– глаза как хризолиты – – в них радуга разбита – – подобны динамиту – – не нужно убивать –
***
Впервые Луи увидел их в парке. Зелёные-зелёные глаза, сливающиеся с ярко-зелёной листвой. Он шумно вздохнул, чувствуя, как сердце начинает ускорять темп. Вдобавок к потрясающим глазам, лицо незнакомца было обрамлено густыми, завивающимися книзу, волосами, а ещё он забавно морщил лоб. Парень смотрел на него, не отрываясь, и Луи почувствовал, как по коже пробежала дрожь. То ли от страха, то ли от слишком зелёных глаз. Томлинсон всё же отвернулся от этого невозможного лица и снова уткнулся в книгу. Как вдруг: — Я не видел тебя здесь раньше, — близко (слишком близко) раздался хриплый голос. Луи поднял голову, и, о чёрт, перед ним стоял тот самый парень, который несколько минут назад (да и сейчас) пялился на него без единого намёка вежливости в своих невероятно – безумно – невозможно – красивых глазах. — Я… я недавно переехал в этот район. Наткнулся на этот парк дня три назад, тут весьма уютно, — Томлинсон пытался говорить смело, но чувствовал себя ужасно неловко. — Полностью согласен, — кудрявый парень улыбнулся, доводя второго до сумасшествия. Он, чёрт возьми, совершенный. — Меня зовут Гарри. Будем знакомы? — зеленоглазое безумие протянуло руку. — Луи. Луи Томлинсон. Зелёные глаза в ответ лишь заискрились.***
Горячее дыхание обжигало. Луи непроизвольно застонал. Гарри ехидно ухмыльнулся и продолжил целовать старшего. — Ты издеваешься? — тот уже чуть ли не скулил. — И в мыслях не было. Томлинсон потянул судорожно дрожащие руки к ремню, но Гарри больно ущипнул его. — Так не пойдёт. Скажи сперва, что любишь меня. Луи на секунду засомневался, но его тело слишком желало этого. — Я люблю тебя, люблю, люблю, — с его губ сорвался очередной стон. — Пути назад не будет, — прошептал Стайлс. Луи не услышал этого, а лишь откинулся назад, чувствуя, как мокрые губы спускаются всё ниже и ниже.***
— Не смей. Грубые руки со всей силой впечатали его в стену. — Какого чёрта? — Луи попытался возразить, как вдруг почувствовал железную хватку на своей шее. Гарри пристально смотрел ему в глаза, постепенно сжимая руку. — Не смей говорить с ними. Томлинсон смог лишь тихо просипеть: — Что я сделал? Парень пытался хватать ртом воздух, но у него не выходило. Лицо его побледнело, и он, в конце концов, потерял сознание. Последнее, что он услышал, было: — Ты принадлежишь только мне. В зелёных глазах стояли ужас и отвращение к самому себе.***
— Ты больше не любишь меня? — Прекрати нести чушь, Гарри. Я люблю тебя, и ты это прекрасно знаешь. Младший лишь грустно улыбнулся и обнял Луи. Но в этом уже не было чего-то прежнего. И в голову Гарри пришли мысли, от которых что-то сломалось в груди и невыносимо захотелось плакать. Он ему отвратителен. Луи считает его ничтожеством.***
Заливистый смех корёжит уши Гарри. Он стоит, облокотясь на холодную бетонную стену, и выглядывает из-за угла. На скамейке, на их чёртовой скамейке, сидит Луи. А рядом сидит чужой. Смоляные волосы, мило торчащие в разные стороны, и пухлые губы. И длинные идеальные пальцы, всё время норовящие случайно коснуться Томлинсона. Они смеются, будто счастливы. А его зелёные глаза потухают.***
— Я скучал по тебе, — улыбаясь, протянул Луи. — Ублюдок. В руках у Гарри промелькнуло что-то серебристое, и, поняв, что это, Томлинсон беспомощно попятился назад. — Гарри… Поздно. — Я предупреждал. — удар. — Ты только мой. — удар. — Сукин сын. — удар. Луи скорчился и, осев на колени, упал. — Ты не достанешься никому, кроме меня. Темнота.***
— Ты ведь теперь только мой? Розовые губы жадно приникли к бледным и холодным.***
Серо-голубые глаза навечно потухли. Зелёные же жмурились от боли и слёз.***
– они из солнца сшиты – – (глаза как хризолиты) – – найдут меня убитым – – но мне уже плевать –