До того, как ты стал таким

И мой дом мне казался родным, И очаг не бывал пустым До того, как ты стал таким...       Гели подошла к окну, положила локти на подоконник и стала смотреть на проходящих людей с зонтами в руках, на проезжающие по разбрызгивающимся лужам машины, на рутинную жизнь города. Во всём этом движении, в мельтешении однотонных фигур чувствовалась какая-то ненормальная размеренность, какое-то наигранное спокойствие, сводящее с ума. Казалось - ещё немного, всего пару мгновений - и что-то треснет, взорвётся, взбунтуется, перемалывая привычные краски и образы в бездонном скрежещущем чреве. Не было никакого повода искать подвох в пасмурной умиротворённости, но что-то подсказывало, что всё именно так, как ей чувствуется.       Придерживая белоснежную хлопковую простыню, в которую она завернулась, не желая окончательно расставаться с полуденным сном, девушка вернулась обратно в постель и села, в задумчивости глядя перед собой.       За окном раздавался монотонный стук инструментов строителей. В моих снах - холод прежних зим, На сосне золотой херувим, Он молился за нас святым До того, как ты стал таким...       Прежде всё было иначе. Совсем по-другому. В памяти Гели ещё обитали мельчайшие подробности школьных будней, весёлых девичьих посиделок и семейных празднеств. Ох, как славно катались они со снежных гор на подстилках, на досках, на том, что попадётся под руку. А потом возвращались по домам, смеясь всю дорогу над разными пустяками - потому что хотелось смеяться. Смех был необходим тогда, как дыхание, как кислород. Можно было беззаботно обсуждать будущее, которое представлялось таким далёким, таким странным, чужим, многообещающим, чудесным. Подруги мечтали, тщательно прописывая каждую чёрточку своего идеала - для каждой он был собственным, но в одном фантазии сходились - он должен быть искренне влюблённым. Очарованным. Покорённым.       Дядя был именно таким... Иногда Гели думала, что в ней так привлекает Адольфа. Что вызывает у него эти вспышки страсти, подобные приступам ярости, которые, бывает, случаются у него среди соратников? Что делает его таким ласковым, меняя до неузнаваемости выражение лица, улыбку, даже походку...       Она знала, что любит его - этого было достаточно для ответа на все вопросы. Она любит его больше, чем тех первых подруг, больше даже, чем свою мать. К матери Гели испытывала скорее благодарность: с одной стороны, за прекрасное детство; с другой - за родство с Адольфом.       Когда они встретились в один год, это было как что-то, о чём пишут в книгах. Как искра, пробежавшая между двоими. Гели тогда ничего не знала ещё, ничего не планировала и ни о чём не думала - она просто чувствовала, что он будет её. Преграды кровного родства, разницы в возрасте, положения, почему, зачем - какая разница? Разве женщины живут логическими построениями или "правильными" умозаключениями? Прав тот, кто сильнее. А очарование девушки - мощнейшая в мире сила.       Однако тем, что мучило её сегодня, вызывая даже головную боль, были тяжёлые размышления. Мрачные предчувствия навалились плотным комом, мешающим свободно вздохнуть. Закон боли, что свято чтим, Ты пришёл донести другим. Мир больной оставался больным До того, как ты стал таким...       Что-то менялось. Изо дня в день, всё больше и больше... Гели мало знала об идеях, которыми дышит и существует Гитлер, но она ощущала на себе, на своём окружении, что катастрофа вот-вот грянет. Что-то ужасное, чему нет аналогов, готово разразиться. Её постоянно мучали сны, в которых она стояла по колено в крови. Ослепляющий закат обагрял всё небо, и были слышны тысячи криков, стонов; слух разрезали плач и мольбы о помощи, на которые невозможно было ответить. Люди, нанося друг другу многочисленные ранения, всё больше утопали в липкой, вязкой жиже, и она тонула вместе с ними - просыпаясь наконец от нехватки воздуха. Долго ещё после очередного кошмара она не могла уснуть, и её бил озноб, который будто пропускал через всё тело волну страданий, испытываемых несчастными участниками навязчивых снов. Не дыши безнадёжным былым - Лучший мир уготован живым. Может быть, мы его создадим?.. Очень жаль, что ты не был моим До того, как вдруг стал таким.       Гели захотелось пить. Она подошла к столику, начала наливать в стакан воду из графина, но внезапно вздрогнула. Лужа растекалась по полу, а девушка продолжала смотреть в одну точку, будто объятая видением. Кровь из кошмаров стала проявляться грязно-алыми пятнами и в реальности, заливаясь в мельчайшие выемки и ложбинки. Гели моргнула - наваждение рассеялось. Она снова прилегла на кровать, закутавшись в одеяло и положив возле себя побольше подушек... белизна ткани создавала ощущение безопасности. Равномерное тиканье часов опять погрузило Гели в раздумья. Серое небо за окном гипнотизировало, уводя сознание. Я навечно в сплетении с ним, С ним всегда - и лишь с ним одним, Будь он хоть сыном ада живым - Что ж, мы вместе тогда сгорим. Ни к чему чёрный красить цветным - Он давно уже был таким.       Гели очнулась, почувствовав открытыми плечами знакомое прикосновение шершавой кожи ладоней. Его руки мягко и нежно скользили вниз, к груди. Спиной она ощущала грубую льняную ткань с металлическими заклёпками, вызывающими волны мурашек. Девушка откинула голову, позволяя поцеловать себя - так, как это делал только он - долго и горячо. Не говоря ни слова, они продолжали, понимая друг друга с помощью языка прикосновений и движений. Проводя пальцами по его обнажённой спине, она совершенно забылась. Ушли воспоминания от ночных кошмаров и гнетущих мрачных мыслей - её любимый был здесь, был рядом. Наконец-то ей стало спокойно. Всколыхнулся в озёрах ил, Над деревней растаял дым, Ледяные провалы могил Скорой смертью грозят живым. В чёрном пепле сгоревших комет, В отражении водных зерцал Багровеет слепой силуэт Кровью тех, кто в слезах проклинал. Племенам и народам земным, Моим детским смеющимся снам Всё казалось таким... простым, Всё казалось таким родным До того, как ты стал другим, Пока солнце светило нам.

***