Спорим, не влюблюсь?

Прохожие, дома, зеленые деревья - все проносилось перед ее глазами, сливаясь в головокружительный калейдоскоп, от которого кружилась голова. Мышцы в ногах болели от долгого бега. И всю картину довершало палящее солнце полудня. Но какая к черту разница?! Кружится ли голова, болят ли ноги, сейчас имеет значение лишь цель. «На стадионе ее не было, ее подруга тоже ничего о ней не слышала со времени старта. Не нравится мне это, она, конечно, мелкая и незаметная, но если она прибежала в числе первых, а она точно должна была быть если не первой, то хотя бы входить в первую пятерку, волонтеры должны были ее запомнить! И та девочка ждала ее и Улю. И по дороге к стадиону я ее не встретила, и даже на пути к ее дому... Я оббежала, пожалуй, все, где еще искать?» Саша остановилась на углу какого-то дома, облокотившись на него и переводя дыхание. Беспокойство было, по правде, немного беспочвенным, ведь Арина вполне могла забить на это дело и в нескольких метрах от старта плюнуть на все. Или волонтеры, стоящие на старте, действительно могли не запомнить ее, а она могла уже вполне дойти до дома. Но что-то подсказывало Саше, что не все так гладко здесь, и Арина бы не бросила то, к чему так стремилась, и дойти до дома так скоро бы не смогла. Вариантов развития событий в голове кружился целый рой, но что-то подсказывало, что ни одного верного среди них не было, а с Ариной что-то не так. Хотя, может, это и простая влюбленность строит в ее голове самые страшные и беспочвенные картины плохих исходов после их, казалось бы, недолгого расставания. Обдумывая план дальнейших действий, Саша шла вперед, уже не бежала только по одной причине: куда бежать она уже не знала. Все возможные места уже осмотрены, больше вариантов просто не было. Нужен совет или хоть какая-то помощь. Остановившись на середине тротуара, она резко свернула во дворы. Если и ждать помощи от кого-то, то только от единственного друга, а если и он не поможет с дельным предложением где искать, придется пытать ее друзей. Она стояла у обычной, ничем не примечательной двери в сыром и темном подъезде. Как ни странно, но на все попытки оповестить хозяев о своем приходе обратная сторона квартиры отвечала ей лишь глухой тишиной. Сегодня выходной, ну не могли они никуда уйти. Точно, стопроцентно, да Юлька до двух часов дрыхнет, а Заира сама никуда не пойдет. Еще и еще нажимая на звонок, Саша уже хотела уйти в самом скверном расположении духа, ведь больше вариантов как найти Арину у нее не было. В последний раз нажав на звонок и не надеясь на ответ, девушка развернулась, но громогласный женский голос остановил ее: — Да открыто, черт возьми!!! Уже ни на что не обращая внимания, она влетела в квартиру и, не разувшись, сразу побежала в зал. Сейчас ей помогут или хотя бы успокоят, ведь так тяжело иногда для всех быть сильным и уверенным. — Юля, я... ой, — писец, как говорится, подкрался незаметно, — я, похоже, не вовремя. На роскошном кожаном диване расположились двое, явно не ожидающие ее прихода. — Да неужели! Может, сначала вообще стоит поздороваться? Саша нехотя поздоровалась. На диване с видом крайнего недовольства сидели двое. Женщина лет сорока, в кружевном бюстгальтере, таких же трусах и полупрозрачных чулках весьма не маленького размера, и молодой парень, также в одном только нижнем белье. Женщина, обняв его одной рукой за шею и притянув к себе, положила одну руку ему на бедро. Тот же сидел с таким видом, будто он не с этой планеты и к происходящему он вообще не имеет никакого отношения. — Раз уж я здесь, может, вы отвлечетесь... Пожалуйста. — Я не против. – Почти шипя, сказал парень, — ты, кстати, предотвратила изнасилование. Толстушка фыркнула и улеглась в длину всего дивана, сложив ноги на коленях своего партнера. Тот, словно дикий кот, зашипел и попытался вырваться. — Блять, скинь килограмм восемьдесят, а потом так делай! Приподнявшись, она позволила ему освободиться. — Что за речь, милый? Как ты можешь так со мной разговаривать? Я твоя жена! И что значит изнасилование? У меня, как у твоей супруги, есть право на половой контакт с тобой! — А у меня есть Уголовный Кодекс, — недовольно проворчал он, сев от нее как можно дальше, — в котором говориться, что если кто-то не желает заниматься с тобой сексом, а ты принуждаешь – это называется изнасилованием! Тот факт, что это происходит в браке, переносит эту статью на уровень домашнего насилия, что сути, в принципе, не меняет, и так же наказуемо. Заира, надувшись, демонстративно отвернулась. — Ну так чего приперлась? – обратился парень к Саше. — Отойдем ,поговорим, — сказала она и направилась к выходу из комнаты, — только, может, ты оденешься? — Я у себя дома, в чем хочу, в том и хожу. — Не придерешься. Саша направилась за ним на кухню. Там он быстро включил чайник и, облокотившись о подоконник, выглянул в настежь распахнутое окно. Девушка отказалась от чая и в быстром темпе начала обрисовывать ситуацию. В это время ее друг невесть откуда достал пачку сигарет и спички. Пока она говорила, он в задумчивости осматривал окрестности двора, вдыхая и выдыхая дым. В это время, несмотря на колоссальную жару, во дворе было невероятно оживленно, что изрядно раздражало парня. Куча беснующих детишек, подростков, чей дикий ржач, похожий скорее на лай мелких дворовых шавок, чем на нормальный человеческий смех, вызывал у него лишь желание сбросить на этот буйный дворик хотя бы одну водородную бомбу. Слишком громкий шум, как раз такой, что сейчас доносился с улицы, яркий дневной свет — все это злило его, особенно сейчас, когда благодаря его славной женушке у него было настроение разбуженного посреди зимы медведя. — Что мне делать?! – вывела его из задумчивости подруга своим криком. — Что твоей душеньке будет угодно. Можешь, в конце концов, найти себе нормальную бабу. — Я серьёзно... — Я тоже. Девушка отошла к плите, нервно начала постукивать по ней короткими ногтями, гипнотизируя кастрюли, на самом же деле она придумывала, что делать дальше. Даже ее лучший друг не хочет ее слушать! — Я сейчас расплачусь. — Пиздишь. И вообще, сдалась она тебе? Очередная шкура. Не получается с ней – брось, к тому же, судя по твоим описаниям, она так себе. — Тебе не понять. — Ну, так с фига ли приперлась? Саша в один шаг подошла к нему. — Да потому что я не знаю, что делать! Я люблю ее! Говорю ей об этом каждый, каждый день! А она только и делает, что шутит или посылает меня... — ...Что подтверждает верность моих доводов. Будь Саша чуть более ранимой, скорее всего, сейчас пара Ниагарских водопадов уже струились из ее глаз, но вместо этого она лишь еще сильнее сжала кулаки, до боли впивая в кожу коротенькие ноготки. Опустив голову, она тихо прошептала: — Я не брошу ее. Что мне делать? Ты ведь всегда мне помогаешь... Так что же теперь? Парень сердито что-то прошипел себе под нос. Однако же потушил остатки сигарет в горшке с алоэ, которое он изредка поливал остатками холодного чая, и развернулся к девушке с самым решительным видом. — Значит, я тебе как бесплатный психолог? Ладно, плевать, — он одной ногой выдвинул стоящую под столом табуретку и пододвинул к подруге. Саша послушно села, воззрившись на него снизу вверх. Он отошел на пару секунд из кухни и вернулся с накинутым на себя то ли покрывалом, то ли просто очень большим полотенцем. — Ну, наконец-то. — Это не ради тебя. Меня, кажись, какой-то мужик из противоположного дома заметил. — С каких пор тебя это волнует? — Не люблю лишнее внимание. Хотя это просто у меня настроение плохое из-за тебя. Обычно меня подобное не ебет. Саша фыркнула: уж кто-кто, а он, по ее мнению, только и делал, что заставлял волей-неволей всех людей смотреть на него. Чтобы он вышел на улицу и остался незамеченным? Такого еще точно не бывало! Все в нем, от внешности до манеры одеваться и общаться, буквально кричало: «Смотрите на меня!». И он это прекрасно знал, при этом взаправду не любил внимание со стороны чужих людей. Светлые, чуть ли не полностью выбеленные природой волосы всегда виднелись в толпе, что не давало ему возможности затеряться. А уж если ближе присмотреться, то и вовсе не удастся такого забыть. Его черты лица, сколько бы лет ему не было, Саша всегда видела утонченными и слишком уж… женственными? Да, точно, именно женственными. Однажды, еще в более юном возрасте, девушка сказала ему это, за что получила нехилый подзатыльник и истеричное «я, блядь, мужик, если не заметила!». Обидеться на него она никак не могла, так как ее опередили, и получившей нехилый удар Саше пришлось же и извиняться. Факт, однако, остается фактом, и лицом он скорее походил на красивую девицу, чем на сурового парня. То же можно сказать и о фигуре, хотя ростом он все же удался и был даже выше Саши, хоть широкими плечами и волосатой грудью не славился. По мнению девушки, таких, как он, любили в особенности геи или же старые тетки лет под сорок-пятьдесят, и отнюдь не как сынков. Хотя, может, она ошибалась, и все же доказательство того, что хотя бы вторая половина фанклуба ее друга существовала, сидело сейчас в соседней комнате. — Ю-ю-юль, а чаю мне все-таки налей, — на кухне друга волнение почему-то потихоньку улетучивалось, сердце успокаивалось. Он всегда ей помогал, всегда, сколько она была с ним знакома, и сейчас поможет. Сколько же лет они знакомы? Более десяти уж точно, и за все то время ни разу у Саши не появлялось желание увидеть его рядом с собой кем-то большим, чем просто другом. Так же он был первым, кто в ее одиннадцать лет предположил, что Саше стоит ждать не принца, а самой искать себе принцессу. Тогда ею это было воспринято как шутка, ведь все всегда говорили, что она встретит своего суженого, что с возрастом она обязательно влюбится. Ей всегда было интересно увидеть лица тех тётушек и подружек сестры, которые часто к ним заходили, узнай они, что были правы, и Саша действительно нашла дорогого себе человека, только вот с одним лишь совсем незначительным фактом: суженый — девушка. Как же всегда хотелось им сказать в лицо: «Да, я такая!» - сказать, какие они все лицемерные и противные. Как же ей хотелось увидеть этот меняющийся взгляд, разочарование на их лицах, как из красивой молодой девушки она превращается в их глазах в простую извращенку и лишь предмет для сплетен. «А вы слышали новость? Младшая сестра какой-то той продавщицы с Самой-Жопы-Нашего-Убогого-Города из этих. Как тяжело, наверное, ее сестре с ней приходиться! Я, конечно, не знаю, но моему мнению, у таких, как она, в нашей стране никакого будущего! У нас такого не любят!». Такие слова Саша слышала не раз, просто стоя в очереди, от тех же тетушек и подружек, пересказы некоторых ее знакомых о том, как говорят о них. Если б она услышала нечто подобное про себя или своих друзей, у нее всегда было бы, что ответить, и совет, куда засунуть свое мнение. Как жаль, что она не могла упасть в глазах общества, Саша поклялась сестре, что никто из окружения той или просто совершенно незнакомый человек не узнают о Сашиных предпочтениях в партнерах. Она до сих пор помнила, как сестра грозилась и умоляла, чтобы ее младшая сестра молчала. И это притом, что Саша согласилась достаточно легко, но, видимо, чтобы окончательно убедить сестру в верности своих обещаний, ей требовалось как минимум написать договор и расписаться под ним кровью. Сестра все-таки поверила ей, а Саша поняла, что не способна будет даже случайно нарушить клятву. Да как она может? Сестра делала для нее все на протяжении почти восемнадцати лет, и так подставить ее она никак не может! Из задумчивости Сашу вывел чай, который находился у нее в паре сантиметрах от носа. Она поспешно взяла его. Парень решил не наливать себе, он просто облокотился о край стола и получше закутался в покрывало-полотенце точно в плед. — Я, конечно, попытаюсь тебе помочь, но имей в виду, меня минут десять назад чуть не изнасиловала жирная старая гиппопотамиха, именуемая моей женой. Не жди от меня толерантности и адекватности, я вообще это делаю только потому, что ты меня спасла. Саша лишь кивнула, про себя отмечая, что уж чем-чем, а этими двумя качествами ее друг никогда не страдал. А про то, что делает он это только из-за Сашиного удачного прихода, врал. Уж он-то в любом случае дал бы совет! — Все твои опасения на данный момент малообоснованны, вы двое могли попросту