Особый настрой

Съемки «Пустоши Смауга» закончились пару недель назад. На полноценный отдых почти не осталось времени, а скоро уже придется снова вживаться в образ Шерлока Холмса. Поэтому Бенедикт организовал себе субботний вечер так, чтобы побыть в одиночестве и хоть немного настроиться на нужный лад. Главная проблема в интересных ролях — это невозможность вовремя вынырнуть из наработанного «образа». Вроде бы уже и финишная черта, и атмосфера съемок почти развеялась, но то и дело тянет вновь окунуться в прежний мир, ощутить себя Смаугом, оценить насколько удалась или недоработана отснятая тогда сцена. Бенедикт прошелся по своему дому, размышляя, как лучше скоротать вечер. Смауг так и не покидал его мыслей. — «Моя чешуя толще десятка щитов, мои зубы — мечи, мои когти…» Черт. Да отстань ты уже, наконец, от меня, дракон-скряга! В печенках сидишь! Интересно, привычка скалить зубы когда-нибудь исчезнет, нет? Бенедикт закусил губу, стараясь переключить мысли если не на новый сценарий, так хотя бы просто на образ Шерлока Холмса. В третьем сезоне намечается несколько непростых и насыщенных эмоциями сцен. Неплохо было бы заранее обозначить приоритеты. Особенно в сцене с Магнуссеном у камина. Не проблема, если от него потребуется изобразить только презрение Шерлока. Хотя кого он обманывает? Бенедикт слишком хорошо знает сценаристов, чтобы не ждать подвоха. Наверняка придется совмещать брезгливость и такт, любопытство, и растерянность, а для пущего эффекта — и уязвленную гордость. Ну вот как? Скажите, как можно отобразить это все в одном взгляде? — Fuck you, — подвел неутешительный итог своим мыслям Бенедикт. В доме никого нет, и поэтому ругнуться можно. — Что б им там… собаки Баскервиля снились, этим беспрестанно меняющимся режиссерам! Сделаю. Куда я денусь. Бенедикт застыл в холле напротив зеркала и попробовал изобразить безмерную печаль Шерлока при известии о том, что Джон женится. Почти получилось. Почти. Но тут не вовремя вспомнилось, как Мартин демонстрировал свои волосатые хоббичьи ноги. Всю серьезность тут же как ветром сдуло. Ну как так можно работать, а? — Мой мааааленький Ездок на бочках-хх-сс-ссс… — прошипел он вполголоса, передразнивая Смауга. Представил, как удивленно вытягивается лицо Мартина при этих словах, и засмеялся. Фриман не выносит, когда его дразнят полуросликом. Еще меньше он любит, когда журналисты в шутку спрашивают, не благодаря ли популярности Бенедикта его пригласили сыграть хоббита, спешащего разыскать своего дракона. — Да что ж такое! Невозможно сосредоточится на чем-то одном! — Бенедикт нахмурился, медленно выдохнул. Думать надо сейчас только о Бейкер-стрит. Об опытах, о Магнуссене. Да хоть о черепе, который наверняка опять припрятала домовладелица. Стоп! Интересно, а почему в спецэффектах не использовали горы черепов в пещере Смауга? Ведь изначально планировалось, что под звон золотых монет будут ломаться и с треском лопаться старые черепа гномов. Или эту сцену тоже вырезали? Жаль… Еще непонятно, откуда Смауг знал, что именно Дубощит послал Бильбо украсть Аркенстон? Что-то здесь не сходится. Дрозд ему морзянкой передал что ли? — Черт! Черт, черт, черт-черт-чееерт. Опять о драконе. Издевательство какое-то. Зеркало отвлекает! Бенедикт резко развернулся и почти бегом направился в гостиную. С минуту разглядывал свой диван, расположенный у стены. Потом с размаху плюхнулся на него, постаравшись проделать это в манере Шерлока. Вышло не слишком удачно. Теряет навык. Плохо. — Ишшь катуул! Айи ду ругнуль!* Кажется, это гномье ругательство. Если мне не изменяет память. Шерлок может его знать? Вряд ли… Бенедикт усилием воли заставил себя представить, что он сейчас — знаменитый Шерлок Холмс. Сидит у себя на Бейкер-стрит… Вернее, лежит на диване и… изнывает от безделья! Бенедикт даже сомкнул кончики пальцев и уперся ими в подбородок. Минуту мужественно пытался вообразить чертоги разума. — «Удар моего хвоста — раскат грома, крылья поднимают бурю, а дыхание…», — обреченно процитировал он давно засевшее в памяти. Потом, в качестве маленькой мести самому себе и несговорчивой музе, помахал руками, изображая крылья, левой ногой имитируя хвост. И… едва не свалился с дивана. — Клиника. По мне плачет клиника. Вот так актеры и сходят с ума. Воцарилась зловещая тишина. — Актерская муза, ау! Ты где? Ты меня слышишь? Мне нужен Шерлок! Сейчас! Минут через пять Бенедикт вдруг встрепенулся, приподнялся на локтях. О счастье! Его мысли плавно переключились на Шерлока, на момент общения братьев Холмс с их мамулей — сцена обещает быть фееричной, Гэтисс хвастался по телефону. А еще будет Бартс и батут. — Игра начинается! — обрадовано воскликнул Бенедикт. — Все просто, Джон. Я не умер! «Главное, ни в коем случае не думать о драконе, — решил Бенедикт, — об огнедышащем и очень злом драконе, парящим над Бартсом и машущим своими крыльями, заляпанными золотом. Не думать… не думать… не вспоминать…» — «Я — огонь! Я — смерть...» О, нет, только не снова! — Бенедикт потерянно рухнул и зарылся в многочисленные подушки. — «Я поджидаю в своем логове маленького хоббита. Золото. Мое золото. Я не отдам никому ни монетки!..» ___________________ * в переводе "Срал я на твоё лицо!"