Ring

      Как вы познакомились? Глупый вопрос, правда. Люди вроде него врастают в жизнь так крепко и основательно, что кажется — так было всегда. Всегда был у тебя рыжий, улыбающийся, солнечный Лёнька. Друг, конечно, друг! Вся команда — друзья, в этом и секрет успеха, верно? Только он почему-то немного не такой друг, как другие.       Взгляд всё время на нем останавливается, ты даже помешать этому не можешь, просто иногда ловишь себя на разглядывании — тогда отводишь глаза. А у Лёньки — веснушки, всюду веснушки, на руках, на лице, на шее… особенно летом. Ты в детстве мечтал о веснушках. Тогда по соседству жил мальчик, рыжий-рыжий, и все девочки во дворе хотели с ним дружить, говорили: «Рыжих любит солнышко». А у Лёньки — глаза зелёные в обрамлении светлых ресниц, и когда он улыбается, глаза его будто светятся. И свет этот в душу проникает, глубоко; и как бы ни было тоскливо и грустно — становится легче. Когда он тебя касается — случайно или например дружеским хлопком по плечу — хочется разом отстраниться и чтобы ещё. Странные чувства. И ты так сильно рад решению объединить команды не только потому, что это грозит более высокими лигами и теликом в перспективе, но больше потому, что это повод чаще видеть его, почти постоянно.       Потом тебя начинают одолевать разные мысли. Например: «Интересно, а он хорошо целуется?». Ты краснеешь, усилием вышвыриваешь это из головы, но оно возвращается. Его образ преследует тебя постоянно; каждый обладатель рыжей шевелюры в вагоне метро им кажется. И уже не получается убеждать себя, что это ничего такого. Когда ты с ним разговариваешь, в голове крутятся картинки с рейтингом 18+. Это ненормально, но ты не знаешь, что с этим делать.       Все случается как-то спонтанно. Это Сочи, и, наверное, это всё объясняет. Кажется, это была его инициатива, но ты за это не ручаешься. Помнишь только какой-то темный заулок не отремонтированной еще Жемчужки; и то ли тобой, то ли им произнесённое «уверен?». И горячее дыхание на твоей шее, губы сухие и зимне-обветренные, странное ощущение вроде горячего шарика в животе и его мягкие волосы под твоими пальцами.       Вы успешно скрываете свою связь — что за глупое слово! — от ребят: по крайней мере, вам так кажется. Ты прекрасно знаешь, что для него это что-то типа развлечения; интрижка, эксперимент, ничего серьезного. Иногда, лёжа рядом, он рассказывает об очередной своей девушке, спрашивает совета и удивляется, почему ты до сих пор ни с кем не встречаешься. Ты никогда не говорил ему, что ваш первый поцелуй был твоим в принципе первым поцелуем. Ты даришь ему на день рождения простое маленькое колечко. Глупо, конечно. Он улыбается благодарно, надевая кольцо на мизинец, а в глазах пляшут чёртики. Ты знаешь, что он понимает, что ты имел в виду; и радуешься, замечая, что кольца не снимает.       Команда распадается, вы видитесь всё реже и реже. Тебя затягивают проекты, деятельность группы, концерты, альбомы, музыка в голове; когда ты его долго не видишь, то начинаешь забывать, что всегда представляешь его себе перед сном. Ты позволяешь маленькой хрупкой брюнетке брать тебя за руку и целовать по ночам. Вот только когда он снова приезжает и на экране телефона высвечивается «Лёня», тебя опять накрывает со всеми полагающимися: жарко внутри и кончики пальцев холодеют. Хорошо, что её зовут Лена.       — Я расстался с Талызиной, — заявляет он. И ты удивляешься по инерции, и спрашиваешь, почему, — он ведь этого вопроса ждёт. Его глаза горят, когда он рассказывает о Кате. Ты и забыл, как солнечно могут светиться его глаза. Через год, в очередной его приезд, когда вы идёте по городу, он говорит: «Пора со всем этим заканчивать. Ты, наверное, слышал, я сделал Кате предложение в Юрмале», и ты говоришь, что да, слышал; натянуть на лицо улыбке не составляет большого труда — ты поздравляешь его, желаешь счастья почти искренно, попутно отмечая, что кольца на мизинце у него больше нет. Это трудно — описать, что ты чувствуешь сейчас.