разминуться, а волонтеры не обязаны запоминать всех. Да и с чего ты взяла, что она не из тех, кто бросает все на последнем и, возможно, самом сложном рубеже пути? — Я долгое время наблюдала за ней, ручаюсь, что она дошла бы до конца. Возможно, она физически слаба, но видно, что у нее есть цель, она сильно желала попасть на олимпиаду, а значит, бросила бы все силы, чтобы победить! Он смотрел на нее, не мигая, как будто оценивая. — Влюбленный человек всегда видит предмет своего обожания сквозь розовые очки, особенно по началу увлеченности. А ты, я вижу, сильно к ней привязалась. — Но я заметила ее уже как полтора месяца назад, я знаю о ней многое и трезво воспринимаю ее личность. — Все так говорят... — Я - не все! На миг на его лице возникло удивление, но уже через секунду оно сменилось иным чувством. Друг ее засмеялся. На глазах у него даже выступили слезы, и, вытащив руку из своего укрытия, он пытался вытереть глаза, но безуспешно, приступ хохота никак не отпускал. — Что смешного..? – себе под нос проворчала девушка, однако же парень ее услышал, все-таки немного успокоившись. — Но это реально смешно! – сказал он, не переставая смеяться, — на секунду я подумал, что разговариваю с двенадцатилетней девочкой с завышенным ЧСД. Ему было действительно весело от ее слов, хотя он уже и не смеялся. — Я действительно вижу все так, как есть... — Может, у тебя еще рентген вместо глаз? Девушка нахмурилась, сейчас она не особо хотела уделять внимание тонкостям, хотелось услышать уже сразу суть. — Говори прямо... — Не надейся на многое. Я сейчас все это говорил не для того, чтобы поиздеваться над тобой, — голос его вмиг стал серьезным, — хочешь еще одну трагедию в своей жизни? Отголоски твоей первой любви до сих пор не дают нам нормально жить. Саша сидела, опустив голову. Да, он прав, как всегда прав! И это малость раздражает... — Да, во многом я виновата, и естественно я не хочу, чтобы все повторилось. Но знаешь, бояться любить и сторониться всех — тоже не выход. Она нужна мне. Да, я горячусь по отношению к ней, и, возможно, мне стоит сбавить свой пыл в плане завоевания ее сердца. Возможно, мне стоит перестать грезить о нашем идеальном будущем и просто находиться с ней рядом, ждать, только и всего... Парень тяжело вздохнул и отошел к окну. Подул легкий ветер, давая возможность людям хоть чуть-чуть отдохнуть от невыносимой жары. Он немного запрокинул голову назад, подставляя шею ветру, и прикрыл глаза. — Скажу одно. Люби, но не иди у нее на поводу. Краем глаза он заметил, как его подруга утвердительно кивнула, про себя же усмехаясь. «Ты все сделаешь ради нее, ради той, которая тебя совсем не любит, а это, по меньшей мере, печально, и, по большей, опасно для нас...» — Сегодня мы познакомимся. — С кем? Ты с Ариной что ли? Он коротко ответил «да», опуская голову. Оглядев двор, он поморщился и отошёл от окна. — Ты же не хотел с ней знакомиться! С чего вдруг? — Не хотел, только когда ты в первый раз начала упрашивать меня, думал, ты опять с кем-то играешь, а потом понял, — он хотел сказать «возможно, играют с тобой», но в тот же момент передумал, решив не разжигать понапрасну огонь, — ты к ней серьезна, и у вас не ладиться. Будем считать, что ты ее завоюешь, но даже если и нет, она попадет в наше окружение, может, не в виде твоей девушки, но попадет. Я прав? Саша не ответила. — Я хочу понять, кто она, и увидеть, как она нас воспримет. — Хочешь рассказать ей о нас и наших делах? Он недовольно покосился на нее. — Дура, не? Какой бы распрекрасной она не оказалась, так рисковать мы никогда не будем. — Тогда обычное знакомство? Посидим, поговорим и все? — Ага. И с Заирой она тоже познакомится. — Зачем? — Пусть узнает, как мне плохо живется, и, может быть, в следующий раз мне конфет принесет. — Ты что, маленький? — Нет, ну а хули для маленьких детей у гостей всегда есть шоколадки, а для меня нет? Я что, хуже? И почему раз конфеты люблю, то сразу маленький? Я и ликёр люблю! Она мне что, ликёр принесет? — Ладно-ладно, я сама тебе конфет куплю. Ну а если она не захочет? На лице парня тут же расцвела дьявольская улыбка, сопровождаемая тихим посмеиванием, таким же, как и у Саши. Они уже и не помнили, кому из них этот жест принадлежал изначально и кто и когда его скопировал. В любом случае, он уже давно стал их неотъемлемой чертой. Только у девушки он всегда звучал как-то заигрывающе или же презрительно, если этот смех был вызван человеком, а бывало, он выглядел просто мило. У парня же из его уст этот смех всегда звучал пугающе-зловеще, только так и без вариантов... — Как будто у нее есть выбор. Саша чуть ли не прыгала от счастья. Наконец-то ее два самых любимых человека узнают друг друга! — А может, тогда еще Данила и Антона позовем? И тогда, конечно, еще и Влада... — А еще сестру, всех тетушек, бабушек, всех твоих бывших, какую-то бабульку с соседнего подъезда, мужика, который пару минут назад на меня пялился. Чего уж мелочиться!? Девушка смутилась, но при этом сохранила вмиг повеселевшее настроение. — Поняла-поняла, с остальным как-нибудь в другой раз, а то многовато будет. — Не в этом дело, я же сказал: вводить ее в наш круг опасно. Что мы знаем о ней, чтобы хоть малость доверять? Ничего. Но если все пройдет успешно, возможно, мы получим ценного союзника. — Значит, ты планируешь что-то больше знакомства? Прости, но этого не позволю я. Разве я говорила, что хочу Арину в наши ряды? Знать и участвовать это разное. Одно дело, если у нас с ней не будет секретов друг от друга... Совсем другое, если секреты одного способны будут причинить вред другому. Спор было начинать бесполезно и глупо, ибо у каждого было свое нерушимое мнение на этот счет. Саша ни за что бы не согласилась на что-либо слишком опасное для Арины, после случая с деревом и хорьком она поклялась куда более внимательно относиться к ней. А вот для ее друга вряд ли бы было значимо здоровье и даже жизнь близкого человека, не то что какого-то стороннего, если речь идет о деле, которому он верен. — Сначала познакомимся, а там посмотрим. Хоть он и не настаивал на своем, по его интонации Саша прекрасно поняла, что сказано это было, лишь бы она отвязалась, а для себя он уже давно решил, что все будет так, как и было им запланировано. «Обойдешься, пока я рядом с ней ты и слова лишнего не скажешь», — пообещала она ему про себя. Допив чай, Саша все-таки уговорила его пойти на поиски Арины. Правда, вскоре об этом пожалела. Ведь сначала ей потребовалось убить целых полчаса на уговоры, видите ли, он не верил в женскую интуицию! Интуиция Сашу никогда не подводила, и сейчас она настойчиво давила на нервы, так и шепча: «Изнасилование, насилие, грабеж, солнечный удар, перелом...» — и еще полный комплект того, что могло случиться! Нет, ну почему ничего более позитивного? Обязательно что-то да должно произойти непоправимое! Девушка прекрасно понимала, что ее волнение начинает походить на паранойю, но как же унять это чертово чувство беспокойства, глупую интуицию, которой она сама не хотела верить, чтоб ее! И уж тем более буйную фантазию, которая вырисовывала картины похлеще тех, что бывали в фильмах ужасов! Хотя Арина же не такая глупая, чтобы заходить в темную комнату, где слышались странные звуки, и спрашивать: «Здесь кто-нибудь есть?». Или такая!? Мигом одернув себя и вспомнив, что уж Арина-то как раз очень умная и такого делать точно бы не стала, да и какая темная комната посреди светлого майского предпраздничного дня! К тому же, сюжеты почти всех ужастиков до боли примитивные и однотипные, в жизни такого точно не случилось бы! Ведь не случилось?.. Но все-таки убедив друга и отчасти себя, Саша надеялась сей же час вылететь из квартиры и отправиться с ним на поиски... Нет же! Заира заявилась как раз тогда, когда Саша ликовала и уже неслась к выходу, заявив, что куда бы они ни направились, она пойдет с ними. И ладно бы Саша готова была терпеть женщину, которая ей в матери годилась, сколько угодно, лишь бы найти Арину, но как же без обязательной десятиминутной семейной перепалки!? После чего эти двое направились в свою комнату, видите ли, одеваться! «Ну почему, — вопрошала Саша, — почему нельзя одеть первое попавшееся! Когда некуда спешить, хоть весь гардероб примеряйте перед выходом, а сейчас извольте поторопиться!» Сказать она это никак не могла просто по той причине, что, прокричи из коридора она им это, началась бы новая словесная перепалка, что еще бы задержало их. Не выдержав ожидания, Саша вышла из квартиры и встала под подъездом, обдумывая, куда бы пойти в первую очередь. Хотя... куда уже идти! Полтора часа прошло, сейчас эти выйдут, и все два уже будут. За это время если что и случилось, так уже давно Арина и без нее решила. Плохой идеей оказалось идти за помощью. Оставалась только надежда, что Арина при встрече ни в чем ее обвинять не станет, может, и вообще поблагодарит. Вдруг с ней все-таки все нормально, и друг прав. Волонтеры ее просто не запомнили, и Саша с ней всего лишь разминулась! Хотелось бы в это верить. Не позже не раньше чем через сорок минут взору Саши предстала семейная пара, которую она так ждала. Ну, что сказать, как увидела - так захотела развидеть. Почему? Вот почему они не могут как все нормальные люди? Обязательно нужно выделиться! — Хлебальник прикрой, а то мух нынче много, — обратилась к Саше красивая светловолосая девушка в длиннющем, чуть ли не подметающем асфальт платье, шелковом шарфе и джинсовой куртке. Накрашенная так, будто никакой косметики на ней и нет, но при этом глаза смотрятся куда шире, чем есть на самом деле, и губы выглядят ярче. Весь образ очень уж напоминал саму Сашу, только с парой отличий: девушка, что стояла перед самой Сашей, была выше ее, из-под платья едва проглядывалась небольшая грудь, а выражение лица излучало такую надменность и высокомерие ко всему, что ее окружает, что подходить к такой особе было как минимум неприятно. Но сказать, что вторая барышня выглядела хоть каплю притягивающее, можно было только в пьяном бреду, под дулом пистолета и угрозой пожизненного отключения интернета. Перед Сашей предстала типичная металлистка во всем черном, с многочисленными шипами на кожаной куртке, в ботфортах и черной футболке с пентаклем. И все бы ничего, если б ей было не сорок лет, и штаны на ней были не размера XXXL. Если что-то нравится, то, конечно, не имеет значения вес, пол, возраст, — для Саши это было принципом и позицией, отношением к увлечениям других людей, но все-таки видеть такое было откровенно странно и казалось каким-то неправильным... — А почему нормально одеться не могли? Зачем цирк устраивать? Если вы таким образом решили впечатление произвести, то я вас растрою, Арину чудики не интересуют! – «наверное», — про себя добавила девушка. — Тебе что, впервой нас такими видеть? – возмущенно фыркнула большая мадам и одела темные очки, формой и цветом подходящие к ее образу. — Мне похуй, когда я выгляжу как баба из прошлого века, на меня меланхолия нападает, так что Саня куда хочет, туда и ведет нас. Саша натянуто улыбнулась и кивнула, кажется, что-то сегодня пошло не так ко второй половине дня, и даже поцелуй не мог скрасить мрачные мысли девушки. И как же она должна представлять Арине эту парочку?! Существует в народе поверье, что если сумма трех крайних цифр с одной стороны билетика равна сумме трех крайних с другой стороны, то этот билетик будет счастливым. Не поверье, а теорема целая! Из разных уст можно услышать разное о том, что с такими счастивыми бумажками делать, одни говорят, что билетики нужно съедать, другие же - сохранять. Как правило, у вторых эти билетики всегда можно найти либо в карманах, либо под крышками телефонов, встречаются и те, кто в завороты рукавов и шапок прячут. Так к чему это я? Хотелось мне сказать, что не отношусь я ни к первым, ни ко вторым. Я никогда не съедала их и даже никуда не прятала, а все потому, что они мне никогда и не попадались. Как странно, уж за семнадцать лет должно же было хоть раз повезти? Нет, не повезло. Я не очень часто езжу на автобусах, но и не раз в полгода, так что за неудача!? Счастье, по всей видимости, избегает меня... И сейчас, сидя в абсолютно пустом автобусе, я наблюдаю ту же картину: совершенно разные числа с обеих сторон билетика. Отчего-то стало грустно. И почему, такая ерунда ведь? Автобус ехал