Dead waters

Сначала это просто сон. В нём есть две Ливии, и одна из них улыбается другой, её улыбка на нежном девичьем личике полна вызова и соблазна, она встряхивает золотистыми кудряшками и серебристо смеётся. Вторая смотрит на неё настороженно, прикусив губу. Свет и тени пляшут на её изуродованной, покрытой грубыми шрамами щеке, превращая лицо в причудливо раскрашенную карнавальную маску. Две Ливии, такие разные и такие одинаковые, пристально смотрят друг на друга. Но это лишь сон. The sounds in my head, The voice getting louder, I run from you. В реальности Ливия тоже носит маску, покрытую причудливыми узорами. Пугающее украшение, призванное скрыть уродство. Как будто можно что-то скрыть от себя. По вечерам, перед зеркалом, всё равно видно всё. «Ты не можешь спрятаться от самой себя», — шепчет вторая Ливия за её плечом. Всё так, не может. Как ни скрывайся за маской, рано или поздно окажешься наедине с собой. «Я могу помочь тебе, — шепчет вторая Ливия. — Просто позволь мне это». «Тебя даже не существует». «А это имеет значение?» Нет, не имеет. Но призраки ничего не могут сделать там, где нужна холодная сталь. Металл, вспарывающий плоть ненавистного врага — вот что ей поможет, а не обещания девушки из зеркала, которую даже потрогать нельзя. Ливия из зеркала смеётся. Она проводит пальчиком по шее той Ливии, которая считает себя настоящей, и от прикосновения мурашки бегут по коже. «Тебя не существует», — шепчет Ливия из плоти и крови и прикрывает глаза. Прикосновения призрака будят голод плоти, тщательно подавляемый. Она всё ещё женщина, даром, что чувствует себя наполовину мёртвой. Женщинам свойственно желать любви. Мужчинам, впрочем, тоже, но последние её сейчас не волнуют. «Я могу сделать тебя счастливой», — обещает Ливия-из-зеркала. «Не можешь», — отвечает Ливия-из-плоти, но позволяет той, второй, целовать изгиб шеи, плечо. Губы и язык призрака холодные, почти ледяные, и это возбуждает. Bad girl, bad girl, I know you. Shadow on the wall, I walk with you Когда ты умер — тебе можно всё, решает Ливия. Переживать о том, что кто-то подумает, уже поздно. Она носит мужскую одежду и шпагу, и ходит по местам, которые приличная девушка посещать не должна. Не в поисках запретных удовольствий для себя, но это весело — смотреть на грязь, в которой люди валяются. Ливия-из-зеркала идёт рядом и отпускает насмешливые замечания. «Ты посмотри, там какой-то похотливый козёл трахает шлюху, перед тем как пойти к своей разжиревшей страшной женушке». Они проходят мимо проститутки с клиентом, совокупляющихся прямо у стены. Грязные юбки жрицы любви задраны, обнажая полные ноги, мужчина толкается в неё, она привычно постанывает в такт. Они так омерзительны, что это почти утешает — главное, не копаться в собственной памяти, где всё происходило куда приятней. «А вон тот так напился, что штаны забыл завязать, мужское хозяйство торчит наружу». Они перешагивают через пьянчугу, валяющегося у порога трактира. Никто не пытается подобрать его и занести внутрь, он так и лежит. Всем плевать. На неё, Ливию, нынче тоже всем плевать, люди такие одинаковые. Полагаться можно только на себя. «Видишь, — будто слыша её мысль, говорит Ливия-из-зеркала, — мы должны держаться друг за друга». Bad girl, bad girl, I see you So pretty on the wall. I’m in love with you. Ливия-из-зеркала смеётся, когда они оказываются в постели. «Видишь, тебе нравится. А ты не хотела». Ливия не отвечает: она всё еще считает себя главной тут, она-то не призрак, не игра чужого воображения. Она притягивает Ливию-из-зеркала к себе за волосы, грубо целует её, как если бы была мужчиной. Это всё равно, что целоваться с зимней вьюгой, настолько холодно. Ливии кажется — льдинки замерзают у неё на коже, обжигая, доводя до оргазма. У её тени холодные пальцы, и когда Ливия-из-зеркала ласкает настоящую Ливию между ног, холод распространяется по всему телу. Поднимается вверх, от низа живота, ледяной волной охватывает грудную клетку и горло. «Наверное, смерть именно такая». You and me, We’re a team. I like to play, And I’m willing to pay. Они одно — целое. Жизнь и смерть, горячая плоть и ледяное призрачное дыхание, уродство и красота. Вместе они могут существовать. По отдельности — обречены. У одной не хватит сил идти дальше, а вторая — лишь игра воображения. Но пока на ту Ливию, у которой в жилах течет горячая кровь, а лицо изуродовано грубым шрамом, смотрит из зеркала её прекрасное ледяное отражение, они продолжают свой путь. Это не продлится вечно. И однажды закончится. Это будет плохой конец, Ливия не настолько глупа, чтобы не понимать этого. Скорее всего — очень плохой. Но сейчас — они нужны друг другу.