Ночь в Амстердаме

Вечером на Зандстрат пахло выпечкой, местные пекари выставляли непроданные остатки прямо на улицу – Бьорн жадно вдыхал вкусный запах и рассматривал прохожих. Солидные люди солидно шагали по брусчатой мостовой, изредка проезжали машины, мамаши звали детей домой ужинать. Совсем рядом, в пяти минутах хода, находился квартал красных фонарей, но здесь все было совсем иначе: чинно, размеренно и прилично. Он любезно здоровался со знакомыми лавочниками, задержался потрепаться с Мартой – та торговала блестящими зеркальцами с заказной гравировкой и прочими туристическими безделицами. Круги, которые Бьорн описывал вокруг блядского квартала, то сужались, то расширялись, но взгляд его не задерживался ни на одном из тех мужчин, которые, как он безошибочно чуял, направлялись туда. Не задерживался до тех пор, пока не прилип к одному. Одинокому солдату в американской форме морского пехотинца... такой узкой. Тот смотрел на карту, а потом на название улицы и пребывал, казалось, в нерешительности. – Вам помочь? – спросил у него Бьорн. – Я не говорить… немецкий, – ответил тот, виновато улыбнувшись. – Понимать? Бьорн тихо выругался. В школе он английский учил, но с тех пор прошло довольно много времени, и сейчас в голове вертелись только услышанные в фильмах фразы. Быстро перебрав их в уме, он улыбнулся в ответ и выпалил: – Help? Американец в ответ улыбнулся еще шире и хохотнул. – Yes? – и выдал длинное предложение, из которого Бьорн не понял ровным счетом ничего. – А? – Ты понимать нет, – погрустнел тот. Он был широкоплечим и темноволосым, а серые глаза его смотрели с уверенностью ребенка, точно знающего, что весь мир принадлежит ему. – Пойдем, – Бьорн притронулся к локтю пехотинца, а потом махнул вглубь стрельчатой арки, ведущей к тому самому кварталу. В памяти внезапно всплыло нечто англоподобное: – Komme. Пехотинец рассмеялся, но пошел следом. Бьорн остановился около автомата с напитками и показал на пиво. Американец кивнул, и Бьорн взял два будвайзера и два бумажных пакетика. Пиво весело поблескивало дешевыми яркими банками, и приключение, ожидавшее Бьорна было таким же: ярким, веселым и дешевым. Они пили пиво и глазели на красоток в витринах, обмениваясь друг с другом замечаниями, совершенно друг друга не понимая. Американец не спешил никого выбирать, а когда Бьорн завел его в свой любимый кофе-шоп, тот поспешно вытащил деньги, показывая, что теперь платит он. Им принесли кофе и сигареты, и Бьорн откинулся, вдыхая сладковатый дым и разглядывая явственный бугорок в промежности американца. – Надо курить одну на двоих, солдат, – сказал он и положил ладонь на руку американца, не давая ему зажечь спичку. Тот смешливо поднял брови, и Бьорн приставил свою сигарету к его губам, чуть касаясь их кончиками пальцев. Замер, ожидая реакции: пускай американец был слегка навеселе и в прекрасном настроении, но мог неверно понять. Или верно, с какой стороны посмотреть. Тот прикрыл глаза – его густые темные ресницы в сумраке кофе-шопа отбрасывали на скулы черные тени, – и кивнул, обхватывая папиросу. Прикосновение мягких губ к подушечкам пальцев моментально отозвалось внизу живота, и Бьорн едва сдержал дрожь. Американца хотелось до ноющего ощущения в паху. Такому, крепкому и мускулистому, он мог бы и подставиться, хотя обычно бывал сверху. Втянув дым, американец задержал дыхание и выдохнул в сторону. Бьорн уставился на его губы, которые могли рекламировать услуги окрестных борделей. В этой части квартала предлагали мальчиков: пятьдесят евро