ровно, не скрежетали старые окна, он не подпрыгивал на кочках, и на поворотах не заносило. Словно ехал не по русским дорогам, и водитель был как минимум с пятидесятилетним стажем! Но какая разница мне? Неважно, какой номер у автобуса и куда я приеду. А зачем я вообще куда-то еду? Я хочу увидеть что-то? Нет, не так... кого-то. А кого? Не помню... Не могу даже имени своего назвать. Нет, я его не забыла, но произнести не могу. И чем дальше мы едим, тем тяжелее становится на душе, тревога в сердце сгущается. Оторвав от билетика взгляд и скомкав его в руке, я постаралась вспомнить, с кем же я хочу увидеться: имя, лицо, хоть что-нибудь! Автобус остановился, и я вышла. Двери за моей спиной закрылись, и он уехал, тут же растворившись в тумане. Шел дождь, небо затянулось свинцовыми тучами, и даже вдалеке слышался раскат грома. Автобус высадил меня в поле у самого края леса. У того края столпилась куча людей, все стояли вроде и толпой, но при этом каждый по отдельности. Я направилась к ним, обходя лужи и при этом пытаясь высмотреть, что же там происходит. Наконец мне это удалось. А происходящее оказалось не самым приятным мероприятием, то были похороны. Сразу стало интересно, чьи же, раз автобус меня сюда привез, значит, я должна тут присутствовать. Это близкий мне человек? Кто же это? Я невольно заглянула в одну из луж и увидела там свое отражение. Вроде я, а вроде и нет. В черном платье до земли, с каким-то печальным и в тоже время бесстрастным лицом, это такое оно у меня? Нет, обычно оно либо веселое, либо задумчивое, в редких ситуациях злое или сонное, но точно не такое! И платья я никогда не ношу, а тут вдруг аж до пола. А еще у моего отражения волосы длиннее, чем есть на самом деле, но это совсем не важно. Вот выражение моего собственного лица меня пугает, непривычно видеть себя такой. И я стараюсь улыбнуться, но как-то не выходит, губы просто складываются в прямую линию, не более. Я бросаю это дело и направляюсь дальше к тому месту, где вырыта глубокая яма и уже, судя по всему, опущен гроб. Вокруг меня мелькают люди, всех их я знаю, но не могу вспомнить, поэтому я лихорадочно перебираю в уме имена всех моих знакомых, кто мог оказаться в той яме, даже не замечая, что они стоят рядом со мной. Меня останавливает один старичок. Останавливает лишь тем, что он одет не в черное, как все, а в военную форму. А еще он не строил грустное лицо, единственный из всех здесь присутствующих, кто улыбался, чисто и искренне. Я подошла к нему, желая задать некоторые вопросы. — Почему все молчат? Старичок посмотрел на меня и улыбнулся еще шире. — Кто знает. Люди всегда переживают из-за пустяков. Похороны это пустяк? Что ж, возможно, это же смотря кого хоронить. — Грустно ли хоронить этого человека? Или наоборот весело? Странный вопрос, ведь сколь безразличен бы не был человек, в похоронах никогда не было ничего веселого. Даже если устроить на них грандиозное пиршество и веселье, факт того, что в гробу лежит близкий тебе человек, все омрачает. Но почему-то сейчас этот вопрос казался мне наиболее правильным и требующим ответа. — А вот это ты сама должна решить. Сама? Но как, если я даже не знаю, кто там лежит? Чей-то голос упорно твердил мое имя откуда-то издалека. Голова начала болеть, и перед глазами все потемнело, а потом я очнулась. Открыв глаза, я, прежде всего, увидела не солнце, небо, землю, траву, школу или любой другой объект местности моего непроизвольного «дневного сна». Первое, что я увидела, придя в себя, было морщинистое лицо не самого здорового цвета и вида. И если глаза мои привыкли ко всякому в этой жизни, то нос не готов был принять все то амбре, созданное товаром местного алкомаркета и излучаемое ртом сего лица. Несмотря на боль во всем теле, мне тут же захотелось крепко зажать нос пальцами, чтобы больше не ощущать этот своеобразный нашатырь... Как оказалось, пролетела я нехило, а точнее весь каменистый склон от самого верха и почти до тротуара, у самого его подножия я остановилась. Но при этом! Ничего не сломала, не сильно разбила лицо, поцарапала руки всего в одиннадцати местах, порвала только одну штанину и низ футболки, а так даже стоять могла, почти ровно. А обнаружила меня пожилая женщина, просто проходившая мимо. Она меня и в чувство привела, говорит, что кричала, кричала, никак я не реагировала, потом приблизилась к самому лицу, думала, так услышу. Ну, я услышала, а еще точнее, унюхала... Но женщина-то хорошей оказалась, и встать помогла, и отряхнуться, правда, после этого отряхивания моя футболка перевоплотилась в топик. Но в этом я ее не виню, и так на соплях держалась, да и к тому же у меня же еще вторая футболка была, с номером участника, я ее поверх своей собственной одела. Старушка, как не странно, даже не стала меня расспрашивать, что со мной приключилось, она просто помогала мне, то и дело причитая на количество моих царапин. После, не говоря ни слова, она, взяв меня под руку, повела к главной дороге. Стоит сказать, что мне было все еще плохо, очень плохо, и хромала я на обе ноги, но, не позволяя мне чувствовать себя как-то ущербно, достопочтенная моя спасительница так же плохо шла и даже хуже, чем я, хотя, казалось бы, куда хуже? Естественно, все это она делала исключительно ради меня, и ее плохо разборчивый голос и затуманенный взгляд так же были исключительно театральными! Хотя, признаю, это было лишним, не стоит так напрягаться из-за меня. По итогу минут через двадцать мы дошли до федеральной трассы, хотя будь я здорова, думаю, это заняло бы от силы минуту. Возле дороги же мы попрощались, она еще хотела меня сопроводить, но так как я сама не знала, куда мне идти, мы распрощались под моим уверением, что я сама как-нибудь до дома точно доберусь. Напоследок старушка только спросила, не завалялась ли у меня в карманах моих потрепанных штанов соточка? Я отрицательно помотала головой, из-за чего чуть снова не грохнулась в обморок, потеряв фокусировку, благо быстро пришла в норму, наверное, быстро. Горестно вздохнув, старушка махнула мне на прощание рукой и удалилась, как история браузера перед приходом мамы, быстро и незаметно. Хотя, может, это для меня так, потому как я не помню, сколько я держалась за голову, пытаясь восстановить картину мира после неудачного движения ею, может минуту, а может десять она уходила. Только после ее исчезновения я задумалась, зачем ей знать, есть ли у меня деньги? Ответ пришел быстро: конечно, чтобы быть уверенной, что я смогу вызвать такси или сесть на автобус, если мне снова плохо станет! Нет, ну а зачем же еще? После нашего расставания я просто пошла вдоль дороги, пугая прохожих и отнекиваясь от чьей-либо помощи. Вы представляете, мне даже помощь предлагают! Это ж насколько плохо я выгляжу?... Так много или мало пройдя, я увидала бетонный блок, лежащий посреди тротуара и загораживающий половину пешеходной дороги. Не удивлюсь, если мне скажут, что он здесь на вполне разумных основаниях и, скажем, закрывает люк или служит инопланетянам опознавательным знаком их земной базы. Сев на этот хоть и большой, но на самом деле невысокий кусок бетона, я начала потихоньку приводить мысли в порядок и составлять план дальнейших действий. Вот, что у меня получилось: 1. Добраться до дома Лены и попросить одежду и медикаменты. 2. Найти Сашу, дать пиздюлей за этот чертов поцелуй и поблагодарить за проделанную ею бесполезную работу. 3. Найти Жабина. (Дополнение к 1-ому пункту: найти и распечатать у Лены все самые жестокие пытки народов мира) 4. Применить полученные данные на лице, указанном в третьем пункте. 5. Спрятать труп. 6. Как-то объяснить маме, почему я второй раз за три недели прихожу домой как с военного полигона, а не с улицы. 7. Воскресить Жабина. 8. Повторить четвертый, пятый пункты. 9. Поплакать из-за того, что не попаду на олимпиаду и из-за жестокости жизни. Четко все решив, я собралась ковылять к Лене. Хотя была мысль передвинуть последний пункт на первый, но, все взвесив, я решила, что слезы - дело неблагородное и бесполезное в данной ситуации. Бабская сущность где-то в глубине души твердила, что это все несправедливо, больно и я должна себя пожалеть, тогда как что-то, скорее всего являющееся просто моим характером, заставило меня встать с плиты и вразвалочку пойти в сторону лениного дома. Не пройдя и пары метров, меня окликнули, и кто бы это мог быть? Ну кто мог орать мое имя на весь район и, несясь мне навстречу, трясти сиськами так, что это действо загипнотизировало даже меня, человека традиционной ориентации до мозга и костей! Хотя в последнее время я ловлю себя на мысли, что, общаясь с ней, мое внимание по ходу разговора всегда перетекает с ее лица кое-куда ниже. Но на то у меня есть целых два вполне логичных оправдания! Первое это то, что мое лицо банально находится на уровне ее груди, и вечно задирать голову, чтобы только посмотреть ей в лицо, как-то слишком напряжно, а второе - то, что в моей жизни явно мало сисек, особенно моих собственных. Так что смотрю я на них чисто из зависти! Ну, вот дожили, зависть уже оправданием является.... За то время, когда мой разум заняли Сашины буфера, их обладательница уже успела подбежать ко мне и зачем-то очень крепко обнять. Я что-то неразборчиво прошипела, кусая губы и силясь не заматериться на весь район, так как сжали меня сильно, а в моем теперешнем состоянии это было, мягко говоря, не очень приятно. — Отпусти... — шипела я, извиваясь словно змея, — да что непонятно, как мне неприятно!? Я аж от такой ситуации стихами заговорила! Это ж как меня за сегодня все достали, что я, человек, за всю жизнь смогший срифмовать только «любовь-бровь», так сразу и стихами ответила! — Сань, внатуре, отпусти девочку. Она и так выглядит не лучше жертвы Бухенвальда. Я еще больше приложила усилий к освобождению, чтобы разглядеть, какой там знаток истории посмел про меня, злую и не настолько уж и плохо выглядевшую, еще что-то сказать. И у меня получилось, Саша разжала свои объятия, но тут же попробовала схватить меня за руку, и у нее это вышло. Она еще что-то говорила, о чем-то горячо расспрашивала, однако же я не слушала. Мое внимание привлекла интересная парочка, стоящая за Сашей в паре-тройке метров. Две девушки взирали на меня с нескрываемым любопытством. Да и ладно, пусть пялятся, что, привыкать что ли? Пока я до камушка, на котором сидела, добралась, на меня не менее тридцати раз пальцем показывали, причем не только маленькие дети. Но эти дамы... Они меня пугают! Одна вся разодетая, в платье до пола, шелковом шарфе, с укладкой, видно, что и дорого, и причем еще и не по погоде одета. Жарень такая, что хоть в одних трусах по улице ходи или в морозильной камере. Странная она, да еще и взгляд какой-то хищный. Черт, да она же чем-то мне Сашу напоминает! Только она выше, старше и, как бы это выразится, белее? В том смысле, что волосы были слишком высветлены, и даже брови с трудом разглядеть можно было. Вторая была не лучше, так еще и прямо противоположна. Она была слишком черная! А еще слишком великовозрастная для своего образа. Знаете, я все видела, но сорокалетнюю металлистку впервые. Причем, заметьте, металлистКУ, женщины обычно в таком возрасте предпочитают уже даже не вспоминать о своих буйствах молодости, тогда как некоторые мужчины и в шестьдесят могут иметь заскоки скинхедов, хиппи или других субкультур. Ну что ж, эта мадам не относится к этим «обычным женщинам», ну а что, если душа требует, то почему бы и нет? — Кто это? – обратилась я к Саше, все еще не обращая внимания на ее вопросы «Где была?», «Что произошло?», «Откуда такие синяки и царапины?». Какая разница откуда? Может, я мазохистка и мне в кайф падать со склона, совершать невозможные для меня марш-броски, совать руки хорькам в зубы. А что, по мне не видно? Саша разжала свою хватку и, повернувшись к своим знакомым, при этом не прекращая обнимать меня, ответила: — Я хотела тебя познакомить с этими людьми еще достаточно давно, — Давно? Это как? Мы еще столько не знакомы, чтобы употреблять «давно» в этом случае. Или она хочет сказать, что сразу после того, как мы встретились, у нее появилась мысль, что я должна познакомиться с этими людьми? Нет, хватит строить доводы и придираться к словам, надо дослушать. — Ну и чего умолкла? Кто это? — В черном Заира, а с Юлей ты косвенно уже знакома... — Нет, я их