней дядя словно сошел с ума. Говорил только о том, что никому нельзя доверять, твердил о цветных предателях, но Ио лишь торопился к старому маяку и его обитателям. Ева стала теплее к нему, позволяла обнимать себя, говорить глупости, иногда смотрела на него невыносимо долго и немного грустно, а иногда улыбалась. Неро смотрел из-под черной челки своими этими дурацкими завораживающими глазами и делал что-то невозможное, менял все у Ио внутри. Но Ио сильный, он вытерпит. - Ты такой светлый, в тебе нет цветов, - говорила Ева в противовес этим взглядам черного существа. - Так почему же ты так красив? Она грела сердце каждой своей фразой. Их связь становилась крепче с каждым днем, разговором и взаимным взглядом, но что-то все равно было не так, как надо или хотелось бы. Со временем Ио стал замечать, что глаза Евы не те, у нее не те руки, не тот взгляд, не те жесты, и что вся она - не то. Только он не знал, безнадежно ли он влюблен, или же ему просто хотелось в это верить. И когда он просыпался в холодном поту ночью и не помнил ее лица, ему становилось страшно, будто бы он попал в шторм, и ему уже ничто не поможет. Дядя сошел с ума, и Ио пришлось на время остановиться в маленькой комнате на вершине старого маяка, чем он был одновременно и обрадован, и опечален. Он мечтал ночью в кромешной темноте, слушал шум синего моря и думал о том, какую же деталь он упустил. Он думал о том, что его любовь не такая искренняя, как ему бы хотелось. Ева была милой, нежной, хрупкой, и, Боги, как Ио устал от этого. Море долго бушевало, пуская серую пыль в глаза и путая мысли в голове. Ио не мог понять, что он чувствует, но у кого он мог попросить помощи? Ему казалось, что ответ близко, но он думал всю ночь, не смыкая глаз, слушая гудящий ветер, и в итоге не нашел выхода. Неро в соседней комнате проклинал ромашки и не мог понять, где все пошло не так. А Ева… Ева спокойно спала, не думая о глупом мальчике, который мучается своими глупыми чувствами, и ни о ком не мечтая. Так сложно было сопоставить свои чувства и ритм сердца, ведь Ио был наивен и хотел сам себя перехитрить. Утром Неро заваривал синий чай в чашках, а Ева уехала, никому ничего не сказав, впрочем, как она всегда теперь и делала. Ио было уже плевать, где она и с кем. Она лишь оставила их разбираться с путаницей в старом маяке. Неро смотрел пристально, но не начинал разговор, потому что научился держать все в себе за эти месяцы, которые он знает белого мальчика. Он устал говорить, потому что Ио не хотел понимать его. "Нельзя доверять колорам". Разве натуральным можно? Всегда сложно осознать, что у другого человека тоже есть чувства, но, если не думать об этом…так ведь проще? Только можно задушить другого его же болью. Они были одни на целом маяке, который стремился в небо. В таких ситуациях разговора не избежать. Работы у Неро не было с самого утра, так что он пил чай и смотрел в море, пытаясь дать одному дурню понять, что именно тот упускает из вида. И наступил момент, когда он не выдержал. Иногда такое бывает. - Ты придумываешь чувства? - его голос звучал тихо, но четко, как обычно звучит последняя воля приговоренного к смерти. Ио обернулся на него, но тот спрятал по привычке свои глаза. Ио не хотел думать об