минет, сто – секс, за двести можно было договориться на всю ночь. Его пухлые губы обещали море удовольствия. Бьорн незаметно скрестил под столом ноги, пытаясь унять возбуждение. – Майк, – сказал американец и указал на себя пальцем. Его глаза чуть косили, и это Бьорну тоже нравилось. – Бьорн, – сказал он. – Биорн, – повторил Майк. Лучшим способом отвлечься от мыслей про минет была очередная затяжка, и дым продрал глотку. Пришлось нагнуть голову, чтобы не закашляться. Майк потянулся через стол, и Бьорн снова дал ему затянуться. А потом решил, что была-не была, стоит рискнуть. Сделал затяжку, ощущая на папиросной бумаге влагу от слюны Майка, развернул папиросу огоньком к себе, сунул в рот и показал Майку, что стоит придвинуться ближе. Тот с готовностью приоткрыл губы, и получилось, что они почти целуются. Бьорн выдул дым струйкой, Майк послушно втянул, и вдруг от очередной вспышки возбуждения пробрало крупной дрожью. Бьорн чуть не прижег язык, мысленно послав проклятия на весь этот чертов квартал. Нельзя жить в Амстердаме и оставаться безучастным к сексу. И к мужчинам. Он вытащил папиросу изо рта и затушил в пепельнице, а потом встал. Пол чуть кренился. – Komme, – Бьорн потянул американца за плечо, хотелось зажать его в темном уголке и целовать до посинения. Наверняка вкус у него будет горький от пива и дыма, а Бьорн не почувствует этого, потому что... Потому что. Но Майк задержал его руку, заставляя остаться на месте, и принялся совать под нос телефон. "Spørg ikke, ikke fortælle, amerikanske hær" было написано там, и Бьорн, упав обратно на стул, долго смотрел на загадочную надпись. Буквы крутились и смешно подпрыгивали, а потом вдруг дошло: это же датский! Он напрягся и зашевелил губами, переводя, получилось что-то вроде "не спрашивай и не говори, американская армия". – Не спрашивай меня ни о чем, проклятая американская военщина, и я тебе не скажу, – засмеялся он, это было и правда весело: Майк спутал голландский язык сначала с немецким, потом с датским – Бьорн ржал и стучал рукой по столу. Хорошая была трава, отборная, и пробирала сразу. Майк смотрел на него, посмеиваясь, а потом наклонился и выдохнул дым прямо ему в нос. Бьорн закашлялся и вытер слезы смеха. И тут на него снизошло очередное озарение: он вспомнил вдруг, что американские пехотинцы славны не только своей сговорчивостью на предмет потрахаться с веселым парнем. Кажется, у них были еще и проблемы с гомофобией в армии. – German army! – сказал он, хлопнув Майка по шеврону с флажком. – Komme! И потащил его в секс-шоп, где оба обрядились в черные кители с немецкими флажками. Кители были трикотажными, плотно прилегали к телу, и Бьорн то и дело пялился на рельефные бицепсы Майка. Эти ручища могли выдержать вес взрослого мужчины; пришлось зажмуриться и закусить щеку, чтобы успокоить разгулявшееся воображение. – Где? – спросил Майк, поглядев по сторонам. – Где… – а потом снова вытащил телефон, принялся нажимать на кнопки и в конце концов сунул его Бьорну под нос. На экране светилось "куда пойти?" – Твой переводчик – полное говно, – сказал Бьорн и икнул. В окне напротив сидел поджарый чернокожий Эрл, окутанный красным светом. Сегодня на нем были высокие сапоги и белые колготы в сеточку – как на вкус Бьорна, слишком уж вульгарное сочетание. Заметив парочку, Эрл помахал рукой и послал воздушный поцелуй, а потом выставил вперед кулак с оттопыренным большим пальцем. – Хрен тебе! – выкрикнул Бьорн, язык слегка заплетался. – Этот парень мой!.. Пойдем, – он взял Майка под руку и потащил