вижу впервые, точно тебе говорю. — Аполлон это его хорек, - сказала девушка, указав на Юлю. — А-а-а... – вспомнив эту суку, мне тут же захотелось высказать все, что я думаю о нем, его хозяину. Но стоп... «... Его хорек». А где здесь он? Вижу только двух баб, а где «он»? Где хозяин? Но ладно, предположим, что Саша выросла либо в глухой деревушке, либо в стае волков (а откуда тогда у нее такая выносливость, если она не среди волков жила!?), и у нее просто-напросто проблемы с речью или еще банальней - кто-то из нас тупит. Ладно, но какого черта мы должны быть даже косвенно знакомы? На это у меня только одна теория: эта тварь укусила передо мной Юлю, а потом меня, тем самым передав ее клетки крови мне, а после опять укусила ее, передавая уже мои клетки ей. Это заговор. Кого? Ну как кого... По всем заговорам у нас спецы иллюминаты. Хотя нет, это все масоны, да нет, какие масоны, розенкрейцеры по-любому! Но ведь... Нет, я все поняла, никто из выше упомянутых. Это все пастафариане! А как еще можно объяснить, что мы обе не получили заражение? И знаете, кажется, хорошо я головой ударилась, пока со склона катилась... Высокая, не по погоде одетая блондинка подошла к нам поближе и остановилась прямо передо мной, все так же продолжая меня разглядывать. И вот, что странно: от взгляда холодных голубых глаз так и хотелось отвернуться, а еще лучше спрятаться за Сашей и подождать, пока эта девушка не уйдет. Что-то в ней было не так... Руки у нее были совсем не женские, это я заметила, когда она подошла ближе. Обычно у таких горделивых дам все ногти идеально подпилены и почти всегда накрашены, и кожа идеально гладкая и мягкая, видно, что впитавшая в себя не один литр крема. У нее же руки были абсолютно не такие, не то что прям мужские и какие-то грязные и некрасивые, но явно не девичьи и тщательным уходом не могли похвастаться. А еще скулы слишком остро выделены, даже учитывая ее худобу, что-то в этом было явно не то, а что - непонятно. — Я Юлиан. Ну, вот мы и встретились. Нервный смешок вырвался непроизвольно, заставив меня все-таки опустить взгляд. Теперь-то понятно, что мне в «ней» казалось не так. — Да, встретились... — с трудом проговорила я, — а можно вопрос? — Можно, но желаемого ответа ты, скорее всего, не получишь. — Вот как... Но все равно попытаю счастье. – Я все-таки подняла глаза на него, с трудом силясь не отводить взгляд. Чего это я? Просто мне было смешно и страшно одновременно, и я понятия не имела даже как к нему обращаться. А самое главное, что я у него спросить хотела? Черт, много чего, но что самое основное вертелось у меня на языке, я вмиг забыла, только посмотрев на него. Придется импровизировать. — А вы верите в Бога? И если да, то в какого? Юлиан немного удивился и даже не сразу ответил. Да что там Юлиан! Саша вообще, кажись, была в полном недоумении и уже сама что-то хотела ответить, но мой собеседник ее опередил. — Ни в какого. Я атеист. Ух ты, какое совпадение, я тоже! Хотя кто знает, вдруг где-то там, в вышине сидит и наблюдает за мной чудовищной силы создание из лапши и фрикаделек... — А ну... Спасибо за честность! Еще пару секунд он разглядывал меня, будто я не мелочь с соседнего района, а живая Мона Лиза, а после обратился к Саше. — Сань, она всегда такая или это на нервной почве? — Второе... — А я еще первое не съела, а вы уже ко второму. Появившаяся рядом словно призрак Заира тоже встряла в разговор. — Может, ее в травмпункт? Мне кажется, тут явное сотрясение мозга. — Чушь, это не сотрясение мозга, а явное его отсутствие. — Не правда, — живо сообщила я, — есть у меня все, я ж отличница! Юлиан поморщился, как от какого-то неприятного запаха или полнейшей чуши, сказанной десятилетним школьником, который, еще и в упор не давая никому сказать, отстаивал свою наиглупейшую точку зрения. — Пятерки в аттестате - не показатель ума. От такого заявления я прямо-таки обиделась. Но Саша не дала свершиться благородному спору, блин, как помогать мне, так она на все горазда, а как отстаивать мою честь, так в ней кот Леопольд просыпается. — Ну и чего вы спорите? Пойдемте домой, Арине явно нужно обработать раны. — Если это опять будешь делать ты, то лучше я тут посижу, само быстрей и безболезненней заживет. — Не я. Юля в этом лучше понимает. — И какого хуя ты на меня это сваливаешь? Я филолог, а не врач. — Но ты же и правда в этом разбираешься. Не уж то сложно? — Да, сложно. — Почему? — Отчего-то она мне не нравится. Саша закатила глаза и даже отпустила меня. — Тебе не кажется, что это как-то по-детски судить о людях только по первым нескольким минутам, да еще и отказывать им в помощи только потому, что они тебе, видите ли, не нравятся!? После этих слов мне даже смешно стало. А Саша, оказывается, умеет пилить не хуже любой мамы. — Я вот тоже так считаю, — вставила свою лепту Заира, — девочке нужна помощь, а ты еще капризничаешь! Твой эгоизм переходит все границы! Юлиан пренебрежительно фыркнул и, развернувшись, пошел назад, откуда они и пришли. Винить его отчего-то я не могла, наверное, из-за того, что я поступаю похожим образом часто. — Я не обращаю внимания на скучных и бесполезных людей, делайте, что хотите, но меня не вмешивайте. Заира тут же развернулась и в быстром темпе принялась догонять парня, при этом всячески угрожая. Хотя в основном эти угрозы звучали по типу «Попросишь ты у меня что-нибудь!», « Да я ж тебя...!» и тому подобное. — Пошли, — Саша протянула мне руку. — С чего бы. Вы мне никто, лучше уж я домой пойду. На ее лице тут же отразилось удивление, и, в точности как и Юлиан пару минут назад, она, кажись, увидела во мне знаменитую Джоконду. — Странно, на секунду мне показалось, что я смотрю на другого человека. — Другого? – Я огляделась по сторонам, - да, ты могла смотреть на мусорщика, он там возле объекта своих работ. Вот только то, что ты во время разговора со мной смотришь на мужиков в грязных комбинезонах, меня мало волнует. — Я не о том, но да ладно. До дома твоего куда дальше, чем до их квартиры, тут близко, правда! Тебе нужна помощь, мы можем ее предоставить чисто из благих намерений! Пожалуйста... Заодно внятно и по порядку расскажешь, что с тобой произошло. — Не нужна мне ничья помощь, — еле слышно и на языке вроде отдаленно напоминающем русский прошипела я. Саша естественно не поняла, а оно и к лучшему. — Прошу, они хорошие люди! Да я и не сомневаюсь... Один трансвестит меня откровенно послал, а баба, которая в три раза больше и старше меня... Да ничего она мне не сделала, но я просто не представляю, как мне общаться с сорокалетней женщиной. Да моя мама младше ее, а я порой не знаю, что ей сказать! Однако же решение в моей голове созревает быстро. — А интернетом можно будет воспользоваться? Нет, она еще и задумалась! Всеми силами пытается меня в их логово затащить, а на такую житейскую просьбу замялась. Или что, у них там на рабочем столе суровое эрогуро а-ля 18+? Ну, так я почти подхожу! День рождения у меня в декабре, но это не столь важно, главное, что в этом году. А значит мне можно! — Хорошо, воспользуешься... — ну вот другое дело, а то как лечить они горазды, а банально в интернет выйти не дают, я уж думала, сейчас врать начнет насчет севшего трафика или внеплановых ремонтных работ у оператора. А вообще, какая разница, куда идти постигать суть пыток, веками разрабатываемых для всех самых праведных дел. Ведь правда, велика ли разница, лучшая ли подруга то будет или же впервые встреченные мной люди, друзья девушки, что домогается меня? Ну и той, что искренне желала мне победить на олимпиаде и всецело помогала мне в этом. Ах, Арина, как легко завоевать твое доверие! Это все лишь тонкий расчет, даже слишком тонкий, я бы не выдержала месяц бегать за собой и всячески подлизываться, лишь бы вписаться в друзья, а потом и в больше чем друзья! Да зная себя, на второй день прибила б уже и пошла искать кого-нибудь посговорчивей и адекватней. — Хорошо, в таком случае я пойду к ним, но только ненадолго. — Да... Мы направились в ту сторону, где пару минут назад скрылись друзья Саши. Медленно-медленно пошли, так как быстро передвигаться мне было попросту больно, но спасибо Саше, она не предлагала мне помощь и не торопила, а просто терпеливо и в моем темпе шла рядом. Все-таки лечение требовалось однозначно, и сейчас я была мало на что способна, о мести и думать было глупо, что я в таком состояние могу? Поорать, брызгая слюной направо и налево, при этом угрожая листком с распечатанной информацией о пытках? Да это поистине глупо, а еще глупо идти к этим троим, кто знает, какие они на самом деле? А вдруг у них там не квартира, а клуб садомазохистов? Нет, ну вообще неплохо, а если в их клубе к тому же садисты и мазохисты нетрадиционной ориентации состоят, то может и на моей улице сегодня будет пир! Месть местью, а яой по расписанию. Идти оказалось недалеко, да и к тому же когда мы зашли в нужный нам двор, то сразу узрели знакомые фигуры у, видимо, нужного нам подъезда. Только вот нас, по всей видимости, они и не ждали. У дальнего от нас подъезда стояли Юлиан, Заира и Лысый Мужик, как я его моментально окрестила. Даже с нашего расстояния слышались их жаркие дебаты, в которых громче всех орал Юлиан, на великом и могучем русском жаргонном. Пара оборотов особо понравились мне, и я их даже запомнила, хотя и не представляю, где же мне может представиться возможность так изыскано кого-то посылать. Не на много уступала ему в криках и Заира, однако же стоило заметить, что парень орал в основном на Лысого Мужика, а Заира, напротив, на него самого, при этом крепко ухватив за запястье и не давая ни на метр ступить в сторону. Ну а некто, кого я не знала, на фоне этих двоих, казалось, говорил почти шепотом, но, судя по его виду, не менее категорично и обращался он в основном к Юлиану. — Эм... Я смотрю, у вас тут всегда весело. — Ага... - как-то как раз-таки невесело проговорила Саша, – Я по правде надеялась, что они хотя бы из-за тебя будут вести себя прилично. Я еще раз осмотрела всю эту ситуацию, уже даже примерно понимая, чем вызван спор. — Да ладно. Будь они нормальными, я бы не поверила, что они твои друзья. — Почему? Я кажусь тебе такой чудаковатой? – сказано это было с легким флиртом, но я предпочла сделать вид, что не услышала этого. — Не-е-ет, ты мне просто кажешься далекой от того общества, в котором живу я. Она как-то горестно опустила голову. — Это так, к сожалению, ли к счастью... — Да нет, это круто, - тут же сказала я, - ты можешь многое мне рассказать о... Нетрадиционных парах и вообще как там у вас все заведено. К ее и так не радостному личику добавилась еще и печальная улыбка. — Будто все заключается только в ориентации. — А разве нет? Мне так и не ответили. Да и к тому же мы подошли к спорившим, у них-то разговорчик всяко интересней. — Может, хватит? Арине помочь надо, идемте уже к вам, - сказано это было куда тише, чем любой из здесь споривших говорил, но ее как-то услышали. Юлиан сию же секунду бесцеремонно вытащил из куртки Заиры ключи и протянул Саше. — Надо, так пиздуй! А мы еще не все решили! Саша промолчала, взяв ключи, и направилась к подъезду, а я соответственно за ней, хотя было желание остаться и послушать их занимательный «разговор». Это прямо как срач в комментариях под каким-нибудь видео или постом с провокационной или острой темой, только в мультимедийном виде. Как же редко передо мной по-настоящему качественно люди спорят, если у меня уже такие сравнения! И все же, скрепя сердце, я направилась за Сашей, потому как не мое это дело, и меня еще могли втянуть в эти дебаты за излишнее любопытство. Поэтому я с не менее жалостливым видом, чем детки, которых родители забирали подальше от троих грубиянов, чтобы те не слушали их бесподобную речь, зашла в подъездную дверь. И, как ни странно, так и застыла. И дело было вовсе не в подъезде, просто, когда я зашла, за моей спиной тут же раздался странный звук, сопровождаемый тихим стоном, а затем и новым звуком, напоминающим стук или удар, и после него уже даже не стон, а тихий скулеж и неразборчивое нытье. Я выглянула за дверь, именно выглянула, а то мало ли что. В отдалении от крыльца подъезда стояла старушка-металлистка, как-то боязливо поглядывая на происходящее на крыльце. А бояться чего там было! Лысый Мужик стоял на коленях и, уперев лбом в землю, тяжело кашлял, под