этом, но, видимо, время пришло. - Нет, с чего ты взял? - сперва прочистив горло и попытавшись звучать как можно равнодушнее и спокойнее, ответил на выпад Ио. Черноволосый юноша усмехнулся - Ио слишком труслив и уходит от возможности подумать над своими чувствами. - Ты не любишь ее, я вижу это, - слова били больно, но были правдивы и честны. - Я вижу это в улыбках и равнодушных взглядах. Ночью я слышал твое шумное неспокойное дыхание. Проблема в том, что ты не любишь ее. - Не тебе, - четко произнес Ио ледяным голосом, совсем таким, какой был у его дяди, пытаясь убедить Неро…и себя в своих словах, - мне об этом говорить. Ты понятия не имеешь о том, что я чувствую. Неро горько усмехнулся глупой уверенности, потому что проходил через это в первые дни, когда видел свою сестру в ясных глазах ангела. - Я знаю, насколько приятно врать себе самому, Ио, но это путь в бездну. "Бездна в твоих глазах", - подумал светловолосый, но не решился произнести вслух. В этом не было никакого смысла и цели. Ио не мог думать об этом, он не хотел, он не хотел признаваться в том, что… - Лучше оставь меня, дай мне уйти, я не могу так, не могу! - он совершил попытку сбежать, но был пойман в теплые объятия колора. - Дай мне уйти… Может, Ио пережил слишком много правды сегодня, но Неро просто не мог оставить все так, как есть. - Ты ведь совсем не этого хочешь. Мальчик коротко всхлипнул в чужих теплых руках. - Не заставляй меня думать об этом, - послышался сдавленный голос в районе плеча черноволосого, куда натуральный уткнулся в порыве эмоций. - Ты врешь сам себе, - как приговор, и Ио едва сдерживает слезы. Колоры всегда делали ему больно, как бы он ни был уверен в обратном. Неро был источником самой страшной боли - боли где-то в середине грудной клетки, которая рядом с ним словно разрывалась. - Ложь. - Я так ненавижу тебя… - голос Ио тонкий, едва слышимый, дрожащий, а Неро… Неро был готов к этим словам. - Если бы ты только знал, насколько я ненавижу тебя. Они молчали, сжимая в руках самое ценное и родное в этом мире, на высоте нескольких десятков метров, они хотели утонуть. - Я ненавижу тебя, - Неро спокойно поглаживал светлые тонкие волосы монохромного, перебирая пряди, передавая свое спокойствие младшему, только он не мог держать в себе самые обидные слова. - Я ненавижу твое сходство с ней. Ненавижу за то, что презираю в ней все, в чем она не похожа на тебя. Она - не ты. Ну почему же она не ты? Неро молчал, опустив голову и зная, что не нужно отвечать. - Мне было бы проще любить ее, будь она тобой… Неро молчит и знает, что этот мальчик - дурень и немного его единственная отрада.***
(Он не знал)
Через некоторое время Ио начал писать рассказ "Основы монохромности", в котором отвергал идеи северного общества и его идеалы. Он писал о самом цветном из натуральных и самом монохромном из колоров. Он писал свою жизнь, и если Ева была одной главой, то Неро стал ее обложкой."Цвет - это радость. Цвет - это счастье. Радуга есть концентрация всего самого прекрасного в этом мире. Не бойтесь любить цвета. Понимайте тех, кого зовут колорами. Понимайте тех, которые не понимают. Мы люди, мы едины в своих мыслях и чувствах. У нас одна боль. Любите цвета. Цвета нет лишь в том, кто мертв внутри."