ко входу в экзотик-клуб для мужчин. Там посетителям разрешалось раздеваться догола, вечером небольшое помещение заполнялось под завязку. Когда хотелось чего-то легкого и безопасного, Бьорн приходил в клуб потанцевать и потереться об незнакомцев, которые совсем не возражали. Почти как анонимный секс, но без проникновения. Он заплатил за обоих. Глаза Майка расширились, а на щеках вспыхнул румянец, когда он увидел переплетающиеся тела в глубине зала. Бьорн со смешком подтолкнул его к гардеробу и принялся медленно раздеваться, не отводя взгляда. Тот, замерев, смотрел на него, под тонкими брюками обрисовывался внушительный рельеф. Бьорн невольно облизнулся и снял штаны. А потом сделал вид что уходит, даже ручкой помахал. – Подожди, – сказал Майк, удивительно, но Бьорн уже его понимал, или это казалось только. Майк положил рюкзак со своими вещами и стал поспешно сдирать с себя шмотки. Бьорн, слегка улыбаясь, прислонился к стене и погладил себя через трусы по члену. В гардероб зашло еще несколько парней, и Бьорн видел, как Майка смущали и его действия, и невольные свидетели. Конечно, в первый раз в новом месте – это всегда восхитительно остро, почти так же, как с новым любовником. Без одежды Майк был хорош, даже лучше, чем Бьорн ожидал. Он разделся полностью – то ли подначивал, то ли хотел себя показать во всей красе. На груди болталась серебристая цепочка с номерным жетоном, живот был в кубиках, дорожка темных волосков спускалась к аккуратно выстриженному лобку, и… Член у Майка был огромным. Даже в спокойном состоянии сантиметров двадцать, и Бьорн сглотнул слюну, представив, каково будет пропихивать эту дубину себе в глотку. Майк что-то спросил, заглянув ему в лицо, и Бьорн кивнул. Похрен, каким был вопрос – он уже на все согласился. Они прошли внутрь, будто нарочно не касаясь друг друга, Бьорн повернулся, и Майк положил руки ему на плечи. Здесь это означало парный танец, а еще – что Майк согласен на подчиненную роль. Внизу живота потяжелело, и Бьорн качнул бедрами в такт музыке. Пусть Майк думает, что дело в атмосфере и куче голых тел вокруг; сдаваться так сразу отчего-то расхотелось. Они смотрели друг на друга, больше не улыбаясь, и двигались медленно-медленно, словно плыли в цветном дыму и вспышках. А потом Бьорн провел кончиками пальцев по бокам Майка, обвел мускулы пресса, спустился вниз, туда, где начинался ежик коротких волос. Майк сбился с ритма, и Бьорну показалось, что он услышал его прерывистый вдох, несмотря на гремящую музыку. Рядом танцевали и лапали друг друга мужчины, некоторые из них были в сбруе или веревках – тут принимали всех, и Бьорну нравилось чувствовать чужие прикосновения, глядя Майку в глаза. Он убрал руки и подался слегка назад, Майк пошел за ним, как завороженный. Проскользнув поближе к динамикам, Бьорн подмигнул знакомому охраннику. Тот кивнул. Музыка сменилась на более плавную, свет приглушили. – Смотри, – прошептал Бьорн Майку на ухо, заманив того на небольшой подиум, похожий на подстаканник, – они все под нами. Внизу извивалась возбужденная толпа, а их самих было видно лишь наполовину из-за бортиков. – Танцуй же, все на тебя смотрят! – засмеялся Бьорн. И Майк обернулся к нему с шалой улыбкой, а потом двинул бедрами. Бьорн опустился на одно колено, лизнул его в копчик, обвел языком ямочки на пояснице и положил ладони на задницу. Майк на секунду замер, а потом снова принялся двигаться, и Бьорн чувствовал, как под ладонями перекатываются мышцы. Он все еще был под кайфом: звуки казались четче, цвета – ярче, а кожа Майка казалась бархатной и теплой, словно нагретый солнцем мох. Он стиснул ее, Майк вздрогнул, и тут со спины послышался вопль: – Би! Би, скотина ты эдакая! Разжать пальцы оказалось сложно – эта задница умоляла, чтобы ее потискали. Бьорн медленно встал и обернулся. У подножия подиума стоял и смотрел, нахмурившись, один из местных, Джим. Он сделал карьеру от проститутки до сутенера, и Бьорн оценил его обширный опыт, однажды ночью вытрахав из Джима мозги. Теперь Джим хотел повторения, а Бьорн успел устать от его попыток продолжить. Влюбленный хастлер, что может быть смешнее? – Отъебись! – проорал Бьорн, стараясь перекричать музыку. – Ты мне не нужен! – А кто тебе нужен, он? – Джим тоже поднялся к ним и теперь загораживал проход. – Ебешь только свежее мясо, а, Бьорн? Или сам решил жопу подставить наконец? Смотри, как бы не разодрали. Джим кивнул Бьорну за спину, имея, очевидно, ввиду богатое достоинство Майка. Как хорошо, что Майк ничего не понимал, не придется перед ним извиняться за услышанное дерьмо. – Завидно, да? – Бьорн улыбался медленной пьяной улыбкой, глядя в зло и отчаянно сощуренные глаза напротив. – А теперь съебался отсюда. И Джим ему врезал. Скулу обожгло болью, после травы удар тоже ощущался сильнее, в глаз будто кувалдой прилетело. Бьорн пошатнулся, прислонился спиной к груди Майка – и вдруг тот его приподнял, перенес на противоположную сторону подиума и поставил на пол; Бьорн не ошибся насчет его силы. Нужно было что-то сказать, объяснить, но он ничего не успел сделать – увесистый кулак Майка встретился с челюстью Джима, последовали техничные удары в солнечное сплетение, под колени и последний – в пах. Наблюдать за Майком было как смотреть потрясающий фильм в 3D, только тут работали все органы чувств, не только глаза и уши. Жаль, что прошло всего несколько секунд – Бьорн бы вечность смотрел, как Майк лупит Джима. Никто, казалось, не заметил это небольшое происшествие. Джим рухнул на пол, тяжело дыша, и склонил голову – ну точно побежденный хищник перед вожаком. Майк отпихнул поверженного соперника и повернулся к Бьорну; его глаза горели, а щеки залил румянец. Бьорн потупился и изобразил сожаление. Ему вправду было немного жаль, особенно того, что завтра на лице появится синяк. Даже притворяться не пришлось. Майк его дернул к себе, и Бьорн снова прижался к нему на мгновение. Внезапно заиграла тяжелая музыка, и он положил руку Майку на затылок, почувствовал мягкость волос, провел по спине. Они были чуть влажные оба, словно уже занимались сексом. Майк что-то сказал, указывая вниз, и Бьорн увидел спешащих на драку охранников. – Бежим! Они перепрыгнули через корчившегося Джима и ввинтились в танцующую толпу, супербасы тяжелого рока, казалось, стучали вместе с его сердцем. Майк поймал его где-то в середине зала и обнял. Да, так было лучше, тискающаяся парочка привлекала меньше внимания, чем бегущая. Несмотря на то, что Майк его защитил, на его очевидный интерес, Бьорн все еще сомневался, что сможет получить желаемое. Возможно, сомнения также были вызваны каннабисом, но хотелось уверенности. Он опустил руку вниз и тыльной стороной провел по члену Майка. Увы, там все было тихо и спокойно. Разочарованный вздох скрыть не удалось, и Майк заглянул ему в лицо. – Как? – Что как? – пробормотал Бьорн. – У тебя не стоит! Майк не понял. Бьорн поднял вверх руку, выставил указательный палец и согнул. До любого бы дошло, но Майк покачал головой. – Нет, нет понимать. – Не стоит у тебя, придурок! А я трахаться хочу! Вместо