***
«К каким чертям он провалился?» Хэйваджима Шизуо раздражался без повода. Не из-за этой вши, которая бесконечно раздражала его. А ровно по обратной причине: этой вши нигде не было. Шинра давно с ним не общался, и Саймон за все это время ни разу не приглашал его отведать суши. Люди начинали волноваться. Поэтому Шизуо отправился туда, где раньше жил Изая. Сэлти попросила его поискать того, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Добравшись до двери с табличкой «Орихара», Шизуо подергал за ручку, чтобы узнать, не заперто ли. К его огромному удивлению, замок был открыт. Дверь с медленным скрипом отворилась, явив взгляду черную как смоль квартиру. Сделав несколько шагов внутрь, Шизуо щелкнул ближайшим выключателем и остолбенел от увиденного. — Что за хрень? Никого не было. Рискнув пробраться немного глубже, Шизуо оказался ошеломлен еще сильнее. Квартира выглядела так, будто в ней много лет никто не жил. Он прошел туда, где по его представлениям должна была быть спальня, и увидел, что на полу что-то лежит. Подобрав это, Шизуо понял, что это фоторамка. На снимке был запечатлен Изая в юности в окружении родителей и сестер-близняшек. Стекло рамки было разбито, и осколков нигде не было видно. Вероятно, утонули под слоем пыли. Шизуо вернул рамку на место и осмотрелся. В комнате стояла кровать, поверх нее лежал матрас. Шизуо приподнял его и обнаружил клочок бумаги. Написанное было настолько выцветшим и затертым, что он не сумел ничего разобрать. Шизуо сунул бумажку в карман. Еще раз обведя взглядом пустую квартиру, Шизуо вздохнул: — Блоха… где же ты?***
— Там не было никого? — спросил ученый, которого звали Шинра. Шизуо кивнул. — Именно. Кажется, там сто лет уже никто не живет. Все, что я нашел, это разбитую рамку с фотографией и эту записку. Он достал найденный обрывок и протянул его Шинре. Тот посмотрел и сказал: — Я попробую восстановить записку. На это уйдет день-другой, но, возможно, она продвинет нас в поисках. И он убрал ее в карман халата. [Волнуешься за него?] — набрала Сэлти и показала Шизуо. Шизуо оскалился: — Нет конечно. Просто хочу узнать, где он, чтобы его прихлопнуть. [Мне кажется, ты не этого хочешь, Шизуо.] Он закатил глаза и ничего не ответил даллахан. Но ее слова продолжали звучать в голове, пока он шел домой. Волновало ли его внезапное исчезновение блохи? Разве что самую малость. Что бы там ни думали люди, он мог испытывать эмоции. Даже несмотря на то, что Изая доставлял ему одни проблемы, Шизуо не мог не беспокоиться о нем хоть немного. В этот момент у него в кармане завибрировал телефон. Достав его, Шизуо увидел мигающую надпись: «1 новое сообщение». Открыв его, он прочел: [Ты хочешь узнать, где находится Орихара Изая?] Шизуо уставился на сообщение. Приславший знал, где находится блоха? Главное, кто бы это был? [Кто ты?] Ответ пришел незамедлительно. [Это не важно, и ты меня не знаешь, Хэйваджима Шизуо. Можешь называть меня Моно. Так тебе интересно или нет?] Моно? Что это за имя, черт побери? Хотя какая разница. [Хорошо. Где он?] На этот раз респондент ответил не так быстро. Шизуо успел дойти до дома и переодеться, прежде чем услышал, что телефон вибрирует. Схватив его, Шизуо прочел новое сообщение. [Он в Корияме, префектура Фукусима. Примерно 240 километров отсюда. Остановился в мотеле. Это все, что я знаю.] Поразмыслив, Шизуо вспомнил, где находится Корияма. Он знал, что это был довольно маленький городишко с населением менее четырехсот тысяч человек. Шизуо решил, что Шинре и Сэлти лучше ничего не сообщать. Он чувствовал, что ему нужно встретиться с Изаей лично. Шизуо просто отпросился у Тома на несколько дней. Он должен был во всем разобраться.***