его головой виднелись красные пятна, все более увеличивающиеся в количестве. Одной рукой он держался за живот, второй же упирался в землю. Возможно, ему легче было бы сесть, да вот только подняться ему не давал Юлиан, сильно прижимая одной ногой его голову к земле. Мужчина хрипел и явно пытался подняться, правда, безрезультатно. Прохожих и жителей двора вокруг не осталось вовсе, а может кто-то и наблюдал это, но мой угол обзора из-за слегка приоткрытой двери был сравнительно небольшой. Лысый Мужик попытался снова подняться, и на этот раз ему даже удалось оторвать голову от земли. Парень отошел чуть в сторону и позволил мужчине слегка приподняться и тут же после этого с силой пнул того куда-то в область почек. Лысый Мужик повторно свалился наземь, и опять-таки тихо скуля, но не воя и не моля о пощаде. Гордец, хотя, по моему мнению, ноющий сорокалетний мужчина выглядел куда более жалко, чем если бы он кричал. Этот его тихий вой больше напоминал скулеж умирающей собаки, пожалуй, весьма жалкое зрелище. Поймав себя на такой достаточно жесткой мысли, я даже удивилась. И откуда у меня такая неприязнь к человеку, которого я впервые вижу? Да не просто к тому, кого впервые вижу, а к тому же страдающему человеку! Я никогда не считала себя садисткой и никаких наклонностей даже к дракам не испытывала, что уж говорить о самом настоящем избиении! Но в этой ситуации я чувствовала что-то странное. Превосходство? Да, что-то типа того, странно только, что я к нему и не прикасалась и уж тем более не избивала, а такое ощущение, что на мести Юлиана я. Это пьянит и манит, да вот только здравый смысл неустанно твердит, что все это плохо и не для меня, и ни одной мысли о помощи бедному гражданину... Юлиан присел по левую сторону от своей жертвы и схватил того за подбородок, развернув лицом к себе. — Я не люблю шум и людей со слишком громкими голосами и стараюсь избегать бессмысленных споров и ругани, в которой почти всегда приходится переходить на повышенные тона. Но сегодня со мной были три девушки, так что я решил разобраться в ситуации, не используя насилия, ты же сам из мирного разговора решил устроить скандал... Что ж, твоя ошибка, у тебя был шанс, и ты его проорал, — он отпустил подбородок мужчины и тут же схватил того за лысую макушку. Мгновение - и неприятный хруст, а вместе с ним и душераздирающий крик разносится по двору. Лицо Лысого Мужика оказывается впечатанным в землю, хотя подозреваю, что лицо оно будет напоминать мало, если его поднять. Парень выпрямляется и обходит мужчину вокруг, презрительно оглядывая того. Я же поспешила отойти от двери, а то теперь с его ракурса открывался прекрасный вид на дверь, и значит, мог он увидеть и меня. Ох, жопой чую, лучше, чтоб не видел! Да и насмотрелась я на такое, побегу я, пожалуй, отсюда, да побыстрей... Сорвавшись с места, я понеслась по этажам, с каким-то страхом убегая от входа в подъезд. Хотя, как сказать, неслась, если уровнять меня с толпой хромоногих старушек, то, думаю, почетное третье место я точно бы заняла. Но непонятно, правда, чего я боялась: Юлиана, который может меня увидеть, или же самого того зрелища, которое, вполне возможно, еще не закончено. А может и не этого, а лишь того, что оно мне может понравиться... Добравшись до третьего этажа, я обнаружила там Сашу, стоящую у одной из квартир. — Ты это где была? — Не поверишь! В подъезде. — А почему так долго? — Три раза покурить останавливалась, пять раз бабушек до первого этажа довела и еще один раз решила граффити полюбоваться. — Допустим... А граффити ты где нашла? — Кто хочет, тот и трактор на Луне достанет. Саша тяжело вздохнула и отвернулась от меня, чтобы открыть квартиру. Быстро сдалась, но тем лучше для меня, ей тоже необязательно знать, что я видела. Однако после увиденного мне жутко захотелось уточнить у нее кое-что. — Кто они? — То есть? — Что из себя представляют эти люди? На пару секунд она задумалась, смотря на меня. — Юля – мой друг, очень давний друг. Заира – его жена. — Мне неинтересно, кем они приходятся тебе или друг другу. Чем они занимаются, что за люди? Пойми меня, я иду в дом к тем, кого вижу впервые в жизни. Ты будешь со мной, но могу ли я доверять тебе? Я прекрасно понимаю, что мы ходим по кругу, и ранее я у нее спрашивала фактически тоже самое, однако же сейчас клятвенные обещания меня не убедят. Ей потребуются куда более веские доводы. — Кому-кому, а мне ты можешь доверять всецело, я никогда не причиню тебе зла и всегда буду на твоей стороне. Сейчас мне так и хотелось рассмеяться, сказать что-то язвительное, а может и просто уйти. Что за сопли? Всегда на моей стороне? Никто не может быть вечно верен кому-то или чему-то. Жизнь слишком сложна, чтобы так громко заявлять о таком. Я видела не раз людей, кто клялся и убеждал всех и каждого в собственных верованиях, но спустя буквально пару лет, а бывало и месяцев, они уже твердили об обратном. Особенно это касается отношения к людям. Любовь не долговечна, подростки часто влюбляются, и в этом нет ничего странного или неправильного. Все это переживается и забывается и в более зрелом возрасте воспринимается и определяется просто как юношество. Рано или поздно она забудет и меня, это бывает со всеми, никто не исключение, совершенно никто... — То, что ты сказала, никак меня не может убедить в безопасности моего пребывания в вашем обществе, и уж тем более квартире. — Да, не может, у меня нет ни одного доказательства на этот счет. Но неужели ты совсем мне не доверяешь..? — Честно говоря, да, я тебе не верю. — Печально, но, тем не менее, идти куда-то в таком состоянии попросту опасно! Они, правда, хорошие люди. Хорошие - люди понятие растяжимое. Если так посмотреть, Раскольников тоже хороший человек, и все же богатенькую старушку он грохнул. А я из семьи далеко не бедной и даже не входящей в средний класс, так мало ли что! И почему ясный ум и чувство самосохранения начали пробуждаться во мне только сейчас!? — Они мне не нравятся, мне не нравишься ты, не нравится эта ситуация. Да и весь сегодняшний день в целом. Только вот выбора у меня нет, зачем-то я все еще следую за тобой, зачем-то изначально доверилась тебе... Я знаю, это будет моей величайшей ошибкой и все же я пойду туда, знаешь почему? – я приблизилась к ней в плотную, внимательно посмотрев ей в глаза, - Потому что вижу, что ты по уши влюблена в меня, иначе зачем бы стала делать все это? Слишком много для просто привязанности, не считаешь? Я и раньше думала, что у тебя все запущенно, но услышав, что ты меня искала, так еще и не одна, а со своими друзьями! Тут я окончательно убедилась в собственных догадках. А что такое безнадежно влюбленный человек? По сути, кукла в руках своего возлюбленного, а еще настоящий безумец, готовый на все ради своей любви. Прошу, не доверяй мне, я не уверена, что не захочу этим воспользоваться. Кстати, сейчас я именно это и собираюсь сделать. — Я знаю, — не отводя взгляд, серьезно произнесла она, — и меня все устраивает. Моему удивлению не было предела, и, по всей видимости, это отразилось у меня на лице, так как, понаблюдав за мной еще полминутки, Саша мило улыбнулась и, взяв меня за руку, втащила в квартиру. Втащила не потому, что я сопротивлялась, а из-за того, что ноги мои плохо меня слушались и отказывались нормально переставляться. Но все же, как?! Как может устраивать то, что тобой кто-то помыкает? Вот же действительно влюбленная дура. Не совсем отойдя от этого разговора, я и не поняла, как оказалась в квартире и дверь позади меня захлопнулась. Я вздрогнула и осмотрелась по сторонам. Судя по всему, кроме нас здесь больше никого не было, тем лучше, мне этих двоих на сегодня хватит. Саша быстро скинула обувь и, пройдясь по коридору, который поворачивал за угол, исчезла из моего поля зрения. — Не стой в коридоре! Иди в зал, я сейчас вернусь! Ладно, в зал так в зал, оказавшись на чужой территории, лучше не выпендриваться и делать все, как тебе говорят. Саша мне, думаю, все-таки не посмеет, что-либо сделать, а вот хозяева... Я не знаю, чего от них ожидать. Возможно, тот мужик получил по заслугам, а может мне стоило все-таки свалить куда подальше, еще как только я их заметила на горизонте. Поэтому сяду в самый темный угол и притворюсь торшером. Я также сняла свои кеды, прежде чем зайти в чужую квартиру. Прямо напротив меня располагалась дверь, правда, закрытая, так что не думаю, что это зал, даже проверять не буду. А вот в конце коридора, который уходил в противоположную сторону от той, куда убежала Саша, виднелась просторная комнатка. Вход в нее был арочный, так что вряд ли это спальня. Доверимся логике. Когда я зашла в комнату сомнения на счет того, что это может быть не зал, мигом отпали. Да этот зал покруче моего зала! Домашний кинотеатр с громадной плазмой! Я такие вообще только в магазине техники видела! Помню, как мы с братом ходили в один такой магазин выбирать ему телефон, (который я впоследствии утопила) и пока он выбирал, я смотрела телевизоры и читала к ним характеристики. Насколько я помню, плазмы таких размеров имеют диагональ 100-105 дюймов! А колонки-то какие... так бы и утащила под шумок, пока никто не видит! Если тут еще и голосовое переключение каналов, я вообще от зависти помру. Осматривая комнату, я села на диван. Села, правда, не сразу, побоявшись, что испачкаю его, но с кожи вроде все прекрасно оттирается, если я не ошибаюсь. А еще в комнате все было черным либо белым. Так, паркет, диван, пара кресел и книжный шкаф имели черный окрас. А шторы, люстра, бра, тумбочка, обои и отдельные части черных предметов (ножки дивана и кресел, полки шкафа, и др.) были белыми. Красота! Жаль, что у нас куплено все по принципу «прикольная штука, куда-нибудь влепить можно, и что с того, что совсем не вписывается в интерьер?», а не как здесь. И, конечно же, все было чисто настолько, насколько это вообще возможно! Как же завидно... Внимание мое привлекло кое-что, все же выбивающееся из интерьера, а именно книги. В достаточно большом стеклянном шкафу рядками стояли самые разнообразные книги, даже не подходя к полке, видно было, что некоторые из них достаточно дорогие и в обычных книжных магазинах такое не купишь. С минуту поглазев на это великолепие, я все-таки подошла к шкафу. Чего тут только нет! Произведения классиков и современных писателей, научная литература и художественная. Все стояло в беспорядке, не было никакой логики в построении книг на полках. Я начала осматривать и вчитываться в названия книг и имена их авторов. «Мастер и Маргарита» стояла рядом с «Метафизикой», а Пелевин лежал поверх Зотова, Пушкина и Немова. Большущая черная книга, именуемая «Космическим атласом», стояла на одной из самых верхних полок, до которых я никак не дотягивалась, а рядом с ней стояла красная с позолоченными буквами на корешке, из нее торчала закладка в виде узорчатого шнурка, книга «Сказки народов Севера». Руки так и чесались взять хоть что-нибудь с полок, но страх превышал интерес. Я не знаю, можно ли мне здесь брать хоть что-нибудь, можно ли дышать, можно ли было сидеть на том диване!? Конечно, возможно попробовать что-то взять втихаря, покрутить в руках, полистать, но вот только все книги находились за стеклянными дверцами, вдруг они скрипят или вообще на сигнализации? Саша услышит, доложит, и... и что дальше? Скажут, мне нельзя, поорут чуть-чуть, что многие книги здесь жутко дорогие, но вряд ли причинят вред из-за такой ерунды. В конец осмелев, я взялась за белую ручку дверцы и приоткрыла ее. Хм, не скрипит, это хорошо, продолжим беспредельничать. Я широко распахнула дверцу и, положив руку на первую попавшуюся книгу, вытащила ее. Что у нас здесь? А, «Парфюмер. История одного убийцы», ну она совсем недорогая, вот даже цена в конце книги есть – триста сорок рублей, вполне нормально для книги с жесткой обложкой от известного издательства. Поставив на место, я задумалась, к какой бы еще книжке приложить мою грязную, в самом прямом смысле, ручонку. И тут мое внимание привлекла громадная книга без названия, на корешке лежащая, к слову, невысоко, и выглядящая достаточно роскошно. Вот она, моя следующая жертва! Правда, достав ее, я испытала некоторое разочарование, фотоальбом! А я-то думала, это что-то типа «Сборника стихов какого-нибудь мега-крутого перца, жившего в золотом веке русской поэзии». Но, с