ответа Майк обхватил его за зад и прижался плотнее. Эрекции не наблюдалось, зато появилась надежда, что это временно. Черт его знает – может, у американцев реакция на траву прямо противоположная? У голландцев после конопли железно стояло, хоть сваи забивай, у немцев тоже, и у шведов – Бьорн проверял. А американцев он еще ни разу не накуривал. Он потерся слегка об Майка, будто пританцовывая, а потом прижался к его улыбающимся губам своими, и Майк с готовностью ответил. Они увлеченно целовались, горячие ладони Майка лежали на его ягодицах, тонкая ткань боксеров липла к коже и елозила, Бьорн обхватывал широкие плечи Майка и больше всего на свете мечтал его нагнуть и трахнуть. До стона и легкой боли, и чтобы его великолепный член обязательно стоял и покачивался в такт движениям Бьорна. Он потащил Майка прочь из зала, за одеждой, вглубь по коридору, к стойке консьержки, за ключами, и вверх по узкой лестнице. Здесь все было рядом, в этом приватном клубе, все для удобства дорогих гостей, даже маленькие комнатки под самой крышей, темные и узкие, но зато с большими кроватями и великолепным видом. – На чем мы остановились? – спросил Бьорн, бросив вещи в угол. Он лизнул ссадину на костяшке руки Майка, подводя того к окну. Майк снова поцеловал его, на этот раз агрессивнее, но Бьорн вывернулся и похлопал по низкому широкому подоконнику. И Майк понял его, такой умничка, забрался на подоконник, встал, а Бьорн поцеловал его крепкую задницу по дороге. Майк фыркнул и расставил ноги пошире, держась за раму, Бьорн развел его ягодицы и принялся вылизывать гладкую кожу, воображая себе великолепный вид, который мог бы открыться случайному зрителю с той стороны окна. Он кружил языком вокруг дырки, щекотал края кончиком языка, дразнил, растягивая в сторону половинки, и мычал от удовольствия. Майк был вкусным, с тяжелым мужским запахом и солоноватым привкусом пота, от этого сочетания член стоял так, что уже становилось больно. Бьорн нарочно не трогал дырку, надеясь таким образом довести Майка до невменяемого состояния, чтобы сам попросил. Когда тот начал вздрагивать и довольно громко стонать низким голосом, Бьорн отстранился, насладился открывшейся взгляду картиной и провел по анусу пальцем. – Хочешь? Майк закивал, будто понял, и подался назад. Смазка стояла здесь же, на столе, и размер бутылки вдохновлял на подвиги. Бьорн выдавил себе прямо на пальцы порцию – несколько капель шлепнулось на пол, – а потом вставил сразу два. Майк был тугим – наверное, давно никому не подставлялся. Хотелось верить, что это впервые, но девственники так себя не ведут. Бьорн не собирался расстраиваться, опыт – тоже хорошо. Снизу доносилась музыка, и тяжелое дыхание Майка казалось ее частью. Он еле заметно вздрагивал и выгибался, когда пальцы Бьорна скользили по его простате. Бьорн взял его яйца в ладонь, ощущая их упругую тяжесть – он мог бы играть его дыркой еще долго, наслаждаясь отзывчивостью. Но Майк вдруг отстранился и спрыгнул с подоконника, потянулся за поцелуем, сминая и прижимая Бьорна к стене. От его силы и гладкого тела слегка кружилась голова. – Давай же, давай, Майк, – Бьорн вывернулся и нажал слегка тому на спину. И Майк послушался, склонился у окна, выставляясь. Такой сильный и такой податливый, это с ума сводило. Бьорн снова выдавил гель, прямо ему на задницу, и потянулся за упаковкой презервативов. Майк поежился от прохлады, а потом прогнулся сильнее, когда Бьорн медленно ему вставил. Пальцы Майка разжались и снова сжали подоконник, и он застонал тихо и