— Не помогает, — дурашливо хихикнул Изая, сидя в крошечном номере мотеля в Корияме, — не знаю, почему… но я продолжаю тебя любить. Проклятая зависимость никуда не делась. Изая порвал со всеми и перебрался за две с лишним сотни километров, но этого было недостаточно. Он лег на широкую кровать, и его рукава задрались до локтей. — Любить тебя — самоубийство, — тихо проговорил Изая, глядя на шрамы, покрывавшие его предплечья, — дни темны, когда тебя нет рядом. И дышать становится трудно. Проведя указательным пальцем по самым свежим из ран, он ощутил шероховатость кожи. — Я не знаю, как… но ты сумел задеть меня за живое. И это убивает меня.* — На самом деле забавно. Ты медленно убиваешь меня, даже когда тебя нет рядом. И ты даже не знаешь об этом. Изая продолжал говорить, будто бы рядом был собеседник. — Я должен суметь отпустить тебя. Ненавижу это чувство. С тех пор, как он исчез, прошла почти неделя. Изае было интересно, скучает ли кто по нему и заметили ли хоть, что он исчез. Наверное, нет. И как он допустил, что вляпался в такое дерьмо? Где была та точка невозврата, после которой он уже не мог скрывать свою депрессию? Даже он этого не знал. Изая подумал, что здесь он и умрет. Он решил, что если встанет и примет душ, ему станет легче. Изая вошел в тесную ванную комнату и стянул с себя всю одежду. Шагнув в пространство душевой, Изая вывернул кран, и ощутил, как бодрящая вода полилась на лицо и тело.***
Шизуо взял один из автомобилей Тома и отправился в Корияму. Ему пришлось проехать тысячу платных дорог, но он наконец добрался до места назначения. Тот человек сказал, что вошь остановилась в каком-то мотеле. Найдя единственный в городе мотель, Шизуо обратился к владельцу. — Вы бы хотели снять комнату? — вежливо поинтересовался тот. — Нет, я просто хочу узнать, не снимает ли здесь комнату некто по имени Орихара Изая. Консьерж просмотрел список постояльцев. — Эм, с именем Орихара Изая у нас никого нет, но есть один с именем Орихара Канра. «Надо было догадаться, что эта сволочь будет использовать псевдоним», — подумал Шизуо, закурив сигарету. — В каком номере? — Комната номер семь. Вам нужен ключ, сэр? Фраза повисла в воздухе, потому что пока консьерж говорил, Шизуо был уже на полпути к искомой двери.***
Выйдя из душевой, Изая чувствовал себя чуть лучше, чем прежде. Он оделся и взглянул в зеркало. Зрелище было не самым приятным. Он был очень бледен. Схватив косметичку, несколькими неделями ранее украденную у Намие, Изая выудил бронзатор и нанес на лицо, придавая тому его прежний цветущий вид. Теперь он почти был похож на себя нормального… почти. Изая взял свою отороченную мехом куртку и надел поверх всего остального. ТУК ТУК ТУК Когда он вышел из ванной комнаты, в дверь громко колотили. Изая уставился на нее, теряясь в догадках, кто мог стучать, кроме владельца мотеля. Вскоре дверь попросту слетела с петель, и на пороге возник человек, с которым Изая не рассчитывал больше встретиться. — Ш… Шизу-чан… — проговорил он; дыхание перехватило от одного взгляда на человека, стоявшего перед ним. — Ну, блоха, и почему ты смылся? — спросил Шизуо, войдя в тесную комнату. Когда самообладание вернулось, Изая в лучших традициях собственной дерзости передернул: — С каких пор тебе это интересно? Может, я просто захотел побыть наедине с