другой стороны, фотоальбом - это ведь целая кладезь информации о хозяине дома! Я прислушалась, не идет ли Саша. И не услышав ее шагов вблизи места моего преступления, я положила альбом на пол, так как стоять мне было тяжеловато, да и сам альбом был, мягко говоря, увесистым. Вот все нормальные люди собирают фотографии в несколько альбомов, а в нынешнее время уже в основном все держат фотографии в цифровом виде. Но то же нормальные люди, а таковые в этом доме, судя по всему, не водятся. И вообще, где они такой гигантский альбом достали!? Открыв альбом где-то посередине, я принялась разглядывать его содержимое. Первая фотография изображала мужчину и женщину, стоящих посреди лесной дороги и обнимающих друг друга. А ведь дорогу-то я эту знаю! Она ведет через сопку к одному из самых популярных пляжей нашего города. Но ладно, сколь известен пляж, столь и дорога, у меня где-то была фотография с того же места, только там я пытаюсь убежать от Макара, который гонится за мной с длиннющей ламинарией. А вот люди на этом фото ни от кого не бегут и вообще, кажется, находятся в достаточно близких отношениях. Обычная девушка, не особо красивая, но и не страшная, обычный мужчина, высокий и загорелый, самая обычная пара, каких тысячи. И все четыре фотографии на двух страницах альбома изображали этих двоих, только остальные фото были сделаны уже в момент, когда они были на пляже. На самой последней фотографии их лица были изображены крупным планом, а точнее лицо девушки и пол лица мужчины, который, очевидно, вообще не должен был попасть на эту фотографию. При ближайшем рассмотрении ее лица я невольно поймала себя на мысли, что она похожа на Сашу... Черты лица, зеленые глаза, даже цвет кожи, только волосы были не светлые, а рыжие. Но если посмотреть с другой стороны, Саша ведь куда красивее ее, и лицо у нее более худое, и разрез глаз слегка другой. Может, они родственники, а может и нет, в конце концов, все люди чем-то похожи, так что вполне возможно, что мне просто кажется. Дальше я листать не стала, а то как-то палевно, Саша вдруг пойдет сюда, а я и спрятать альбом не успею, и вообще, это вроде как неприлично. Поэтому, водрузив альбом на свое законное место и закрыв шкаф, я снова уселась на диван, и как раз вовремя! Уже буквально через пару минут в комнату зашла Саша. — Что в первую очередь? Лечим? Или чаю хочешь? Есть еще курица. А может, умыться сперва нужно? Чувствуй себя как дома, что так скованно сидишь! Было видно, что она крайне волнуется и сама не понимает, как нужно вести себя, что ж, хорошо, хоть указывать меньше будут. — Думаю, не мешало бы умыться. Проводишь в ванную? Она закивала, тут же направилась к коридору, а я за ней, еле-еле переставляя ноги. — Помочь? – Уже у двери предложила она. — Вот еще, и так слишком много помощи от тебя за сегодня. — Но мне несложно! — Спасибо конечно, но рожу я свою как-нибудь сама от грязи оттереть способна. Зайдя внутрь, я демонстративно захлопнула дверь у нее перед носом. Оглядевшись, я нисколько не удивилась, увидев, что ванная не отстает от зала, над ней дизайнеры постарались тоже на славу. Хотя она и совершенно отличалась от того же зала. Все было выдержанно в каком-то темно-желтом цвете, а точнее в охристом, с примесью белого и коричневого в некоторых местах. И если зал выглядел как-то чарующе, но отнюдь не серьезно, то ванна, казалось, могла принадлежать какому-нибудь роскошному ресторану, стилизованному под викторианскую эпоху. Я подошла к зеркалу, надеясь разглядеть там чумазую, израненную, но хоть немного привлекательную себя. А нифига, сейчас мое лицо хоть на пачках со слабительным печатай, даже не открывая упаковку, а заодно и не успев расплатиться, и уж тем более дойти до ближайшего сортира, подействует. Нижняя губа в левом уголке хорошо так разбита. Все лицо в какой-то грязи. Левая щека в куче мелких царапин, да в них, в принципе, все лицо, но щека в особенности. А еще лоб в верхнем правом углу как-то сильно болит, особенно когда прикасаешься, должно быть, синяк знатный будет, ведь чем больше и больнее синяк, тем дольше он не проявляется. Ну ладно, сейчас как-нибудь попытаемся оттереть. С первого раза отмыться у меня не вышло, грязь-то смылась, а вот кровь где-то засохшая, а где-то вновь потекшая, портила всю картину. После повторного намыливания и ополаскивания водой собственного лица, я стала выглядеть вполне неплохо, насколько это вообще возможно в моем состоянии. Конечно, не мешало бы помыться полностью, но мыться в чужом доме, у людей, которых я едва знаю, как-то не комильфо. Поэтому я взяла полотенце, которое было, похоже, общепользовательское, и вытерла лицо, кровь, правда, после этого на нем осталась, но ладно, сами виноваты, знали, кого и в каком состоянии в дом звали. Хм, интересно, а будут меня расспрашивать о том, что со мной приключилось? Конечно, будут, кому неинтересно узнать, где и как так можно изваляться в грязи и израниться? А что мне им ответить? Меня столкнул с пологого склона одноклассник, которому я булочку не купила? Бред. Но если так посмотреть, это действительно так. Но, правда, что за бред, сталкивать человека со склона, рвать его возможно пропускной билет в престижное учебное заведение! Из-за такой мелочи поступать так... Или не мелочи, и это все абсолютно нормально? А я просто живу в каком-то странном обществе, где если не все, то по крайней мере большинство споров принято решать словами, а не сбрасыванием со склонов! Жабин, конечно, мудак, но мне казалось, более или менее адекватный. Наверное, все-таки ошибалась. И именно из-за того, что я его недооценила, теперь я не попаду на олимпиаду. Хотя, я уже давно это поняла, еще когда ждала Сашу в садике, пришло озарение, что никто меня на олимпиаду не устроит, что бы я не сделала. Классная, прекрасно осознавая мои физические данные, отправила меня туда так, для массовки, с расчетом на стопроцентный проигрыш. Я-то думала, что мне удастся ее обхитрить, прийти первой или хотя бы быть в тройке лидеров, и тогда б она побегала, пытаясь исполнить свое обещание! Почему жизнь так несправедлива? От таких грустных размышлений аж поплакать захотелось, и как бы я не старалась подавить это чувство, чертова слеза-дезертир все-таки покатилась вниз по щеке. Стоит еще заметить, что я все то время, после того как вытерлась полотенцем, стояла, прислонившись левой частью лба, которая не пострадала, к стене, выложенной охристо-коричневой кафельной плиткой, и понемногу, кажется, засыпала, а тут еще и слезы. Так, все, взять себя в руки, глаза распахнуть, подтереть и в бой!... То есть к Саше. Но как же хочется спать! Я ведь весь день на ногах. Сначала два урока с восьми утра, потом беготня по школе за географом, домой, из дома на ориентирование... А нет, не весь день, я ж еще очень удачно в низу склона вздремнула где-то часок, не без посторонней помощи! А теперь еще и с этими тремя сидеть и носом не клевать придется. Нет, быстро намажусь у них какой-нибудь зеленкой, позвоню брату, попрошу забрать, и все! Больше никогда меня здесь не будет. Ой, а я куда-то ползу, вниз, причем... Арина, не спи! Не спи, кому говорю! Но заснуть мне не позволил звонок в дверь. Похоже, хозяева уже тело спрятали и домой пришли. В коридоре послышались быстрые шаги, щелчок и крик на весь дом: «Ёбтвоюмать, как я по тебе скучал!». Если б моя мама не сидела постоянно дома, то, может, и я бы так кричала после каждого прихода со школы. После фразы последовали шаги и какой-то звук, похожий на тот, если со всего размаха плюхнуться на кровать или диван. Еще шаги, разговоры; короче, жизнь забурлила в квартирке, ну, пора бы и мне выгребаться. Я вышла и сразу заметила, как Заира входит в ту комнату, которая стоит напротив входной двери и закрывает за собой. Я же направилась в зал, где, как я и предполагала, на диване лежал Юлиан. Меня он совсем не заметил или попросту предпочел не обращать внимание. Он просто лежал на животе, вытянувшись во всю длину дивана, и, подперев голову руками, читал книгу. Когда успел взять? Помимо того, что он успел достать книгу, на нем уже не было джинсовой куртки, шарфа и парика. Все это бесхозно валялось на спинке дивана. А вот макияж он еще, кажется, не успел стереть, но в этом я не была уверена, так как прямые светлые волосы, чуть не достающие до плеч, закрывали его лицо, и о наличии на нем косметики я могла только догадываться. Я так и стояла, не зная, что ж сделать-то. Может, сесть или сказать, спросить что-нибудь? Впервые так волнуюсь, находясь с незнакомым человеком в одной комнате. К счастью, в комнату зашла Саша, обняв меня со спины, она мило прошептала: — Мы не кусаемся, делай, что хочешь. Я начала лениво выворачиваться из ее рук, просто давая понять, что мне неприятно такое положение, и она быстро убрала руки и слегка отстранилась. — Ты обещала мне помочь. Я вообще только за этим здесь. — Точно! Юль, обработай ей раны. — Нет. — Нуууу, Юляяяяя. — Отъебись, мне курсовую надо писать. — Что-то не видно, чтоб ты этим был занят. — Я настраиваюсь. — Ага, как всегда до последнего дня будешь настраиваться? Что-то пробурчав себе под нос, он закрыл книгу и принял сидящее положение. — Тащи аптечку, а ты, — он посмотрел на меня, причем настолько недовольным взглядом, будто я сама при нем стояла и резала себе руки, ноги и вообще все тело, а после нагло попросила меня лечить, — сначала вымойся и переоденься. В этом доме в бомжатской одежде никому не позволено ходить. А вот это было обидно! — Саша даст тебе чего-нибудь накинуть. Одежды у нас много. — Конечно, дам! – Слишком уж радостным голосом произнесла она. — Не нужно... — Ты, я смотрю, не поняла. Это не предложение: если не переоденешься и не вымоешься, ко мне ближе, чем на пять метров, не подойдешь. — А сам-то, — Саша подошла к дивану и собрала с него раскиданные вещи, — в платье сидишь! — И что? Мне и так хорошо. — А чего тогда возникаешь, когда Заира заставляет тебя так одеваться? — Ненавижу, когда мне указывают что делать. А так мне это даже стало нравиться. Я красивее некоторых девушек, так пусть эти курицы видят меня и завидуют! Девушка закатила глаза и направилась к выходу из комнаты. — Пойдем, Арина. С ним спорить бесполезно. Мы подошли к двери, расположенной параллельно входу. Саша постучала в дверь, и Заира ей ответила, чтобы мы подождали минутку. И действительно, совсем скоро она вышла, переодетая в какой-то легкий халат и с заплетенными в короткую косу волосами. Ожидала я, заходя в комнату, чего-то похожего на зал ну или просто большую комнату с кучей дорогущей мебели. Может, куча мебели действительно присутствует здесь, да вот только разглядеть ее под еще большей кучей барахла является проблематичной задачей. Самые разные вещи можно было найти во всех углах этой комнаты, а заодно на мебели, правда, не видно, какой, и на полу. Наравне с вещами, в стопках до потолка складировались книги. Еще валялись светильники, статуэтки, бумага, какие-то бытовые мелочи, презервативы. Даже у меня в комнате чище... — Ну, сейчас что-нибудь нароем! Дааа, впервые в моей жизни выражение «рыться в вещах» имеет настолько прямое значение, ведь в этой комнатке хоть лопату бери! Несмотря на все мои сомнения о быстроте и результативности этой затеи, вещи мне нашли действительно быстро, и не только мне, Саша и для себя отыскала, во что переодеться. — Иди в ванну, а после быстро в зал. — А ты? — А как ты думала, чем я занималась сразу, как мы пришли? Ну, я даже не знаю, чем может заниматься человек, сразу зайдя в чужую квартиру с гостем! Душ - это последнее, о чем бы я подумала, если б хоть предположить могла! Или что, у них тут такое правило, все гости должны продезинфицироваться, прежде чем ступать в глубины этого дворца? Уж простите, не знала! А я ведь еще их книги и альбом трогала, нет мне прощения! Не успела я выйти из комнаты, как Саша начала переодеваться в уже чистые и свежие вещи. А у Саши лифчик белый, кружевной. И соски видны. И я, похоже, опять залипла. — Что смотришь? — Шкаф... Шкаф за твоей спиной пытаюсь рассмотреть. — Но там тумбочка. — Да? Ну, значит; пора тут прибраться. Быстренько свалив из комнаты, я направилась к уже знакомой ванной. Там я еще минут пять тупила, глядя на душевую кабинку. А потом еще столько же раздевалась, потому что у меня штаны на бедре к ране прилипли. Тихо матерясь сквозь