Он издал эту книгу в подпольном колорском издательстве, обходя законы и порядок, в экземпляре всего пятидесяти штук, и уговорил старый знакомых привезти двадцать пять из них в его родной город в точке А6 - Грейстон. Он не знал. Он жил, думал и чувствовал так, как должен был. Именно поэтому он больше не приезжал к маяку. Ему хотелось сделать или сказать хоть что-нибудь, чтобы оправдать себя перед самим собой. Никто не простит ему того, что он хотел любить другого человека. Каждую ночь Ио смотрел в темноту и вспоминал почти черные глаза. Не улыбку, не пушистые желтые волосы или нежный голос ромашки. Именно темные глаза бездны. И ему становилось страшно опять, но боялся он только себя. Прошел месяц, рассказ получил известность, а Ио вернулся в старый маяк, не в состоянии жить далеко от этого родного и теплого места, где царило море и цвет. Ева не появлялась, по словам Неро, уже около двух недель, но это было замечательно. Ведь Ио совсем не хотел ее видеть и даже думать о девушке-цветке. Он лишь хотел знать, насколько был не прав все это время. - Неро… - в тихом голосе было надежды и раскаяния больше, чем в исповеди. Его обладатель внимательным взглядом рассматривал большие ладони, которые что-то чертили в атласе. Кажется, там было побережье, но какая разница. Колор кивнул, не отвлекаясь от своего дела. Это было весьма важное задание, за невыполнение которого его могли оштрафовать или даже уволить. И плевать, что хочется утонуть. - Мы же… мы же ведь друзья, да? - лучше бы Ио вообще молчал. И как работать после такой фразы? - Как ты можешь спрашивать у меня такое? - злость выходила не через голос, а через ледяной взгляд синих глаз, выражение лица и сжатые в кулаках листы бумаги. - Ты никакой мне не друг. И я не хочу быть твоим другом. Ио чувствовал, как грусть просится наружу, как в груди замирает сердце и надежда с треском валится на пол. Все нормально, только… - Но… - Молчи, прошу тебя. Я до дрожи хочу поцеловать тебя, а ты не понимаешь. Я не хочу быть тебе другом, Ио. Закрой дверь в мою комнату, когда уйдешь. Ио сжал трясущиеся руки, почувствовав, как на его ладони опустилось чужое сердце и вес планеты упал на его плечи. Было больно, и он заплакал, потому что никогда не хотел чувствовать пустоту в сердце, которая пришла после этих слов. Он не мог ничего понять. Он запутался. Он просил о помощи, но слишком тихо, чтобы его хоть кто-то услышал. Хотелось умереть прямо здесь, в этой комнате, где случился шторм, на высоте нескольких десятков метров над уровнем холодного синего моря. Он чувствовал эту высоту, потому что несуществующий ветер сбивал с ног. Да, именно ветер. Ио нашел себя плачущим в чужих теплых и больших руках, сжимая пальцами чужие сильные плечи, покрытые темными красивыми татуировками, и утыкаясь лицом в синюю майку. Так выглядит смерть? Он никогда не был так счастлив и так "на-своем-месте".мой дом - это ты
***
Слишком быстро мальчику пришлось вырасти. На следующее утро Неро не оказался с ним в одной постели, как Ио втайне мечтал. Там лежала Ева, яркая, цветущая Ева, которая не была ему ни капли нужна. Кажется, Ио попал в шторм, и никогда ему не было так больно, как этим утром. Дядя был прав? Он ушел к морю, чтобы ощутить на своей коже потерянный и отвергнутый ветер. Почему он понял так поздно? Почему осознал не вовремя? Неро был ветром. Где его теперь искать? Неро был бездной. Как теперь его ловить? А Ио словно наивный белый одуванчик…куда ветер подует - он за ним. - Хочешь сказать - говори, - ничто нельзя исправить, но так хочется. Нужно лишь подобрать правильные искренние слова. Но это сложнее, чем кажется. Послышался знакомый голос, повеяло холодом и болью. - Я любил ее, - с этими словами Неро сел на холодный с ночи песок, но продолжал слушать. Он знал, на что шел, когда улыбался этому натуральному так, как никому никогда не улыбался и имел наглость наблюдать за ним. Знал, когда вспоминал светлое лицо с лучистыми черными глазами. И он был готов все услышать. - Я любил ее миллионами улыбок, тысячью взглядов, а потом понял, что любил в ней твои отголоски. Мне было грустно вчера, когда я тебя слушал. Я обнимал ее, но хотел, чтобы ты обнял меня - у тебя руки больше и теплее… Просто ему так сложно принять, что он обожает то, что его разрушает с каждой секундой и словом. - Я не сдержусь и поцелую тебя, - Неро закрыл лицо своими красивыми руками, скрывая улыбку, а Ио больше не хотел тонуть. - Нет ничего теплее и прекраснее твоих больших рук, и потому мне больше не страшен шторм.потому что он уже утонул в своей бездне
***
И через пять лет мальчик с синими океанными глазами, держа в руках историю жизни одного монохромного, захочет убежать к морю, а найдет свое солнце.