собой. В любом случае, я не обязан отчитываться перед тобой. Терпение Шизуо лопнуло раньше, чем Изая понял это. Шизуо сжал руку в кулак и ударил его под дых, отправив в полет до ближайшей стены. Рухнув, Изая закашлял кровью. Теплая кровь текла и с той стороны головы, которой он ударился. Шизуо поднял его и пришпилил к стене. Обхватив одной рукой горло Изаи, другой ощупал карманы его брюк и вытащил оттуда складной нож, который тот всегда носил с собой. — Нам не нужно, чтобы ты меня сейчас порезал, не так ли? — самодовольно произнес Шизуо. Раскрыв нож, он обнаружил, что тот весь в крови. Это сразу же бросилось ему в глаза: — Что за хрень? Ну, блоха, и кого ты им прирезал? У Изаи кровь в жилах похолодела, когда он увидел окровавленный нож. Он забыл отмыть его после одного из своих приступов. — Я никого не убивал, Шизу-чан, — проговорил он, пытаясь ослабить стальную хватку на своей шее. — Тогда почему твой нож весь в крови, а? Объясни, блоха. Губы Изаи растянулись в ухмылку. — Почему бы тебе не задрать мне рукава и не посмотреть? Воткнув нож в стену, Шизуо вздернул рукав на правой руке Изаи и увидел многочисленные порезы. Проделав то же самое с левой, он обнаружил, что там их было еще больше. — Что за херня, блоха? Ты резал себя? — Шизуо был изумлен. После этой так легко сказанной грубости, Изая сморгнул слезы. — Если тебе это так интересно, то да, резал. — Зачем? — Ты всегда задаешь вопросы, Шизу-чан? — ответил Изая, уйдя от объяснений. Шизуо парировал с издевкой: — А ты никогда на них не отвечаешь. — Потому что вынужден хранить свой секрет. — Секрет? — эхом повторил Шизуо, отступив и позволив Изае сползти на пол. Прежде, чем Изая смог снова заговорить, он прижал руки к груди и тяжело закашлялся. Кровь тонкой струйкой стекла по подбородку и капнула на куртку и водолазку. Когда приступ наконец прекратился, Изая с трудом вздохнул. Он взглянул на Шизуо, прекрасные черты которого омрачила печать тревоги. — Я когда-нибудь рассказывал тебе о своем прошлом? Шизуо отрицательно покачал головой. Взобравшись на кровать, Изая несколько раз глубоко вздохнул и начал: — Когда мне было семнадцать, я рассказал своим родственникам, что я — бисексуал. Мы с отцом тогда серьезно поссорились. Он сказал, что отказывается верить, что его единственный сын стал геем. Последнее слово заставило Шизуо вздрогнуть, а Изая продолжил: — Мой отец отказался от меня и вышвырнул меня из дому. Мне было запрещено возвращаться и даже видеться со своей семьей, пока я не прекращу «заниматься глупостями». Это произошло семь с лишним лет назад, и с тех пор я ни разу не видел их. Изая тихо усмехнулся. — Единственной причиной, почему я решил, что являюсь именно бисексуалом, было то, что я по-идиотски запал на одного парня, который, как мне кажется, того не стоил. Набравшись храбрости рассказать об этом своим родственникам, только ради того, чтобы быть выставленным из дому, я даже не мог признаться тому парню, что влюбился. Немного грустно, на самом деле. Как думаешь, Шизу-чан? Впервые за всю свою сознательную жизнь Шизуо потерял дар речи. Все, на что он сподобился, это спросить: — Зачем… почему ты мне все это рассказываешь? — Я решил, что кто-то должен выслушать историю моей жалкой жизни. И не нашел никого лучше тебя, чтобы ее поведать. Выдернув нож из стены, Шизуо приставил его к горлу окровавленного Изаи. — Я хочу знать правду, бло… Изая. Почему ты уехал, зачем резал себя, какого хрена рассказываешь мне все это? Обхватив лезвие левой рукой, Изая