зубы, я еле как отодрала их от себя, не без крови и новой порции болезненных ощущений, конечно же. После было скоростное принятие душа. Я не хотела мочить волосы, ведь они долго сохнуть будут, а мне домой еще идти. Не вышло; пришлось намочить, а все потому, что до душа, закрепленного на стене, я так и не достала. Какой хуй придумал так высоко крепить душ!? Это получается, если я полтора метра ростом, в этом душе мне мыться не следует, потому как он рассчитан не на меня? Дискриминация по ростовому признаку! Фе такими быть! Все должно не более чем в метре от земли находиться. Вот стану президентом и издам такой закон! И больше не придётся летать по всему автобусу на поворотах из-за того, что ручки у сидений все заняты, а до верхних перекладин я не достаю. О да, все будет по-другому. Настанет эра карликов! Идеальным ростом будет метр пятьдесят, а все высокие кобылы, как Саша и Уля, никогда не смогут пробиться в модельный бизнес, потому как будут считаться уродинами по моим новым стандартам! Я изменю этот мир! — Так, Арина, тебя понесло. – Говорю я себе и выползаю из душа, закрывая краны. Отложив планы по захвату мира и изменения его в лучшую, по моему мнению, сторону, я вытерлась и попыталась натянуть вещи. Именно, что попыталась! Да про то, как я шорты пыталась натянуть, отдельную историю можно рассказывать. Как я два раза чуть не упала, на третий упала, правда, несильно ударилась. А еще я некоторое время пыталась вдеть обе ноги не в ту дырку. Все, мне нужен отдых, если до этого, умываясь, я еще думала, что в состоянии хотя бы дойти до дома, то сейчас я прекрасно понимаю, что до дома меня только донести можно. И вот спустя часа пол я вываливаюсь из ванной и ползу в зал. Там меня уже ждут все трое. Саша, о чем-то вещающая в милом, коротеньком сарафанчике, явно слегка маловатом ей, Юлиан, уже в джинсах, футболке и даже с чаем, и Заира с ноутбуком на коленях. — ...Организуя собственный дата-центр, мы сможем... Арина! Наконец-то, мы уже заждались! — Я - нет. Я вообще про нее забыл. — Так вспоминай и делай, что должен! – Рявкнула Заира и вновь уткнулась в свой ноутбук. Парень молча встал с кресла, на котором только что сидел, и жестом показал мне на него садиться. Ну, хоть в комфорте перекись терпеть, а не как в прошлый раз, на лавочке посреди малознакомого двора. Однако же, из небольшого ящичка он вместе с ватой вытащил не перекись, а какой-то ротокан. Мне, в принципе, без разницы чем обрабатывают, если этим будет не так больно, то я всеми своими и не своими руками и ногами за! — АКДС есть? Я с самым удивленным видом, на который только способна, уставилась на него. — Чего есть? — Прививка такая, от дифтерии и подобной ей хренотени. Сань, помнишь, у нас в лагере пацан поцарапался и на следующий день попал в больницу со столбняком, а все потому, что в детстве ему АКДС не сделали. — Ага, помню. Было дело. Он вроде как выжил, потому как его сразу госпитализировали. Они обсуждали этого несчастного больного, имя которого даже не помнили, а меня мучали в это время две мысли. Какой у них странный лагерь, он точно для юных каратистов, а не для будущих медиков!? Нет, ну правда, у них не лагерь, а испытательная зона для интернов. И еще вторая мысль, реально, а у меня есть это чертово АКДС!? Наверное, есть, прививку от дифтерии нам в восьмом классе делали, а остальная хренотень типа нее... Ну, мне манту в этом году делали. — А манта пойдет? — Это не прививка, а проверка на наличие болезни. — А-а-а... Ну, АКДС тоже, наверное, есть. Порешили, что есть, но встал новый вопрос. — Аллергия на ромашку, тысячелистник, календулу имеется? — Эм... Мой мозг, он и так жаждет сна, а тут еще и Юлиан каждым новым вопросом вызывает у него сбой системы. — Просто делай, как знаешь! О таком даже врачи не спрашивают! Это не очень-то распространенные аллергены, так что вряд ли у нее имеются подобные недуги, - проворчала Заира. — Да, у меня ни на что нет аллергии. — Раз все такие умники, можете сами ее лечить. – Юлиан демонстративно отставил ротокан и вату, усевшись на пол возле кресла, на котором я сижу. Далее в разговор подключилась Саша, по новой уговаривая его заняться мной, сама бы уже обработала, быстрее б было. Пара угроз от Заиры, приправим это все руганью и обвинениями со стороны парня и, аллилуйя, меня все-таки начали лечить! Правда, вся эта сцена перед этим выглядела, как будто мама и тетя уговаривали маленького сынишку сделать то, что он не хочет. Я еле сдерживала смех, уже прекрасно понимая, что лечить он меня будет в любом случае, ведь старшие по итогу всегда правыми оказываются, даже если они не правы. И действительно, спустя какое-то время Юлиан с видом надувшегося ребенка принялся обрабатывать мне раны. Совсем не скажешь, что этот человек полчаса назад избивал беззащитного мужчину на улице. Хоть я и думала, что лучше уж Саша этим займется, но то, что это сейчас делал Юлиан, меня несказанно порадовало. Потому как разница чувствовалась значительная. Возможно, конечно, это из-за более легкой степени повреждения, но мне показалось, что он лучше это делает. После каждого прикосновения смоченной в ротокане ваты он ее, подержав совсем чуть-чуть, одергивал, давая мне возможность расслабиться. Конечно, из-за того, что он так нежничал со мной, времени это заняло много. Но уж лучше так, чем выть на всю пятиэтажку из-за Сашиных методов лечения. И ротокан, кстати, действительно оказался куда менее болезненным, чем перекись водорода. Пару раз мы ходили в ванну лучше промывать от грязи мои раны, а когда Юлиан в задумчивости произнес, что рана на бедре слишком глубокая и ее следовало бы зашить, я чуть повторно не потеряла сознание. Нет уж, что угодно, но к врачам я не поеду! Одно дело наносить бинты и чем-нибудь мазать, но зашивать... как представлю, так убежать хочется куда-нибудь на Байконур, там сесть на ракету и улететь на какую-нибудь Альфа Центавру! А там уже и врачей не будет, а заодно кислорода, еды, земли под ногами, атмосферы... Но зато без врачей, этот плюс все перевешивает. Вот настолько я боюсь врачей... А точнее не их, а болезненного лечения. Но в итоге никуда меня не повезли, и даже зашивать нечего не стали. Пронесло... Рану на бедре замотали бинтом, некоторые наиболее глубокие царапины заклеили лейкопластырями, а более легкие так оставили. Когда Юлиан закончил, я уже полностью расслабилась и, кажется, уже готова была заснуть, потому как последними были руки, а им меньше всего досталось, что удивительно. Саша спросила, как я себя чувствую, на что я, зевая, пробурчала, что нормально. — Отойдем? Я мгновенно проснулась, услышав просьбу Саши к своему другу. — Хочу попросить тебя показать мне одно ката, которое у меня не получается. Забросив все в аптечку и поставив ее мне на колени, Юлиан кивнул и направился к двери, ведущей из зала, как видимо, в соседнюю комнату. О, точно, тут же еще одна дверь есть, и как я могла не заметить ее раньше? Это еще одно доказательство того, что мне пора поспать. Ну, хоть совсем немного, часик, два, восемь... Саша и Юлиан покинули комнату. Только я хотела закрыть глаза, как вспомнила: тут же еще Заира! И ладно бы она и дальше что-то делала в своем ноутбуке, так нет же, она в упор смотрела на меня! Я положила руки на коробку и судорожно начала размышлять, что сказать. Когда на тебя вот так смотрят, точно нужно что-то делать, потому как это попросту невыносимо! Во всяком случае, для меня. Женщина встала со своего кресла и пересела на диван, по всей видимости, чтобы было легче пялиться на меня, так как диван к моему креслу стоял ближе. — Ну что, поговорим? – Произнесла женщина, хлопнув ладонью по месту рядом с собой и, видимо, приглашая меня сесть к ней. Да, поговорим... Ох, чувствую, поговорим! Минув одну комнату, расположенную за стеной зала, Саша и Юлиан направились в следующую, к которой вела дверь из той комнаты в, которой они сейчас находились. Причем окна той следующей комнаты выходили уже на другую сторону дома. Саша в первый раз, когда побывала в этой квартире, была, мягко говоря, удивлена подобной планировкой, которую вряд ли где еще встретишь, но, несмотря на небольшие неудобства, из-за связанности трех комнат между собой была в этом и одна изюминка. А именно то, что в самую маленькую и дальнюю комнатку квартиры, в которую они как раз сейчас и направлялись, попасть незнакомцу не представлялось возможным. Дверь в нее была тщательно замаскирована и имела особый замок. Саша тщательно закрыла за собой дверь в зал, а Юлиан тем временем подошел к стене просторного кабинета. Стоит отметить, что две стены были разделены на восемь частей, и одна на четыре тонкими деревянными дощечками, идущими от потолка до пола, на каждой из которой была искусно вырезана какая-нибудь сцена. У стены, к которой направился Юлиан, семь дощечек изображали картину сотворения мира по Библейской версии. Каждая из них показывала свой день в зависимости от порядка расположения. Расстояние между этими дощечками было чуть больше ширины двери. И на каждом таком промежутке висел деревянный герб какой-либо республики. Всего двадцать два участка, по восемь в длину и четыре в ширину, только на стене, где располагалась входная дверь, ничего не было. Пристально оглядев весь кабинет, Саша не нашла каких-либо изменений в положении гербов. А жаль, каждый такой участок с определенным гербом хранил какую-то свою тайну. Правда, Саше было дозволено знать только три из них. В сегменте стены между дощечками, изображающими одна создание книги на старинной книгопечатающей машине, а другая кузнеца, кующего меч, находился сейф. Под деревянным гербом республики Чувашии находился кодовый замок, пароль от которого знала только Заира, и даже Юлиан только пару раз видел, как она из него доставала крупные суммы денег. Сколько их там у Заиры всего Саша не знала и не хотела знать, некоторые вещи знать необязательно, а порой и просто небезопасно. Второй секрет располагался между первым и вторым днем создания, под гербом республики Коми. Под гербом и съемными, правда, непонятно, как, обоями находился шифр, иначе ребус, решив который можно получить пароль от очень важных данных. Непосвященному не понять всей важности этого кода, и в этот раз Саша в круг сторонних не входила. И пароль и сами данные были ей прекрасно известны, и в ее интересах было их сохранение, так что, подобно Заире, она никогда бы и никому не рассказала, даже Арине... И, наконец, третья и самая важная на данный момент тайна - вход в четвертую комнату. Пару минут Юлиан что-то упорно пытался подцепить ногтями у края дощечки с пятым днем, и вот, наконец, тонкая дощечка, обклеенная теми же обоями, что и вся комната отделилась от основной стены. Между пятым и шестым днями располагалась широкая металлическая дверь. Саша подошла к ней и провела пальцем по небольшой черной панельке, расположенной на том месте, где по идее должна быть дверная ручка. — Какой новый пароль? — Номер городской психушки в двоичном коде. — О боже, как оригинально! — А что, нет? — После того, как ты додумался поставить параметры своей жены на пароль, тебе все сложнее и сложнее меня удивлять. — Это была великолепная идея! Вот кто в здравом уме стал бы ее мерить? — То есть, отсутствие этого самого здравого ума у себя ты подтверждаешь? — Харэ уже болтать! Не для этого сюда пришли! Саша хихикнула, глядя на то, как ее друг сердито отталкивает ее и сам вводит пароль. Замок тихо пискнул, давая понять, что он открыт. Юлиан открыл тяжелую дверь и первым зашел в тайную комнату. Саша же, оглядев в последний раз комнату и убедившись, что все в действительности как и раньше, ступила за ним. Однажды, когда они точно так же направлялись в четвертую комнату, ей удалось заметить сдвиг герба на стене, тогда она решила просто поправить его, совсем не ожидая, что наткнется на то, что знать ей не позволено. Да, она знала четыре тайны, но для всех только три. В прочем, она уже давно догадалась, что в этой комнате все не так просто. Стоит лишь малость пораскинуть мозгами, чтобы понять, что прятать все самые важные и значимые вещи в одной только комнате, да еще и не с самой лучшей защитой по меньшей мере глупо. Никто ей об этом не говорил, но она подозревала, что реальны всего пару секретов, а все остальное подлянки. Возможно, единственной тайной здесь являлась комната, а все