низко. – Тш-ш, – Бьорн огладил ему спину, – сейчас пройдет. Он говорил себе, а не Майку – Бьорн вообще любил поговорить во время секса. Жаль, что сейчас его не понимали. Мышцы под руками постепенно расслаблялись, и наконец Майк выдохнул и слегка качнулся назад. Терпеть дольше все равно не было сил, и Бьорн схватил его за бедра и толкнулся. Овладеть таким мужиком было как выиграть в лотерее миллион: Майк был сильным, высоким, красивым, с прекрасным телом, и даже незнание языка можно было записать в достоинства – он не спорил. Бьорн принялся шептать ему грязные словечки, сжимая пальцами бедра до синяков и вбиваясь в узкую дырку. Мышцы обхватывали его плотно, как перчатка, звуки музыки снизу и дыхания Майка сливались в унисон, он был таким твердым и мощным под его руками – обычно Бьорн мог растягивать удовольствие, но сейчас рисковал сорваться. Он замер на мгновение, пережимая член у яиц, Майк полуобернулся, потянувшись за поцелуем. И Бьорн прижался к его губам, погладил по животу, положил руку на тяжело налившийся член, а потом задвигался снова. Так, как хотелось – резко и сильно, не стараясь доставить удовольствие, а покрывая сильного самца. И все равно он кончил первым – Майк был невозможно хорош. Особенно когда стоял так, распахнутой дыркой кверху, и надрачивал себе. – Ах ты ж блядь, – выдохнул Бьорн ему в спину, поцеловал меж лопаток, сполз на пол, развернул к себе и принялся отсасывать. Его громадный член ощущался на языке именно так, как хотелось: тяжелый, горячий, с мускусным вкусом. Бьорн смог заглотить его до основания, хотя дыхания не хватало, и Майк с невнятным, похожим на "фак" возгласом сразу же спустил ему глубоко в глотку. Сперма была густая и пряная. Майку подходил этот вкус. Бьорн избавился от презерватива, сел на кровать и выдохнул, глядя на Майка. Тот стоял у окна, широкоплечий и высокий, как атлант. Верилось, что сможет держать на своих плечах небо. – Ну что, будем прощаться? – спросил Бьорн. На самом деле уходить ему не хотелось – после того, как удалось увидеть член Майка в полной готовности, росло желание прочувствовать его не только глоткой, а и задницей. Майк подошел к груде сваленной на пол одежды, вытащил телефон, быстро что-то набрал и протянул Бьорну. На экране светилось "утро улетаю дать твой номер". – Дать мой номер? – уточнил Бьорн. Майк забрал игрушку, снова что-то напечатал и вернул. – Номер твоего телефон, – прочитал Бьорн вслух. – А за каким хреном тебе мой номер? Майк пожал плечами. Бьорн тяжело вздохнул и открыл список контактов, чтобы как обычно записать набор случайных цифр. А потом вдруг передумал, вбил настоящий. – Пожрем и покурим на прощанье? – спросил он, улыбаясь. * За окном уже занимался рассвет, они курили новый косячок, ели пиццу прямо на кровати и целовались. – В следующий раз ты в меня вставишь этот свой агрегат, точно тебе говорю, – смеялся Бьорн. Майк со всем соглашался и отвечал что-то ужасно остроумное. А потом посмотрел на часы и сделал из ладоней птичку. – Самолет? – догадался Бьорн. Майк снова согласился и заставил свою птичку помахать крыльями, как будто улетая. – Ирак, – сказал. – О, Ирак, – отозвался Бьорн с уважением. – Давай я тебя на такси посажу. Такси, понимаешь? Позже Бьорн махал отъезжающей машине и показывал на свой телефон, имея ввиду, чтоб Майк прислал ему сообщение, когда вновь появится в Амстердаме. Майк тоже ему махал и показывал большой палец. Надо будет выучить английский, подумал Бьорн, когда такси завернуло за угол. Американец-то точно голландский не выучит.