слабо усмехнулся. — Наверное, я должен был объясниться. Я не смог выбрать более подходящего времени, чтобы поговорить с тобой, — сказал он, убрав руку со вновь покрывшегося кровью лезвия. На его ладони был свежий порез, из которого начинала медленно сочиться кровь. — Знаешь, что? Мне кажется, я смогу ответить сразу на все твои вопросы. Принеси мне влажное полотенце и сядь на кровать. Положив нож на кровать, Шизуо сделал то, о чем его попросили. Ему не терпелось узнать, что Изая собирался сказать. Он протянул полотенце своему извечному противнику, и тот стал вытирать им лицо. Когда Изая убрал полотенце, Шизуо увидел, каким тот был бледным. Под красноватыми глазами залегли темные круги. — Изая… — недоверчиво проговорил он. Тот усмехнулся. — О, да ты помнишь, как меня зовут. Изая сел и мигом придвинулся к Шизуо. — Ладно, перейдем к твоим вопросам. Почему я уехал? Почему резал себя? И почему поведал тебе о своем не таком уж славном прошлом? Так? Шизуо медленно кивнул, сняв свои синие очки. Изая улыбнулся: только ему была дана привилегия смотреть тому прямо в глаза. — А теперь я собираюсь ответить на все твои вопросы. Как только я это сделаю, можешь делать все, что угодно. Можешь рассердиться на меня, избить, швырнуть в стену, прирезать — все, что пожелаешь, — предупредил Изая. — Я понял. Давай, говори. Изая глубоко вздохнул, собираясь с духом сделать то, что хотел. Он придвинулся еще чуточку ближе, чтобы оказаться с Шизуо лицом к лицу. Когда он это сделал, Шизуо решил, что Изая собирался шепнуть ему что-то на ухо. Но к тому, что Изая сделал, он был совершенно не готов. Изая поцеловал его. Очень нерешительно прижался губами к губам Шизуо, полностью сократив дистанцию. Поцелуй длился всего секунду или две, но Шизуо показалось, планета перестала вращаться. Когда Изая отодвинулся, раздался тихий звук, какой бывает, когда разрывается поцелуй, но этот звук эхом отразился от стен комнаты. — Ч… что? Изая лег и слегка улыбнулся. — Мне нужно было догадаться, что ты своим крошечным недоразвитым мозгом не сумеешь ничего понять. Я уехал, потому что почувствовал, что должен был сбежать от тебя. Я резал себя, потому что пребывал в глубокой депрессии от того, что не мог избавиться от это пропащей любви. Я рассказал тебе о своем прошлом потому, что человеком, в которого я влюбился, был ты. Теперь понимаешь? Я уехал, потому что пытался покончить с тобой в себе… но это не помогло. Я по-прежнему люблю. — Но мы же ненавидим друг друга, — со вздохом сказал совершенно выбитый из колеи Шизуо. — Я тоже так думал. Размышлял, почему вечно доставал тебя. Зачем преследовал. Почему так интересовался тобой. А потом до меня дошло. Изая снова сильно закашлялся, и крови стало еще больше. Глаза Шизуо сверкнули настоящей тревогой. — Боюсь, мое время на исходе. Шизуо моргнул. — На исходе? Что ты имеешь в виду? Изая хихикнул. — Я умираю, Шизу-чан. Когда я врезался в стену, то, кажется, повредил ребра, осколок кости проткнул легкое и вызвал внутреннее кровотечение. И теперь я буду постепенно истекать кровью изнутри, пока не умру. Осознание озарило лицо Шизуо. — Ты хочешь сказать… ты умираешь из-за меня? — Глупости, — тихо ответил Изая, — я сам виноват. Ты только ударил. А я всегда знал, что моя любовь медленно убивает меня. Ты ни в чем не виноват. Кроме того, должен радоваться: ты добился того, о чем всегда мечтал. Поздравляю, Шизу-чан, ты победил меня. — Но я не смогу смириться с тем, что кого-то убил! Я все равно виноват! — Шизуо выхватил