остальное ложное. Сейф лишь замануха, и пароля никакого нет. Но как же то, что она видела? Ну, возможно, и оно тоже настоящее, хотя хотелось бы верить в обратное, слишком опасно, по ее мнению, хранить это здесь... Дверь закрылась, погружая двоих в полумрак. Шторы в комнате были очень плотными и всегда наглухо задернуты. Юлиан включил настольную лампу, которая осветила лишь часть комнаты тусклым голубым светом. В конце комнаты что-то шевельнулось и зашуршало. Парень подошел к тому месту и в пару щелчков открыл стоящую там клетку, запустив туда руку и вытаскивая оттуда Аполлона. — Ну ты и живодер. В темноте его держать! — Это временно, пока в спальне не разгребем все. — Тогда это "временно" затянется месяца на два. — Нет, конечно. Я его, может, на кухню перевезу. Да, моя прелесть? На кухне жить будешь? Саша тяжело вздохнула и уселась в офисное кресло, стоящее возле рабочего стола. — Тебе Заира ничего на это не скажет? Он все-таки животное, а кухня - место для готовки и приема пищи. — Сами вы животные. Аполлон почище некоторых. Да и пусть только посмеет. — Ладно, ладно. Кончай уже свой приступ зоофилии. Надо обсудить, то что я предложила. Юлиан усадил хорька себе на плечо, при этом поглаживая его. Повернувшись к Саше, он хитро усмехнулся. — А что ты предложила? Разве речь не о ката шла? — Я не могла сказать при Арине. — Ой-я, а кто тут недавно твердил, что доверяет ей как себе? — Но ты сам сказал, что пока лучше подождать. Ты посмотришь на нее, решишь... — Что за бесхарактерность? Ты меня всю жизнь слушать будешь? — Ну да. Ты старше, умнее, не раз мне помогал. Всегда что бы ты ни делал, то доводил желаемое до конца. Я верю тебе. — Хм, то есть если я скажу тебе бросить эту девчонку, ты меня послушаешься? Девушка отвела взгляд и ненадолго задумалась. — Ну... Нет, наверное. — Жаль. — Почему? Чем она тебе не угодила? — Чудная она... От таких всегда неизвестно чего ожидать можно. — Возможно, она нам поможет! — Возможно, она нам подпортит все карты... Саша отвернулась от него и взяла компьютерную мышь, немного поводив ей. Свет от монитора, стоящего на столе, осветил комнату еще немного. Девушка посмотрела на то, что было высвечено на нем. — Ладно, тогда я буду держать ее на расстоянии от этого всего. — Бесполезно, если будешь всерьез с ней встречаться, она все узнает. — Нет! — Да... Объяснить, почему? Саша кивнула, отвернувшись от компьютера. — На что ты рассчитываешь? — Я же говорила уже! Встречаться с ней, конечно же! — А что дальше? Ну, повстречаешься ты с ней, скажем, год, и все? Бросишь ее? — Конечно же, нет! Я планирую более длительные отношения! — Насколько длинные? Назови мне цифру. Наступило молчание. Саша лихорадочно бегала глазами по комнате, как будто надеясь найти в одном из слабоосвещенных углов ответ. — Я не знаю... — Почему? Почему не знаешь? Разве ты не любишь ее? Разве не хочешь провести с ней вечность? Сомнения, страхи на счет любви, отчего они? — Не знаю... Хватит об этом! — Нет, не хватит. Сколько ты с ней будешь? Саша сжала кулаки и встала с кресла, в упор смотря ему в глаза, четко проговорила: — Я буду с ней до гроба и даже больше. Я буду с ней всегда. Я уверена в собственных чувствах. Юлиан расплылся в донельзя довольной улыбке и проговорил: — Отлично, просто превосходно. А теперь открой глаза, дура. — Что? Почему? — Почему дура? Да просто потому, что ты не видишь элементарных вещей. Она гетеросексуальна и с чего бы ей любить тебя? Но, допустим, окажется твоя ненаглядная Арина би. Но сможет ли она любить тебя так же вечно, до гроба, как ты говоришь? Конечно же нет, ты ничего не можешь ей дать. — Как это ничего!? Я люблю ее, буду заботиться. — И что? Одной лишь заботы и любви недостаточно. Есть еще такое понятие, как семья, и я уверен, она хочет обзавестись таковой. Нормальной семьей, не состоящей из двух баб, которые вместе, держась за ручку, даже в магазин сходить не могут. У нее должно быть есть отец, мать, ты думаешь, каждые родители могут принять ребенка таким, каков он есть? Еще вы не сможете заключить брак... — Значит, будем жить в гражданском... — Ха! Узаконенный брак не только доказательство любви. При разводе имущество делится поровну, в гражданском браке такого же нет. Право не свидетельствовать против своего супруга, многие не понимают, насколько ценна эта функция брака, пока не попадают в ситуацию с этим связанную. И конечно наследство, извини, но деньги, недвижимость и прочие богатства, накопленные за жизнь, кажутся сущей мелочью в отношениях, лишь в молодости. Есть и другие особенности, их на самом деле множество, но они уже более мелкие. — И что, я все равно не считаю брак таким уж важным! Многие живут в гражданском и весьма счастливо! Разве не главное, что мы любим друг друга? Мы преодолеем все, я верю! — Тц... - Юлиан раздраженно подошел к столу и уселся на место, где только что сидела Саша, - ребенок. Ты хоть понимаешь, сколько проблем возникнет, когда вы станете самостоятельными? Да и другое... Ты никуда из этого города не денешься. У тебя слишком много обязательств. Ты нужна своей сестре, какой бы тварью она ни была, бросить ты ее не сможешь. Ты же у нас великодушная! Мы с тобой провернули такое дело!.. Заработали столько, сколько бы обычный человек со среднестатической зарплатой копил лет десять! И ты сможешь бросить наше дело?.. Не верю! Мы многим должны, и если ты уедешь со своей Ариной из этого города, это будет расцениваться попросту как бегство. Юра был в том же положении, он пытался сбежать, и что вышло? Он мертв! Хочешь повторить его судьбу? Если так, останавливать, и уж тем более прикрывать тебя я не буду. — Он жив... — Только формально. И то совсем скоро ему придет конец. — Не хочу... Врешь ты все. Никому я не нужна настолько... Никто не станет покушаться на мою жизнь... Я знаю. И Арина, если что, мне поможет... — А вот и ответ. Ты спрашивала, почему вы не можете встречаться, потому что ты полностью погрязла в этом мире. И, соприкасаясь с тобой, она волей-неволей приближается к нам. И тут есть два варианта: либо станешь обычным добропорядочным гражданином ты, что в принципе не возможно, либо она присоединится к нам. — Нет... Я смогу уйти. — И как же, позволь спросить? Где возьмешь столько денег? Заработаешь? Не смеши! Столько за короткий срок заработать невозможно честным путем, да и к тому же, тогда ты будешь жить так же, как раньше. Ты и твоя сестра. Да и взгляни на это шире, что значит уйти? Оборвать все связи? Невозможно. Есть вещи, от которых нельзя просто так избавиться. Саша судорожно вздохнула, оседая на пол. — И что ты мне предлагаешь? — Оставь ее или же позволь мне сделать ее одной из нас. — До этого ты говорил, что к ней нужно присмотреться, и с этим ты бы повременил. — Обстоятельства поменялись... — Это связано с тем мужчиной? — Ага, требуется больше рабочих рук и мозгов. Да и к тому же, атака на наши сервера все еще продолжается, могут возникнуть проблемы с восстановлением. И нужны деньги... Много денег. Все что у нас было, мне придется забрать для Юры, остальное отдать выигравшим клиентам. И в итоге платить нашим работникам, а уж тем более покупать новое оборудование, которое на данный момент просто необходимо, нам не на что. — Заира не может дать? — Нет. И продать мы ничего не можем, она за этим тщательно следит. — Вот же... Она для нас просто золотая жила, и мы не можем ей воспользоваться. Но ладно... Что ты предлагаешь? — Займем еще денег. У Левина. — Почему у него? Он вроде как крупная шишка, это не опасно? — Мы знакомы с ним, и он нам доверяет, так что это будет наиболее безопасный вариант. — А если не даст? — Об этом лучше пока не думать. А вот что насчет твоей подружки?.. Встав с пола, она подошла к нему. — Только если она сама будет согласна. — А если нет? Неужели все-таки посмеешь уйти? — Не знаю. Я помню наше обещание, что когда-нибудь все те, из-за кого мы вынуждены жить так, прогнутся под нами. Я знаю, что если оставлю все, скорее всего, закончу как Юра или же еще хуже. Я не могу жить так же, как моя сестра. Я правда хочу осуществить все, что мы задумали, и тогда... — Я разведусь с этой гиппопотамихой, а может, и прикончу ее. Ты сможешь не зависеть от своей сестры, и те, кто сделал такое с Юрой, тоже поплатятся. Мы сможем, ты не можешь бросить меня, наше обещание, наше дело ради какой-то бабы. — Не могу. Поэтому постараюсь приблизить ее к нам, чего бы мне это не стоило. — Славненько. – Сказал он. Про себя отметив, что она действительно слушается его, почти беспрекословно, и это ему только на руку. – Тогда я звоню Левину и договариваюсь о встречи. — Я хотела обсудить дата-центр... — А смысл? Пока все не починим, об этом даже и думать не стоит. Слишком дорого целое специальное помещение приобретать... — Но можно взять в аренду!.. — Тихо ты! Сказал же, дорого, так или иначе не потянем. Спиши сумму, что в свернутой вкладке Excel’я в графе «итог», и отправь всем нашим, они поймут, к чему это, — быстро сказал он и, раскопав где-то на столе телефон, уже успел набрать нужный номер. Саша быстро списала сумму и направилась к выходу, чтобы не мешать другу. Он, уже отвечая своему оппоненту, решил быстро ввести код и выпустить девушку. Пять раз ошибся, на шестой, не отвлекаясь от разговора, но при этом и никуда не торопясь, нормально ввел пароль. Саша вышла и направилась к Арине. Новость, которая перевернула мое сознание и заставила кардинально поменять картину мира, подстерегла меня там, где, казалось бы, вообще мало что должно происходить, а именно на диване. Пока я офигевши переваривала, что тараканы, оказываются, могут переносить 6400 бэр (!), Заира что-то говорила мне, правда, я совсем ее не слушала. Это получается, что в случае ядерной войны можно выдрессированных тараканов отправлять на разведку с камерами. Они будут какое-то время бегать по поверхности земли, а потом возвращаться домой в бункер с записью. Так можно определять состояние поверхности земли тысячи лет, пока она наконец-то не придет в норму для жизни на ней. Да я чертов гений! Все, надо заводить тараканов, лучше всего мадагаскарских, они рыженькие, а я люблю оранжевый цвет. А как мама будет рада... Узнала я эту сногсшибательную тайну из какой-то энциклопедии, которую я попросила достать Заиру, лишь бы отвязаться от нее. Подсев ко мне, она тут же начала расспрашивать меня, кто я, где живу, кем прихожусь Саше и прочее. Так же до нее дошло спросить о моем самочувствии и не желаю ли я чего-нибудь, ну я и сказанула, что страсть как желаю узнать, что написано в «вон той сиреневой книжечке с четвертой полки, по счету тридцать второй с правого конца шкафа». Больному отказывать нельзя, ну мне и достали эту книгу, так что пока Заира вещала о стоимости ремонта и курсе доллара, я листала энциклопедию и наткнулась на сей удивительнейший факт! Правда, долго поражаться мне не позволила Саша. Своим появлением и взволнованным лицом она заставила меня забыть даже о тараканах. — Общаетесь? — Ага, - сказала я, пристально всматриваясь в нее, как будто желая отыскать в ней ключ к разгадке всех тайн вселенной. Такое, естественно, не могло укрыться. — Что-то не так? — Да нет! Что ты! Как ката поотрабатывали? — Ты знаешь, что такое ката? – Она улыбнулась, сразу напустив на себя абсолютно безмятежный вид, что аж неинтересно с ней говорить стало. — Знаю, я вообще много чего знаю. Еще один мой диалог прервал Юлиан, вломившись в комнату, держа в одной руке телефон, а другой успев схватить Сашу, которую сбил с ног резко открытой дверью. — Т-ты чего, — снова принимая вертикальное положение, проговорила Саша. — Хорошая новость. Я договорился о встрече с Левиным! — Судя по твоему сияющему лицу, которое я крайне редко вижу, это очень хорошая новость? – Сухо поинтересовалась Заира. — О да! Мы едем на встречу с ним в «Див». — Когда? — Прямо сейчас! И вы двое едете с нами! Так, «вы двое с нами»... Это получается что «мы» - это как минимум двое, но он еще сказал, что помимо этих как минимум двоих с ними едет еще двое. Значит «мы» это возможно Юлиан и Саша, а еще двое тогда кто? Заира и... нет, бред какой-то. Я и в суперкрутой ночной клуб на окраине города «Див» с малознакомыми мне людьми, один из которых не так давно избил на улице человека, другая откровенно домогается меня, а третья старше меня раза в три. Точно бред! Эй, вы ведь не серьезно?..