телефон из кармана, — я звоню Шинре, он сможет тебя спасти! В глазах Изаи появились слезы. — Зачем? Какой смысл мне жить? Моя семья вычеркнула меня из своей жизни, человек, которого я люблю, не отвечает взаимностью, куча народу мечтает избавиться от меня… Будет лучше, если я умру. Пара сильных рук стиснула плечи Изаи и крепко встряхнула его. — Ты думаешь, ты влечешь жалкое существование? Мои сверстники всегда считали меня монстром и задротом. Единственная женщина, которую я любил… Все кончилось тем, что я покалечил ее, пытаясь спасти. Все исследователи кругом помирают от желания изучать меня или сделать своим подопытным кроликом из-за мой нечеловеческой силы, которую я не в состоянии контролировать. Меня, возможно, упекут в психушку в ближайшие пятнадцать лет. Шизуо стиснул Изаю еще крепче, и в уголках его глаз также показались слезы. — Так что никогда не говори мне в лицо, что тебе лучше умереть, потому что я в тысячу раз хуже тебя в твоих самых отвратных проявлениях. Я могу привести тебе целый список причин, чтобы ты наконец осознал, что твоя жизнь гребаный шоколадный рай по сравнению с моей. — Даже если так, я все равно умру, — кивнул Изая. — До Икебукуро как минимум три часа езды. Как бы то ни было, меня уже не спасти. Изая взял руку Шизуо своей окровавленной и прижал к сердцу. — Послушай, Шизу-чан, ты сказал, что не сумел защитить единственную женщину, которую любил. Ты единственный человек, которого любил я. Мое сердце бьется ради тебя, и всегда будет, даже когда остановится. Когда ты злишься и когда одинок, когда думаешь, что тебя никто не любит, вспоминай, что я любил тебя, хотя ты никогда и не отвечал мне взаимностью. — Скажи, Изая, ты когда-нибудь смотрел в зеркало с мыслью, что ненавидишь того, кто смотрит на тебя оттуда? Каждое утро, когда я просыпаюсь, именно это со мной и происходит. Шизуо встал и подхватил Изаю на руки, как невесту. — Я отвезу тебя к Шинре, и ты будешь жить. Хочешь ты этого или нет. Подбежав к машине, Шизуо бережно уложил Изаю на пассажирское сидение, а сам запрыгнул на водительское. Мгновение спустя они уже летели по трассе, обгоняя все попутные машины. — Шизу-чан… — пробормотал Изая, — ты сказал, что можешь привести целый список причин, почему твоя жизнь хуже моей. А ты можешь назвать хоть одну, почему я должен жить? На секунду отвлекшись от дороги, Шизуо быстро чмокнул Изаю в бледную щеку. — Вот поэтому. Или тебе еще что-то нужно? — сказал он, чтобы скрыть румянец, заливший лицо. — Нехорошо дразнить умирающего, — прошептал Изая, из глаз которого полились слезы, смешиваясь с кровью, уже начавшей запекаться коркой на коже. — А кто сказал, что я дразню? Они проносились мимо всех пунктов оплаты проезда, и Шизуо отрывался от каждой полицейской машины, которая принималась его преследовать. К тому времени, когда они прибыли в Икебукуро, Изая уже едва дышал и шептал, что у него кружится голова. В какой-то момент Шизуо показалось, что они не успеют. Но как по волшебству, они сумели добраться до дома Шинры, пока Изая еще мог дышать. Он был без сознания, но дышал. Подхватив хрупкое тело на руки, Шизуо взлетел по лестнице на последний этаж и вышиб ногой дверь в квартиру. — Шинра! — проорал он. — ШИНРА!!! Ответа не было. Шизуо сделал несколько шагов вглубь квартиры и рухнул на колени в полном изнеможении, не в состоянии больше бороться с сумраком, который окутывал сознание. Последнее, что увидел Шизуо, прежде чем отключиться, — тело едва живого Изаи. — Мне кажется, я тоже мог бы любить тебя… — прошептал он и вырубился.***
Приоткрыв глаза, первое, что он увидел, был свет лампы, настолько яркий, что заставил его снова зажмуриться. Шизуо застонал и сел. — Шинра? Человек в очках вошел в комнату и улыбнулся. — А, Шизуо. Я рад, что ты очнулся. — Где Изая? Он жив? — требовательно спросил Шизуо. Шинра почесал в затылке. — А, да, жив. Это все, что я сейчас могу сказать. Но это было нечто: возвращаюсь я из магазина и вижу, что у меня в квартире на полу валяются два моих друга детства, и оба без сознания. Вы что, опять подрались, что ли? Шизуо виновато уставился в пол. — Ну… типа того. — Ясно. Кстати, я восстановил ту записку, которую ты тогда принес. Настоящая поэма. Я пришел к выводу, что написана она рукой Изаи, и, похоже, достаточно давно. Шинра протянул записку Шизуо. Тот взял ее и начал читать. «Побочные эффекты самоубийства». Я стою здесь в печали, По лицу текут слезы. Я не знаю, что случилось с тобой, Но что-то пошло не так. Твоя боль захлестнула меня, И ты сам не смог ее вынести. Но я смотрю на твою могилу И вспоминаю, твои последние слова. «Да пошел ты», — до сих пор в голове звучат. Тебе было больно, и ты не понимал, Что этим ранишь и меня. А теперь слишком поздно. Я рыдаю над тобой, а ты никогда не узнаешь, Что твое «Ненавижу» скоро станет моим. Ненавижу, что бросил, Что заставил страдать, И тебе никогда не понять. Так что, пошел ты! Сколько раз не сказал бы, не выразить боль От того, что я чувствую рядом с тобой. Тебе не понять, как мне больно сейчас, Тебе не понять, что твоя смерть для меня. Тебе не понять, Что твоя боль — моя. Но мы продолжаем движение, как бы ни было больно. Я продолжаю жить, хотя без тебя одиноко. Так что слушай сюда: да пошел ты! Ненавижу тебя за ту боль, Ненавижу за твою смерть, Ненавижу все эти чувства, Ненавижу тебя, что заставил меня скучать. — Это Изая написал? — спросил Шизуо, пораженный тем, что только что прочел. Шинра пожал плечами. — Понятия не имею. Он только что проснулся, так что можешь спросить у него, если хочешь. Не раздумывая, Шизуо вскочил на ноги и понесся туда, где был Изая. Тот лежал на больничной койке, с кислородной маской на лице и иглой капельницы в вене. Большая часть крови с него была смыта. — Изая… ты как? — Я… в порядке, — проговорил он, прерываясь, чтобы вздохнуть. Взгляд красноватых глаз метнулся к записке. — Что это? — Я нашел это под матрасом в твоей комнате, пока искал тебя, — Шизуо передал записку Изае. — Это ты написал? Перечитав поэму, Изая покачал головой. — Нет, это мне один друг в старших классах дал переписать. Я скопировал ее себе на всякий случай, — Изая тихо хихикнул, — думал, пригодится. — О, ну понятно, — пробормотал Шизуо, глядя в пол. На несколько минут в комнате воцарилась тишина. — Так, мм… что ты имел в виду? — Изая заговорил первым. Шизуо взглянул на него. — В смысле? — Когда поцеловал меня в машине. Ты это тогда серьезно? Шизуо задумался. Серьезно ли он? Он не был уверен. — Я не знаю. Думаю, да. Снова повисла пауза, казалось, еще более долгая, чем первая. — Изая. — М? Шизуо наклонился и запечатлел поцелуй на его щеке. — По крайней мере, я готов попробовать, если хочешь. Настоящая улыбка озарила лицо Изаи. — Обещаю, мы как и прежде будем устраивать догонялки. Шизуо собирался было уйти, но на секунду замер. — И ты не думай, что я впредь буду снисходительнее, когда придет время надрать тебе задницу. Когда дверь за ним закрылась, Изая расслабился и снова улыбнулся. — Да начнется же лав-хейт.